Лаурелл Гамильтон - Дурман
– Капитан.
– Я здесь, Трой, – шагнул к ней Пикард.
– Они живые.
– Я верю Вам, советница, но к чему солдатам лгать?
– Не знаю. – Она смотрела на ячейки. Это было невозможно. Они поддерживали в них жизнь. По трубкам и проводам поступало питание – почему же они говорят, что дети мертвы? В этом не было смысла.
– Это то, что разбудило Вас, советница?
– Нет. – Она двинулась через всю комнату к маленькой двери в дальнем конце. – Это там. – Трой знала, что именно там находится женщина, чей ужас она почувствовала. Женщина теперь спала, но то, что вызвало её ужас и причинило горе, всё ещё оставалось там. Они могли усыпить её, но когда она проснётся, эмоции вернутся, угрожая поглотить её. Может, они опять поглотят и Трой? Советница не знала. Она не помнила, чтобы чужая боль так повлияла на неё.
Дверь в дальнем конце комнаты отворилась, и они увидели орианку. Она была без маски, с типичными изящными чертами лица и большими лучистыми глазами. На ней было оранжевое хирургическое платье. Может, это была врач?
В первый момент женщина их не заметила. Опустив глаза, она глядела на то, что несла в руках. Свёрток оранжевого цвета, такого же, как её платье, был таким маленьким, что свободно поместился бы в ладонях Трой. Затем орианка медленно взглянула на них. Её большие бледно-карие глаза были полны невыразимой печалью.
Трой отвела взгляд от этого измученного лица, но печаль не оставила её. Дело тут было не в зрительном контакте, а в потребности этой женщины. Отчаяние её накрыло Трой, как серое, плотное, душное одеяло. Трой оттолкнула его прочь. Она не могла принять её боли. Во всяком случае, это была не та женщина, чьё горе разбудило её.
– Солдаты, кто эти люди и как посмели вы привести их сюда? – В этих словах должен был прозвучать гнев, но никакого гнева не осталось. Словно отчаяние поглотило всё остальное.
Один из солдат опустился перед женщиной на колено.
– Доктор Зир, это посол Федерации и его люди. – Вот она, – он указал на Трой, – какая-то целительница. Они говорят, что могут помочь.
– Вы знаете, что никому не позволено входить сюда в ночь рождения.
Второй солдат, Брек, опустился на колено рядом с первым.
– Доктор Зир, полковник Таланни приказала предоставить послу полный доступ.
– Я уверена, она не имела в виду, чтобы вы приводили чужих в наши святые места.
– Доктор Зир. – шагнул вперёд Пикард, – мы не хотели ничего плохого. Моя советница была разбужена болью одной из Ваших пациенток. Мы хотим только помочь.
– Помочь? – Доктор Зир горько рассмеялась. – Вы не можете нам помочь. Никто не может помочь нам, посол Федерации. Наши грехи слишком велики. – Она прижала к груди маленький оранжевый свёрток. Он издал короткий протестующий звук, почти крик.
– Мы здесь для того, чтобы остановить войну, доктор. Без сомнения, это может помочь.
– Остановите войну, если сможете, но для нас уже слишком поздно.
– Я не понимаю, доктор, – сказал Пикард.
– Что Вы за целительница?
– Меня можно назвать целительницей ума, – сказала Трой.
– Тогда Вы знаете, что это за комната, – медленно кивнула доктор Зир. – Вы знаете, что наша алчность и ненависть сделали с нашими детьми.
Трой покачала головой.
– Солдаты сказали, что дети в ячейках мертвы. – Она посмотрела на Пикарда. – Мы не понимаем.
– Я думаю, уже слишком поздно, посол. Я думаю, даже если мир настанет завтра, наша раса обречена, но Вы ведь не верите этому, не так ли?
– Нет, доктор, не верю. Вы увидите, что большинство из нас никогда не оставляет надежды.
Зир чуть выпрямилась. Лицо её приняло спокойное выражение. Она пришла к какому-то решению, и это помогло ей на краткий миг обрести мир.
– Что ж, посол, позвольте мне показать Вам, почему я оставила всякую надежду. Смотрите на грехи Орианы.
– Доктор, это запрещено, – сказал один из солдат.
– Я врач, мне позволено, а они чужие. Наши законы не распространяются на них.
– Вы уверены, доктор?
– Полковник Таланни велела показать им всё. И клянуть увядшим листом, так я и сделаю.
Оба солдата, всё ещё коленопреклонённые, опустили головы и закрыли затянутыми в перчатки ладонями лица. Зир обошла их и стала вплотную к Пикарду. Ворф хотел было встать между ними, но Пикард удержал его движением руки.
– Всё в порядке, лейтенант, я верю ей.
Какой-то миг доктор Зир смотрела на него с ошеломлённым выражением на лице.
– Вы либо глупец, либо очень мудрый человек, если можете судить, кому стоит верить.
– Мы пришли, чтобы достичь мира, доктор. Доверие должно с чего-то начинаться.
– Да, – кивнула она и обратилась к Трой. – Охранник сказал, что Вы целительница. Это правда?
– Да, я целительница ума.
Зир рассмеялась всё тем же резким и почти отвратительным смехом.
– О, нам очень нужны такие целители. Есть столько всего, что я не могу вылечить. Может, Вы сумеете изменить их ум настолько, чтобы им стало всё равно, вылечили их или нет.
– Я буду рада помочь, чем смогу.
– Не обещайте ничего, пока не увидите, какая задача предстоит Вам, целительница, – сказала Зир. – Подойдите ближе, Вы и посол Федерации, подойдите и посмотрите, что у меня в руках.
Трой шагнула вперёд, став плечом к плечу с капитаном. Она чувствовала страх Зир, её отвращение, напряжённое ожидание.
Доктор Зир положила оранжевый свёрток на локтевой сгиб правой руки. Левой рукой она начала разворачивать ткань. Крошечный кулачок выскочил наружу. Крошечные ножки заболтались в воздухе. Трой наклонилась, дотронулась до гладкой красноватой кожи. Кожа была нежная, почти пушистая, как у всех новорожденных.
Показалось лицо. Крошечный рот окрылся в высоком, пронзительном крике. Больше ничего на лице не было, только гладкая кожа, словно чистый лист, на который ещё предстоит нанести рисунок. Ни глаз, ни носа – только тонкая красная линия рта.
Пикард со свистом втянул воздух. Он тут же взял себя в руки, но Трой чувствовала, чего ему это стоило.
– Это типично?
– Типично? – переспросила доктор. – И да, и нет. Деформации бывают самые различные. Наш воздух, наша вода, наша земля отравлены. Наша еда, весь наш мир – отрава для нас. И вот что он с нами делает. – Она стала пеленать плачущего младенца.
Трой погладила крошечный кулачок. В ответ он обхватил её палец.
– Что с ним будет?
– Мы поместим его в контейнер, – сказала доктор, – и воссоздадим глаза и лицо. Он будет нормальным.
– И со многими детьми вам приходится это делать? – спросил Пикард.
– Вы имеете в виду, воссоздавать недостающие органы?
– Да.
– Большинство детей, родившихся за последние десять, лет было невозможно спасти. Деформации были слишком серьёзны. Немногим женщинам вообще удаётся доносить ребёнка до положенного срока. Их тела слишком насыщены ядом.
– Но мы видели сына полковника Таланни, Джерика. – сказала Трой.
– Да, Джерик, – доктор покачала головой. – Я не объясняю чудес. Я могу только быть благодарной за них. Это, – она сильнее прижала к себе младенца. – то, что мы получаем в лучшем случае.
– Охранники назвали это местом неживых детей, – сказала Трой, – но они же не мертвы.
– Мы можем поддерживать в них жизнь, но не можем сделать так, чтобы они могли жить, – сказала доктор Зир.
– Не понимаю. – нахмурилась Трой.
– Наша технология даёт возможность поддерживать в них жизнь, но мы не можем их вылечить. Мы не можем помочь им стать нормальными детьми. Детьми, которые ходят и бегают, смеются и думают. Они живы, но они не живут. Понимаете?
Трой обвела взглядом комнату с сотнями ячеек.
– Вы не можете вылечить их? – спросила она.
– Нет, мы не можем вылечить из, но можем кое-что исправить, – сказала доктор.
Пикард смотрел на контейнеры, на коленопреклонённых охранников. Размеры комнаты, журчание жидкости по трубкам, чуть слышное гудение проводов наводили на него ужас. Трой чувствовала его симпатию к задёрганной и недоверчивой женщине-доктору, его инстиктивное отвращение к содержимому комнаты.
– Как только появится возможность, я попрошу у Вас разрешение направить сюда врача с нашего корабля, чтобы она могла осмотреть ваших… детей. Возможно, есть медицинские технологии, способные помочь.
– Если вы действительно сможете помочь, это будет веский аргумент на мирных переговорах.
– Понимаю, – кивнул Пикард.
– Я доктор в мире непрекращающейся войны, смерти и уродств. Докторов здесь немного, большинство из нас занимается совсем другим. – Она стала баюкать плачущего младенца, пока он не умолк. – Понимаете, боль.
– Я чувствовала Вашу боль; во всяком случае, это была часть того, что я почувствовала, – сказала Трой.
– Вы почувствовали мою боль? – спросила Зир. – И это разбудило Вас и привело сюда?
