Ник Перумов - Адамант Хенны

– Король Эодрейд не из тех, кто легко отказывается от своих слов, – вступил в разговор Теомунд, Седьмой маршал. – Впрочем, раньше…

– Раньше он не принимал таких нелепых решений! – проворчал Сеорл. – Какая кобыла его лягнула? Ещё вчера у него не было и следа подобных мыслей!

– Да что тут гадать-то… не важно уже, откуда они у него, значит, мысли эти, так? – Брего, старший по званию среди собравшихся, все круче брал дело в свои руки. – Рохан спасать надо! Так, нет? Значит, эта, войско-то из похода… э… ну, не вернётся, ясно ведь, так, нет? Не вернётся, это мы все понимаем. Так как короля-то переупрямить-то?

– Быть может, когда его гнев остынет… – предположил Эотайн. – Можно будет поговорить с ним снова…

– А откажет если вновь? – гнул своё Третий маршал.

– Тогда вновь соберёмся и посоветуемся. – Эотайн уклонился от прямого ответа.

– Ну… эта… что скажут Холбутла-мастер и почтенные гномы? – Брего повернулся к Фолко и его друзьям.

Торин пожал могучими плечами:

– На войне приказы королей не обсуждаются. Мы можем сколько угодно спорить с правителем в Совете, но, если он всё же поступит по-своему, надлежит исполнить приказ.

– Даже если он… ну, того… страну, понимаешь-скать, погубит, а народ, ну, уцелевший там, значит, в рабство ввергнет? – в упор спросил Брего. Могучего сложения, шириной плеч он почти не уступал гному. Светло-карие глаза Третьего маршала потемнели. Фолко вспомнил, что Брего приходится дальним родственником Эодрейду, и, если не принимать в расчёт сына и дочь короля Рохана, Третий маршал оказывался, пожалуй, одним из первых наследников короны Эдораса…

– А… это… что сделать должны… ну… преданные воины… то есть народу своему преданные… если правитель, значит, ведёт всех к неминуемой погибели? – не унимался Брего, распаляясь всё больше и больше.

Фолко скрестил руки на груди и прищурился. Похоже, дело идёт к перевороту. Хорошему полководцу и смелому бойцу, Брего не будет так уж трудно склонить на свою сторону остальных маршалов. И если войско останется в стороне… то тот же Брего может открыто бросить вызов Эодрейду, обвинив того в чём угодно, вплоть до посягательств на честь его, Брего, супруги. А в поединке у Третьего маршала шансов куда больше… А быть может, он и не унизится до лжи – роханцам она вообще не свойственна, – прямо заявив, что король безумен и более не может править. И в том и в другом случае исход один – поле, суд мечами. Неужели Третий маршал всерьёз задумал стать Первым?

Фолко обменялся быстрыми взглядами с Торином и Малышом. Маленький Гном сохранял дурашливо-сонливый вид, но хоббит понял, что это лишь притворство. Рука Строри лежала на рукоятке топора: он был готов к бою.

– Сделать так, чтобы рискованный приказ правителя привёл бы войско к победе, а не к поражению, – пожал плечами Торин. – Во всяком случае, так принято у нас, гномов.

Брего хлопнул себя по коленям от досады:

– Арр! Ну… Э… Представь – король, он, значит, приказывает войску – э… всему… значит, со скалы броситься. Как его ты тогда к победе приведёшь?!

– Тут можно спорить, – спокойно возразил Торин. – Ты разве не помнишь, почтенный Брего, я правителю возражал. И мыслю, что сейчас войну начинать бесчестно. Хотя – коли повезёт – и не такое осилить можно. Королевское слово… Ладно, оставим. Сейчас что ховраров, что хазгов разбить можно. Другое дело, потом нам со всей Степью схватиться придётся, да ещё и с Арнором в придачу!.. Но первое, что задумали, повторю, очень даже по плечу. Может статься, кабы не договор, я сам бы предложил такое. Внезапность – мать победы, как говаривали у нас в Халдор-Кайсе…

– Так ты что же, согласишься с этим безумием? – высоким голосом выкрикнул Брего, от волнения обретший вдруг небывалое красноречие.

Торин в ответ лишь покачал головой:

– Не хочу я с тобой ссориться, Третий маршал. И сколь смогу, короля от этих его намерений отговаривать буду. И не потому, что нам по шапке дадут, а потому, что королевское слово – оно любых побед дороже. Там, где можно решить дело миром, зачем воевать? А слово Эодрейда сейчас для Рохана ценнее пеших дружин да конных сотен. Но вот ежели слову короля перестанут верить… – Гном тяжело вздохнул.

Наступило молчание. Всё! Дальше говорить – что круг без точила вертеть. Фолко понимал, что Брего сейчас колеблется: объявить ли о своих намерениях в открытую или всё же повременить.

Нужно было вмешаться. В полку Фолко состояли не только коренные роханцы, немало и воинов других народов – арнорцев, гондорцев, беорнингов, прибилось даже несколько бардингов из Приозёрного королевства. Со многими из них хоббит сдружился ещё в дни Весеннего похода… Как и Фолко, они получали жалованье из королевской казны, и поднять их для защиты Эодрейда ничего не стоило. Полк пеших лучников крепче, чем в ежедневный восход солнца, верил в слово своего маленького командира, «чей рост никак не соответствовал доблести».

Так что в случае чего Фолко смело мог полагаться на, самое меньшее, сотню хорошо обученных стрелков – родом не из Рохана. Примерно две сотни таких же воинов из числа панцирников пошли бы за Торином и Малышом…

«Да ты, верно, совсем избезумился, брат хоббит!» – сам себе вдруг поразился Фолко. И было от чего – он, оказывается, способен уже хладнокровно прикидывать, на кого он сможет опереться в случае внутренней замятни у роханцев и на чью сторону сам встанет при этом!

И тут Фолко стало по-настоящему страшно. Он вдруг осознал, что уже был готов, под каким-либо предлогом выбравшись отсюда, отдать приказ своей избранной сотне занять оборону вокруг королевских покоев и убивать всякого, кто посягнёт на Эодрейда. Хоббит словно наяву увидел Брего, размахивающего широким мечом, и неровный строй воинов, что шли за ним на приступ… Фолко помотал головой, усилием воли отгоняя страшное видение. Это означало бы конец, конец Рохану и последней надежде… На что? На возрождение Арнора?..

«Далеко же ты зашёл, брат хоббит, – в смятении подумал Фолко. – Нет, нет, нельзя так. Нельзя нам, хоббитам, так долго по чужим краям… да под чужими знамёнами…»

Кинжал Отрины настойчиво стучался в грудь, и странным образом это помогло овладеть собой.

– Долг наш, – с некоторым усилием, чуть хрипловато заговорил хоббит, – долг всех, кто служит Рохану, не важно, рождён ли он в окрестностях Эдораса или в тысяче лиг от него, сохранить покой и не допустить гибельного настроения, когда брат встаёт на брата. Ещё есть возможность уговорить короля. Я попробую это сделать. Думаю, мои друзья Торин, сын Дарта, и Строри, сын Балина, помогут мне в этом. Смуту же должно подавить в зародыше, пока гадина не отрастила ядовитых зубов. Я сказал.