Кассандра Дженкинс - Оковы Древнего Н-Зота
А жизнь… Жизнь возвращается на круги своя. Хоть и медленно. Болезненно медленно.
Джайна тяжело вздохнула. В последние три дня она только и делала, что вздыхала, подумала она. Легче от этих вздохов точно не становилось, только позволяло остановить поток мыслей. Опасных мыслей. Движущихся не туда, предательски приводящих ее раз за разом на пики Гранатового Редута, где она видела Нелтариона в последний раз.
Праздничные шествия, долгие благодарственные речи, смех и песни разных — таких буквально разных — народов Азерота. Даже волшебным круассанам в тот день радовались искренне. Магия снова была возможна, чародеям больше не грозило провалиться сквозь землю от малейшего заклинания. Булочки разлетались на «ура» в то утро, их с воодушевлением запивали вином. Настоящим, хотя некоторые и разбавляли его сотворенной магами водой. Чтобы отдать дань, так сказать…
Нелтарион не принимал участия в празднике. Как и Джайна, собственно. Их сын тогда, на исходе второго дня, по-прежнему не приходил в себя. Раны Тариона ужасали Джайну, хотя Хейдив, зеленые драконы и другие лекари Редута уверяли ее — по очереди или хором, — что жизни Тариона ничего не угрожает. Фактически, ее сын даже не нуждался в лечении. Иные силы подпитывали в нем жизнь, и его раны медленно, но заживали. Тралл сказал ей, что, благодаря единению со стихиями, ее сын, вероятно, обрел бессмертие.
Если Аспект предаст или пойдет против стихий, сказал Тралл, они отвернутся от него. Но до тех пор он будет жить… Вполне логично, заметил в установившейся тишине Малфурион, стихии сами выбрали Тариона, им и устанавливать правила.
Времена изменились, думала Джайна, и они мало походили на дни, когда стражей этого мира назначали Титаны.
Малфурион был внимателен к ней. Это было необычно, но переговорить с ним наедине так и не вышло. Джайна хорошо успела его изучить и знала, что только в присутствии других он держался преувеличенно замкнуто.
Ей еще предстоит поговорить с ним. В конце концов, ей придется чем-то заниматься потом, когда Тарион покинет Терамор. Он сам очнулся, как и обещали лекари, когда пришло нужное время. Точно так же однажды он покинет город. Джайна не питала иллюзий на этот счет. Вероятно, она отправится следом за ним, ведь ему предстоит обрести власть над еще одной стихией. Хотя она и не будет навязываться и следовать за сыном по пятам. Это будет сложно, но она постарается.
Нелтарион может откликнуться на призыв Тариона. А снова оказаться рядом с ним, ощутить жар его кожи…
Еще один тяжелый вздох. Их было слишком много и станет только больше.
На празднике в Редуте Джайна впервые предстала едва ли не перед половиной Азерота. После этого молва о ее возвращении уж точно разнеслась по всему миру. Джайна не удивилась, когда по возвращению в Терамор, получила весточку от гоблинов-торговцев из Пиратской Бухты.
Жизнь возвращалась на круги своя. С чего-то нужно было начинать. Поначалу всегда сложно. Ей это хорошо известно, она ведь не впервые переживает подобные чувства, правда?
Впервые, сама себе отвечает Джайна.
Но какая теперь, в сущности, разница? Ну и что, если эти чувства не шли ни в какое сравнение с теми, когда она оставила Артаса в одиночестве у стен Стратхольма? Или теми, когда, размазывая по щекам слезы, она читала донесения об учиненных армией нежити во главе с новым Королем Мертвых разгромах в Даларане, Лордаероне и Луносвете?… Таких донесений было много. И слезы однажды иссякли.
И Артас, и Джайна оба сделали свой выбор и следовали ему.
Сейчас выбор тоже был сделан.
Запрокинув голову, Джайна считает количество мерцающих точек на темном бархате небосвода, но зрение ее подводит. Ветер холодит щеки. Однажды и эти слезы иссякнут, просто нужно ждать. Наверное, больше, чем в прошлый раз.
«Спасибо, леди Праудмур». Спазм сжимает горло, и она кусает ладонь, чтобы не разрыдаться сильнее.
Она закрывает глаза, потому что не различает к этому мигу ни одной проклятой звезды в небе.
Тарион рассказывал ей об уничтоженном Тераморе, о погибших жителях, о том, что другие, всевозможные развития событий, так или иначе, приводили к гибели этого мира. Она должна помнить, что этот мир выжил, благодаря ей и Нелтариону. Только это было важно, это было главным.
Хотя, конечно, хотелось другого. Но даже магна Эгвинн настаивала на том, что отношения между драконом и смертной не приведут ни к чему хорошему. Для Джайны, разумеется.
Нелтарион и она знали об этом. С самого проклятого начала, на дне Великого Моря, среди дворцов Зин-Азшари и даже среди скособоченных домишек мурлоков. Знали, к чему это все вело…
И привело. Мир спасен, и «спасибо, леди Праудмур».
Впервые она оказалась так близко. Впервые касалась его, так же бесстрашно, как и раньше. Первый шок, испытанный ею при первом появлении черного дракона, тем более, давно остался в прошлом.
Она знала, что он не справится без нее. Он не просил ее о помощи, разумеется, он сказал, что сам вытащит Тариона из Грим-Батола, чего бы это ему не стоило. Ему может не хватит сил, но ради нее он вернется, так он сказал. Противоядие еще не подействовало в полной мере, жестоко было с его стороны говорить об этом, когда она и дышала-то с трудом. Ей пришлось расспрашивать обо всем Хейдива, когда она смогла говорить. Какое-то время было потрачено на то, чтобы она смогла сделать хоть несколько уверенных шагов без помощи пандарена.
Хейдив не останавливал ее. Она была благодарна ему за это.
Потом она ощутила выброс магии совсем близко. Это не отняло у нее много времени, как она и рассчитывала. Но она могла появиться в Грим-Батоле и раньше.
Вряд ли это многое бы изменило, думает Джайна сейчас, слушая, как вдали о волнорезы бьются волны.
Если бы крепость не бомбили чумными снарядами с дирижаблей Отрекшихся, возможно, Нелтариону даже удалось бы покинуть ее самостоятельно. Но в том состоянии, в каком Джайна застала его, сделать этого он уже не мог. Тарион и ее сын, не так ли?
Джайна не знает, почему она вообще выжила там, где бессмертный дракон потерпел неудачу. Конечно, уровень ее магических способностей подрос, но чтобы настолько? Возможно, сказались обстоятельства, а может быть, она и вправду настолько сильна. Ей еще не доводилось испытывать свои силы в полной мере. Мирмидоны, что атаковали берега Пандарии, не годились для таких целей. Если объединенные силы друидов и драконов дадут решающий бой Лейтенанту Рагнаросу, возможно, она могла бы присоединиться к ним, чтобы проверить еще раз, на что она способна…
Если бы магна Эгвинн была здесь, всего несколько вопросов разрешили бы эту загадку. Может быть, великая волшебница вернется в Азерот раньше, чем дни Джайны будут сочтены.
Если к правительнице города вернется ее советница, жизнь Терамора станет почти прежней. Осадные орудия Альянса и гномские инженерные железные машины на колесах, прозванные танками, все еще оставались в городской черте. Разумеется, Вариан не успел их еще вывести, но он обещал ей, что это произойдет и очень скоро. Он сказал ей это в Редуте, на том самом празднике.
Вариан тоже изменился. Он глядел совсем иными глазами на своего сына. Решающий удар чудовищу, что атаковало Редут, нанес именно Андуин Ринн верхом на грифоне. Этот поступок почти сразу стал легендой, и с каждым днем обрастал все большими подробностями. Джайне рассказали, что эту историю уже несколько дней обсуждают в Тераморе.
Когда твой сын обладает могущественным даром, многое меняется, произнес Вариан в день праздника, на который собралась половина Азерота, и хотя они говорили об Андуине, Джайна понимала подтекст этой фразы. Конечно, Вариан узнал правду о Тарионе и о ней самой.
Ее сын лежал при смерти, как ей казалось, и она не пыталась скрыть тех чувств, что легко читались у нее на лице. Тогда их навещало множество лекарей, и только поэтому она и Нелтарион никогда не оставались одни. Он тоже не отходил от постели Тариона.
Джайна попросила Хейдива передать Аспекту, что она забирает сына в Терамор, как праздник кончится. Сама она бы не смогла.
Стоило взглянуть на них, встревоженных и озадаченных родителей, все становилось ясно, как день, думала Джайна. По крайней мере, это избавило ее от многих лишних объяснений. Да, теперь у нее есть взрослый сын. И да, он наполовину дракон.
Вариан понял это сразу, как вошел в шатер. Возможно, король Штормграда не появился бы там, если бы не Андуин.
Мальчик не забыл черного дракона. Принц не успокоился, пока не убедился лично, что Тарион не нуждается в помощи целителей, даже такого, как способного, как он сам.
— Я мог разомкнуть Оковы Древнего Бога, но здесь я бессилен, — озадачено пробормотал Андуин, и Джайна заметила, как напрягся Вариан.
В словах Андуина не было лишнего бахвальства. Он действительно обладал могущественным даром и глупо было бы это отрицать или скрывать. Андуин все равно оставался все тем же отзывчивым и мудрым не по годам мальчиком, каким Джайна помнила его.
