Энн Маккефри - Мастер-арфист
Робинтон — он как раз стоял, раскинув руки, а портной его измерял — почувствовал сильнейшее искушение дать Клостану затрещину. А потом он принялся хохотать. Над собой.
— И новые штаны. Те, которые на тебе сейчас, до того износились, что скоро сквозь них начнет кой-чего просвечивать — ты же в них все лето ездил верхом, — добавил Клостан, взглянув на Робинтона сзади.
Поскольку этим утром арфист и сам размышлял о своем гардеробе, он действительно заказал себе несколько рубах и штанов, включая пару кожаных брюк — вот уж что сносится не скоро. Робинтон давно уже мечтал о кожаных брюках — таких, какие носили Айфор и Мумолон.
Когда впоследствии Робинтон явился на примерку и увидел себя в большом зеркале, результат его обрадовал. Во-первых, выглядел он весьма привлекательно, а во вторых, одежда еще и оказалась очень удобной. И почему ему никогда прежде не приходило в голову шить одежду на заказ? Все потому, что на ярмарках, традиционно проходящих во время Встреч, легко можно было подобрать что-нибудь не слишком дорогое и вполне сносное — ну, более-менее подходящее.
Робинтон был искренне признателен Клостану и решил выразить свои чувства, подарив ему мех хорошего бенденского вина.
— Очень мило с твоей стороны, — сказал Клостан, с благодарностью приняв мех. — У нашего холда один недостаток — отвратительное вино.
И Робинтон целиком и полностью согласился с целителем.
* * *Улыбнувшись этому воспоминанию, Робинтон снял колпак со светильника, висящего над рабочим столом. Они с Касией с огромным удовольствием обустраивали этот уголок. Он взял пергамент с записанной сонатой — Мерелан оставила ее на подставке для нот, — взял перо и чистый лист (Касия заявила, что это ее обязанность: следить за тем, чтобы у Робинтона всегда были под рукой чернила и пергамент) и принялся снимать копию для матери, чтобы та могла забрать сонату в цех арфистов. Быть может, Петирон когда-нибудь взглянет на эту вещь и отыщет в ней какие-нибудь недостатки — она ведь написана в классическом стиле. Робинтон печально улыбнулся: вряд ли он дождется, чтобы отец одобрил хоть какое-нибудь сочинение своего сына.
Потом Робинтон проглядел ноты, проверяя, все ли он правильно скопировал. Интересно, что скажет Касия, впервые прослушав сонату? Если ей это понравится хотя бы наполовину так сильно, как понравилось его маме…
Робинтон походил по комнате, налил себе бокал вина, вновь вернулся за стол и принялся делать копии всех песен, которые он написал для Касии. Наверняка они тоже понравятся маме. Может, она даже захочет исполнить какую-нибудь, когда ее вызовут на бис. Робинтон, прикладываясь время от времени к бокалу, переписал песни, потом свернул все ноты и аккуратно перевязал ленточкой. Потом он еще раз наполнил бокал, осушил его и, сообразив, что до рассвета уже недалеко, вернулся в кровать и заставил себя уснуть.
Глава 13
Несмотря на то, что накануне он засиделся допоздна, проснулся Робинтон на рассвете: он забыл задернуть шторы, и утреннее солнце, проникнув в комнату сквозь маленькие круглые окошки, заглянуло прямо ему в лицо. Но Робинтон бодро вскочил с кровати; он чувствовал себя свежим и отдохнувшим. День выдался настолько погожим и ясным, что Робинтону почудилось, будто он видит противоположный берег залива — земли Плоскогорья… А он ведь так до сих пор и не знает, принял ли лорд Фарогай приглашение лорда Мелонгеля и приедет ли он на свадьбу Робинтона. Ну, не только, конечно, к Робинтону. В эту Встречу многие обменяются брачными обетами. Одеваясь, Робинтон вспомнил, что ему предстоит провести все утро на заседании суда, и невольно застонал. Зато некогда будет беспокоиться обо всем остальном.
Спустившись в обеденный зал, Робинтон сел рядом с Клостаном. Целитель придирчиво оглядел новый наряд подмастерья.
— Да, пожалуй, я оказал тебе большую услугу, старина, — сказал Клостан, негромко фыркнул и снова принялся за хлеб с сыром.
— Ты и сам великолепно выглядишь, — отозвался Робинтон. Теперь он уже научился узнавать хорошо пошитый наряд.
Клостан оглядел себя, словно не помнил, что же он надел сегодня утром.
— Да, неплохо. Может, к танцам я переоденусь. Если, конечно, — добавил он, ткнув Робинтона локтем в ребра и лукаво подмигнув ему, — мне дозволено будет потанцевать с твоей очаровательной супругой.
— Ну, поскольку ты действительно нам помог, я разрешу тебе танцевать с Касией, когда сам буду играть.
— Что? — Клостан расширил глаза в ужасе и изумлении. — Они собираются заставить тебя играть в день твоей собственной свадьбы?!
— Тише, тише. Я — арфист. Я буду играть, когда подойдет моя очередь. Ведь ты же не станешь гнать больного потому, что сегодня праздник?
— Ну, я все-таки постараюсь сперва переодеться, — ответил Клостан, стряхивая с рукава случайную крошку. — Значит, договорились: этот танец за мной, — сказал он, вставая из-за стола. — А теперь я пойду взгляну, как там мои пациенты.
И целитель удалился.
* * *В обеденный зал вошел лорд Мелонгель; на нем был скромный коричневый костюм, отделанный по вороту и рукавам тонким золотым кантом. Когда лорд заметил новый наряд Робинтона, на лице его заиграла одобрительная улыбка.
— Да, выглядишь ты так, как надо, — сказал Мелонгель. — Кстати: вчера по барабанной связи пришло послание из Плоскогорья. Лорд Фарогай передает свои сожаления.
— Ну что ж, я и не думал, что он сможет приехать. С ним все в порядке?
Мелонгель слегка нахмурился и потер подбородок.
— Тут есть одна странная деталь… Мы уже давно знакомы с Фарогаем. Не раз обменивались посланиями. И он всегда справлялся, как себя чувствует Ювана. Они ведь с Эвелиной подруги. А на этот раз он ничего не спросил. Странно…
Робинтону сделалось не по себе.
— А если Фарогай болен, мог ли это послание отправить кто-нибудь другой?
— Фаревен тоже поинтересовался бы ее здоровьем. — Мелонгель нахмурился. — Вот что, на сегодня у нас достаточно хлопот. Я вижу, ты уже позавтракал, так что мы можем отправляться в зал суда. У нас все утро впереди.
Робинтон поднялся, с трудом сдержав печальный вздох. В отличие от большинства Великих холдов, в Тиллеке для судебной процедуры использовалось каменное здание, возведенное в самом центре холда. Вокруг, поскольку Встреча началась, уже бурлил людской водоворот. И цеховые мастерские, и ремесленники-одиночки уже успели выставить свои товары на продажу, и торговля шла полным ходом. Весь рыболовецкий флот стоял сейчас у причалов, но паруса, виднеющиеся на горизонте, свидетельствовали о том, что вскоре гостей в Тиллеке станет еще больше. Мелонгель и Робинтон медленно пробирались сквозь толпу; завидев владетеля холда и арфиста, люди приветственно улыбались или вежливо кивали.
Кто-то дернул Робинтона за рукав. Обернувшись, арфист, к удивлению своему, увидел Пессию. За ней топтались Сачо, Тортоле, Вальрол и Клада. Последняя осторожно выглядывала из-за широкой отцовской спины, а заметив, что Робинтон на нее смотрит, поспешно нырнула за Тортоле.
— Доброго вам праздника, лорд Мелонгель, — сказала Пессия, вежливо склонив голову, а потом посмотрела в глаза Робинтону и улыбнулась, гордо и немного застенчиво. — Вы нам тогда очень, очень помогли — особенно Садай. Это вам и вашей супруге.
Пессия сунула Робинтону в руки какой-то предмет, завернутый в ткань, и, прежде чем арфист успел ее остановить, убежала — а прочие остальные последовали за ней, словно листья, подхваченные порывом ветра.
— Это те самые семейства, которые ты пристроил чинить стену? — поинтересовался Мелонгель.
— Да.
Робинтон попытался разглядеть, куда же они делись, но вокруг кипело людское море, и Робинтону, несмотря на высокий рост, не удалось их высмотреть.
Повинуясь жесту Мелонгеля, Робинтон развернул сверток. Людской поток тем временем вежливо огибал двоих стоящих.
Ткань была новой — от нее еще исходил едкий запах краски. Под тканью обнаружилась деревянная чаша, при виде которой Робинтон восхищенно ахнул.
— Однако! — заметил Мелонгель. — Какая изящная вещь!
Они осмотрели чашу, прикасаясь к гладкому, отполированному дереву. По ободу чаши шла кайма из крохотных цветов, вырезанных столь искусно, что казалось, будто они просто взяли и проросли из чаши.
— Прекрасный дар, арфист. И заслуженный.
Затем Мелонгель коснулся руки Робинтона и указал, куда им следует идти. Они находились уже недалеко от здания суда; у входа толпились группками встревоженные люди. Робинтон тщательно завернул полученный подарок и постарался приноровиться к походке лорда Мелонгеля, уступавшего ему в росте; вскоре они уже поднимались по ступеням, а люди, которых им предстояло судить, приветствовали их улыбками.
Похоже, в этот день Робинтону сопутствовала удача. Они выслушивали обвинения в адрес одного холдера, дурно управлявшегося со своими полями, когда в зал проскользнул гонец и вручил лорду Мелонгелю послание. Лорд прочел его, фыркнул и, едва заметно улыбнувшись, передал арфисту.
