Ник Перумов - Воин великой Тьмы (Книга Арьяты и Трогвара)

Ряды всадников раздвинулись, вперед выехали двое, до самых глаз закутанные в меха.

Вот и встретились вновь, принцесса Арьята Халланская! — с издевкой произнес знакомый мелодичный голос. Рыжий капюшон из пышных лисьих хвостов упал на спину, и Арьята воочию увидала перед собой Владычицу, однако теперь прекрасные глаза смотрели холодно и непреклонно;. приговор дерзкой мятежнице был уже вынесен.

А… это ты… — Арьята нашла в себе силы презрительно усмехнуться. — Что же еще ты могла сделать с законной королевой, кроме как подло убить ее, напав с двумя десятками против пятерых, из которых один был беззащитными безоружным стариком?

Повелительница, прикажи удавить эту гордячку! — Принцесса узнала голос Атора. Кутаясь в волчью шубу, он сидел на лошади рядом с Владычицей. — Прикажи, моя госпожа!

Это ни к чему, — холодно усмехнулась та. — Взять ее!

Шестеро воинов в добротных кольчугах, выставив длинные копья, со всех сторон двинулись на принцессу.

Горькая смертная тоска, горькая настолько, что сама гибель казалась по сравнению с ней избавлением, заполнила сердце Арьяты. Ожидание конца стало нестерпимым; .и принцесса, чтобы просто не быть зарезанной, как овца ножом мясника, сама прыгнула вперед, на острые, сверкающие под неярким зимним солнцем наконечники копий.

Клинок гномов успел трубить навершие одной из пик; второй выпад Арьяты пробил кольчугy на боку обезоруженного воина — столь велика была сила отчаяния, что рука шестнадцатилетней принцессы обрела мощь зрелого бойца.

Согнувшись, воин Владычицы со стоном опустился на колени; развернувшись быстро, точно дикая кошка, принцесса прыгнула вперед, надеясь дотянуться мечом до холеного лица. Владычицы…

Атор соскользнул с седла, и один короткий взблеск его кривого симитара отбросил Арьяту обратно к возку.

Не убивать! Взять только живой! — Крик Владычицы ударил, точно хлыст.

."Зачем я ей? Неужто… Камни Халлана? Которые нельзя снять с трупа?!»

Рука Арьяты вырвала из-за пазухи заветный мешочек. Считанные секунды оставались в ее распоряжении, и она потратила их на то, чтобы со всей отпущенной ей богами и отчаянием силой ударить голубоватым клинком гномов по заветной святыне Халлана.

Раздался хруст, Арьята рванула завязки, и на снег просыпалась разноцветная каменная крошка. У Атора вырвалось глухое проклятье:

Убить!!

Нет!! Она все равно нужна мне живая! — выкрикнула Владычица, однако голос ее теперь отнюдь не был глумливым.

В Арьяту полетели брошенные тупым концом копья, от двух она уклонилась, но третье сбило ее с ног; на принцессу тотчас навалились, в один миг связав по рукам и ногам.

Теперь отойдите! — приказала воинам Владычица.

И я? — с глухим недовольством заметил Атор.

Ты? Ну конечно же, нет, — с удивившей Арьяту поспешностью поправилась повелительница Халлана.

Ты, негодная тварь, проведешь остаток своих дней в подземелье, — процедила сквозь зубы Владычица принцессе; ярость превратила прекрасное лицо в ужасную маску. — Если бы Камни остались целыми, я подарила бы тебе свободу… в определенных пределах, конечно же. А так — за свои деяния надо отвечать!

Может, ее лучше все-таки убить? — мрачно бросил Атор. — Ты ведь помнишь пророчество насчет тех Камней, моя госпожа?

Глупые суеверия, — отмахнулась Владычица. — Я ничего не боюсь… особенно когда ты рядом. Суй ее в мешок. Отвезешь в дворцовые подземелья. Тела убрать! Следов не оставляйте…

Нас учить не нужно, — криво ухмыльнулся Атор, делая знак своим головорезам.

Через несколько дней за бывшей наследницей принцессой Халлана медленно затворилась железная дверь упрятанного глубоко под землю потайного каземата.

* ЧАСТЬ ПЯТАЯ * ВСТУПЛЕНИЕ

Над головой принцессы Арьяты нависал низкий каменный потолок. Крошечная камера — четыре шага длиной, три — шириной, убогий лежак из неошкуренного горбыля с торчащими сучками, в дальнем углу — дыра, откуда остро разило нечистотами, под самым потолком в противоположной от двери стене — крохотное зарешеченное оконце. Однако не следовало полагать; что через него можно было видеть — пусть даже через решетку — голубое небо или золотистое солнце, единственную отраду узника. Это оконце выходило всего лишь в другой тюремный коридор, только ярусом выше; и пробивавшийся через закопченное стекло свет был не более чем тусклым отблеском чадных факелов. Почти все время Арьята проводила в полумраке.

И все же она це сдавалась. Когда схлынуло отчаяние первых дней, она стиснула зубы и решила жить наперекор всему, жить, чтобы хотя бы этим досадить ненавистной захватчице.

Она не позволяла себе подолгу лежать. Четыре шага — это тоже расстояние. Она сотни и тысячи раз за день отмеряла эти четыре шага, пока не начинали гудеть от усталости ноги. Она упорно загружала работой каждую мышцу своего тела и увеличивала нагрузки, насколько позволяла скудная тюремная пища…

Она заставляла себя вспоминать все, что когда— либо прочла. Она сама придумывала пьесы и мысленно разыгрывала их; и каждый день она во всех подробностях вспоминала ненавистный облик Владычицы — чтобы еще больше подхлестнуть себя гневом. Она твердо верила, что выйдет отсюда…

И еще она часто вспоминала свой удар, обративший в мелкое крошево заветные Камни Халлана. Ей начинало казаться, что в этом ей был дарован знак, разве мог обычный меч, пусть даже и очень хорошей стали, раздробить с одного раза магические кристаллы? И кроме того, она помнила ласковое и теплое прикосновение к ее пальцам этой каменной крошки, словно верно служившие ее предкам талисманы прощались со своей хозяйкой. Порой, когда мрак в камере становился совершенно непроглядным, Арьята замечала слабое алое свечение вокруг своих пальцев; в такие минуты она, обнаженная) ложилась на жесткие доски и гладила, гладила этими светящимися пальцами свое тело, словно надеясь тем самым уберечь его от разрушительного действия неволи.

И тело ее действительно упорно сопротивлялось недугам. Шли месяцы, они слагались в годы, а принцесса по-прежнему чувствовала себя полной сил и бодрой, прохаживавшиеся по телу ладони ощущали не дряблый жирок, а упругость мускулов; ум ее нс отупел, сознание не помрачилось. Она научилась не обращать внимания на тяготы заключения, не биться в рыданиях и не молить своих палачей о помиловании.

Она ждала, ведя счет дням по регулярным сменам караула. Она ждала чуда.

— Трогва-ар! Трогвар! Да где же ты, пострел, иди обедатъ! — точь-в-точь как любая мать в Халлане, звала непоседливого Трогвара супруга Beстри, Регомонда, под чьей неусыпной опекой оставался мальчишка.

Миновало семь лет, как Вестри и его родня обосновались в Круглой долине, как, не мудрствуя лукаво, именовали они свое обиталище. Жизнь их текла тихо и бестревожно, крутые откосы гор надежно отгородили гномов от бед и тревог большого мира. Ни тролли, ни койары не беспокоили их; время от времени Вестри) соблюдая строжайшую тайну, осторожно наведывался в родные места, встречаясь с двумя-тремя особо доверенными друзьями — койары, после того как что-то произошло в их главной крепости, оставили лесных гномов в покое, вдобавок избегая стычек с троллями Царицы Маб, показавшими себя большими мастерами войны в чащобах.