Справедливость для всех, т.I "Восемь самураев" - Игорь Игоревич Николаев
— После всего… — тихо вымолвила женщина.
— Я служу… — Курцио задумался и неожиданно поправил самого себя. — Служил империи. Я присягал великому замыслу, грандиозной идее имперской власти, пред которой склоняются все, от края до края мира.
— Как презренный Дан-Шин? Я думала о тебе лучше.
— Он раб, который не может обойтись без хозяина. Дан-Шин служит человеку. Я — абсолютной власти.
— Ты прислужник глупости, — с горечью покачала головой маркиза. — Твой план безумен в основе своей. Он покушается на мироустройство и пренебрегает всем, что скрепляет людей. Настоящих людей, которые держат на своих плечах весь мир. Приняв твое предложение, император добровольно отказался бы от власти над целым в угоду правления малым, ущербным осколком. Но и это малое оказалось бы кинутым в пучину раздоров между бономами, да пожалуй, и всеми людьми чести. Нет ничего более далекого от служения власти, чем твои…
Биэль скривилась, даже не пытаясь как-то скрыть пренебрежение пополам с презрением
— Твои куцые, фантазийные мысли.
— Мои куцые фантазийные мысли? — Курцио поднял голову и повторил ее завершающую фразу, однако, с другой интонацией, вкладывая в слова едкую, злую насмешку. — Ну да, разумеется. Ведь я — забавный фантазер, предающийся мечтам о странном и несбыточном.
Он громко фыркнул, кривясь в гримасе злого веселья. Курцио вроде бы улыбался, однако уголки бледных губ стремились вниз, и оттого лицо Монвузена дрожало, как от сильной боли.
— Вы же наоборот, люди практичные и цельные по природе своей, — еще шире и страшнее улыбнулся он. — К идеалистичным грезам не склонные. Что ж, я с любопытством погляжу, как вы пытаетесь удержать главенство имперской власти через год-другой. Ведь я глуп, а вы мудры. Не сомневаюсь, что с легкостью найдете выход из этой затруднительной ситуации. Уж вы-то удержите мир в крепкой длани.
«План Курцио изначально строился на посылах, принципиально недопустимых в рамках отношений эпохи. Не 'сложных» или «сомнительных», а именно «недопустимых», на уровне физических законов.
Во-первых, «нет обязанностей — нет вольностей». Бросив Ойкумену в хаос бесконтрольной гражданской смуты, а также натурально перебив большую часть бономов Северо-востока, император восстановил бы и сплотил против себя все без исключения «старое» дворянство. И в глазах «людей чести» [а также всех сколь-нибудь образованных граждан] терял какие-либо данные свыше права и привилегии сюзерена, «фигуры власти». Из богом назначенной опоры для общества [не забудем, что речь идет о мировоззрении людей, которые считали себя единственными, исключительными, ведь иной жизни за пределами границ материка просто нет] Готдуа и его потомки превращались в рядовых хищников.
Для каждого рыцаря в армии усеченной империи правитель становился не высшим созданием, «хлебодаром», чью власть определил сам господь, а военным вождем, всего лишь первым из многих, притом не по божественному праву, а в силу момента, удачной случайности. То есть вместо планомерной реконкисты, возвращения осколков хаоса под руку закона и порядка, императорский домен имел хорошие шансы провалиться в персональную смуту, череду вызовов со стороны военного дворянства полностью дискредитировавшей себя «верхушке». Что, в общем, логично — если новая власть держится лишь на силе и предательстве, если «императору можно», то почему «нельзя» представителю власти более низкого уровня? Поэтому «пересборка» империи могла реализоваться на условиях семьи Алеинсэ. Она, при всем неприятии материковой аристократией, все же выступала более приемлемым противовесом, который не оскорблял и не нарушал богом данный порядок, а также не покушался на жизни бономов [по крайней мере, в столь массовом порядке]. И, надо полагать, при втором подходе островитяне учли бы предыдущий исторический опыт, сделав «работу над ошибками».
Это, так сказать, всеобъемлющая, концептуальная проблема «Плана Курцио». Однако имелось преткновение более практического толка. Замысел Монвузена, по сути, бросал на произвол судьбы королевство Юго-запада и герцогство Малэрсид. Первое категорично продемонстрировало бы, что слову императора нельзя верить, и Оттовио утратил божественное право всевластия. Второго, разумеется, ни при каких обстоятельствах не могли принять Вартенслебены, ставшие одной из опор трона. Остается лишь восхищаться выдержкой старого герцога, который не призвал убийц сразу и рискнул дискутировать с Курцио пред лицом Оттовио, чтобы похоронить План силой убеждения и доводов…'
— Да к чертям весь мир! — воскликнула Биэль. — Мой дом! Оплот моей семьи, гробы десяти поколений предков! Ты бросаешь все это в топку своих амбиций!
— А какой выбор⁈ — тоже в голос возопил Курцио. — Что нам еще делать? Ты ведь прекрасно знаешь, что нам не хватает денег. Их нет. И не будет! Империи нужно, по крайней мере, в два раза больше серебра, чтобы завести полноценное войско, держащее Ойкумену хотя бы в растопыренных пальцах! Чтобы заложить флот и защищаться от Острова на море! А спустя три-четыре года потребность в деньгах опять удвоится. Тем более…
Он мотнул головой, осекся, будто устыдившись вспышки эмоций и гласа вопиющего. Продолжил уже медленнее и тише, хотя лицо под слоем пудры буквально светилось малиновой краской:
— Тем более, что я не предлагал бросить Малэрсид на произвол судьбы. Я подробно расписал способы, которыми Восходный север может помогать союзнику.
— Ты лжец! — бросила ему в лицо маркиза, и Курцио даже рот разинул от вселенского недоумения.
— Лжец! — горячо повторила Биэль. — Ты прекрасно знаешь, что в общем хаосе нет способа перевозить золото и людей на другой конец материка. Море принадлежит Острову. На суше путь блокируют Столпы.
— Их мы купим, — оборвал ее Курцио. — Именно поэтому я и предложил собрать все деньги, до которых мы сможем дотянуться. У Двора окажется больше всего золота, и мы дадим тухумам достойную цену. Больше чем Остров. Таким образом, империя получит и лучшую пехоту, и возможность действовать в любом направлении через перевалы. А наши враги окажутся разрозненны. С прямым сообщением между Мильвессом и Малэрсидом через серединные горы, мы рассечем континент надвое. И обеспечим победу следующим поколениям. Сальтолучард может сколько угодно стучаться в морские ворота Герцогства запада, Малэрсид окажется неприступен под защитой горских алебард. А флот нужно содержать и кормить. Поэтому Остров достаточно быстро перейдет к грабежу всего побережья, куда сможет дотянуться. И это будет опять же нам на руку. Больше хаоса — больше…
Курцио поперхнулся. Казалось, он вспомнил нечто весьма неприятное, то, что следовало
