Гай Хейли - Гибельный клинок
Добравшись до другой стороны пещеры, Олли подвел Банника к каменному выступу со свисающим краем. К подножию выступа мутант подтащил камень, достаточно большой, чтобы можно было, встав на него, забраться на выступ. Достав из своего рюкзака моток веревки, Олли развернул ее и, аккуратно накинув на камень, затянул петлю. После этого он жестом велел Баннику подниматься на выступ и сам последовал за ним.
Оказавшись на выступе, Олли с силой дернул за веревку, от чего камень перевернулся и откатился в сторону.
— Теперь мы в безопасности, — сказал мутант. — Никто не поднимется за нами.
Он отряхнул руки.
— Поедим.
Из рюкзака он достал маленькую печку, сделанную явно из металлолома, налил в нее горючего и зажег.
Банник понял, откуда взялись горелые пятна на плоских камнях в пещерах наверху. Здесь на каменной площадке их было особенно много. Олли налил воды из фляжки Ганлика, добавив в нее сушеного мяса песчаных клещей и каких-то растений. Потом из ниши в скале, прикрытой плоским камнем, он достал еще еды, одеяла и новые масляные лампы.
— Это у вас безопасное место? — спросил Банник.
— О, да, да, — сказал Олли. — Пещерные кветлинги не смогут добраться до нас здесь.
Банник кивнул, достал свою фляжку и утолил давно мучившую его жажду. Закрыв фляжку, он заметил, как Олли с тоской смотрит на нее. Банник понял, что мутант использовал весь свой запас воды, чтобы приготовить еду для них двоих.
Он с сомнением посмотрел на Олли. Мутант был нечист телом и, следовательно, духом, покрыт язвами и струпьями. Трудно было даже предположить, какие заразные болезни он мог переносить.
И все-таки он помог Баннику.
Помедлив, Банник протянул свою фляжку Олли.
В глазах мутанта засветилась благодарность. Облизав сухие, покрытые струпьями губы, он взял фляжку и напился.
Ночью Банник просыпался дважды. Первый раз от жуткого воя, за которым последовал ужасный визг. Смертельно уставший, он снова заснул, но проснулся второй раз, услышав, как кто-то плачет.
Он приподнялся на одном локте.
— Олли, ты в порядке? — спросил он.
Мутант вздрогнул, уронив свою длинноствольную винтовку на колени.
— А, это ты, небесный солдат, — Олли вытер лицо. — Все в порядке. Просто я вспоминал свою жену. Она умерла, давно. Но я все еще скучаю по ней… — мутант прочистил горло. — Давай спать. Завтра нам предстоит еще долгий путь.
Брута оказался худощавым человеком невысокого роста, как и многие калидарцы низших каст — результат плохого питания и пониженной гравитации. За исключением этого он, казалось, не был затронут мутациями, и имел вид человека, облеченного властью. Другие обитатели импровизированного пещерного городка, в котором оказался Банник, относились к Бруте с почтением.
«Кабинет» Бруты был сложен из грубо обтесанных камней, но стены его были уставлены полками с книгами и другими носителями информации. На столе стояла полуметровая статуэтка Императора.
— Лейтенант, — сказал Брута. — Лучшее, что я могу предложить вам сейчас — помещение для жилья. Я не могу выделить людей, чтобы проводить вас обратно к вашему подразделению, а главное — не могу рисковать привести орков к этому убежищу.
Он говорил с акцентом калидарских низших каст, но говорил вполне четко и разумно. Самоучка?
— А если я уйду сам?
— Тогда вас задержат.
Лицо Бруты перекашивал уродливый треугольный шрам. Банник предположил, что шрам остался после удаления имплантированного респиратора. Когда Брута улыбнулся, словно извиняясь, шрам искривился. Одним глазом — здоровым — предводитель мутантов смотрел на Банника, другой глаз был молочно-белым и слепым.
— Сейчас решающий этап войны, — сказал Банник. — Мы выполняли секретное задание, когда из-за бури я отстал от своих…
— Это ваша колонна движется по котловине? Чтобы атаковать Орктаун? Собираетесь отбить улей? Пустая затея. Вы удивитесь, — сказал Брута, — но у нас есть свои шпионы. Слуги, слуги слуг, рабочие бригады… Наши агенты повсюду, ибо у всех нас есть основания ненавидеть местный правящий класс. Выход вашей колонны был замечен, и о нем сообщили нам. Наше влияние распространилось глубже, чем вы можете подумать. Всадники на песчаных щуках следили за вами в течение всего пути.
— Понятно, — сказал Банник.
— Не беспокойтесь, ваша секретность сохранена, — заверил его Брута. — Мы хотим видеть здесь орков не больше, чем вы. Но я не могу позволить вам уйти. Расположение этого убежища должно остаться в тайне. А ваш уход поставит под угрозу нашу безопасность.
— Если вы не хотите помочь нам, помогите Императору.
— Чего ради? Вы видели, в каких условиях мы, люди низших каст, вынуждены трудиться здесь?
— Да, видел, — признался Банник.
— И?
— Я, конечно, понимаю, что вам здесь нелегко…
Брута оглядел его.
— Судя по вашему виду, вы происходите из какой-то богатой и знатной касты, — предводитель мутантов сердито махнул рукой. — Это заметно по вашим манерам, они не так уж отличаются от поведения наших лордов. Я сразу узнаю лорда, или как вы там себя называете, это от меня не скроешь. Мы не отличаемся от других людей, составляющих население этого мира, по крайней мере, в глазах Императора. Но посмотрите, видите мое лицо? Это шрам от респиратора, его имплантировали мне сразу, как только я перестал расти. Я должен был стать отцом двух детей и работать в рудниках до самой смерти. Но мутантам приходится еще хуже. По всей справедливости они должны ненавидеть нас, чистокровных. Однако они не испытывают к нам ненависти. Когда я сбежал из своей рабочей бригады, меня подобрала банда мутантов. Они привели меня сюда, и это единственное место, где я видел доброе к себе отношение. Скажите, лейтенант, зачем мне рисковать жизнями моих людей ради помощи тем, кто всегда лишь угнетал таких как я?
— Потому что на то воля Императора, — сказал Банник.
— Ну, если так, пусть Он лично придет сюда и скажет мне об этом, — проворчал Брута. Встряхнув головой, он преклонил колени перед статуэткой Императора и прошептал покаянную молитву. — Из-за вас я забылся и богохульствую. Пожалуйста, оставайтесь здесь, будьте нашим гостем, а не пленником. Да, наша жизнь нелегка, но она лучше, чем жизнь многих и многих на этой планете — и свободнее. Человек вроде вас мог бы быть полезен нам.
Банник покачал головой.
— Нет. Я должен уйти и выполнить приказ, это мой долг. Подумайте, мэр Брута, что будет с вами, если наша экспедиция потерпит неудачу? Если орки продолжат предвидеть каждое наше движение? Существует разум…
— Орочий колдун? — спросил Брута. — Я слышал о нем. Судя по всему, он настоящее чудовище. Лишь концентрация лорелея в котловине не позволяет ему узнать о нашем убежище.
— Вот именно, — Банник протянул руку. — Но вы не думаете, что в конце концов он вас найдет? Если Империум потеряет эту планету, и она навсегда достанется во владение оркам, что тогда будет с вашими людьми?
— Этому не позволят случиться. Мне известно из надежных источников, что Калидар представляет важность для имперского крестового похода.
«Еще одна неожиданность …»
— Да, но лишь незначительную. Нам не будут присылать новых подкреплений, вы знали об этом?
Банник рисковал жизнью, сообщая эту информацию.
Брута нахмурился.
— Нет, я не знал.
— Силы Империума в сегментуме Пацификус слишком растянуты, Брута. В галактике много более важных мест, и хотя отсюда это пока что может быть незаметно, вам еще придется ощутить это на себе. Если эту планету не удастся защитить уже имеющимися силами, новых подкреплений не пришлют, вы понимаете? Калидар будет зачищен вирусными бомбами, и даже вы, здесь, под землей, не сможете пережить этого. Потом сюда привезут новых рабочих, и все продолжится по-прежнему, только вы и ваши люди уже будете вычеркнуты из истории.
Брута сжал пальцами край стола и произнес:
— Простите, лейтенант, но я не буду помогать тем, кто губит нас, используя, а потом выбрасывая, как мусор. Если вы не согласны остаться по доброй воле, вы будете задержаны до того момента, пока не перестанете представлять угрозу для нашего поселения.
— Послушайте! У нас есть танки, мы…
— Я уже принял решение. Простите.
Брута позвонил, вызвав охранников, и они увели Банника.
Банник сидел на сухом песчаном полу своей камеры. Здесь было так же светло, как снаружи — и внутренние стены тюрьмы, и сама пещера были покрыты светящейся плесенью и водорослями. Снаружи доносились звуки поселения: шум тягловых животных, небольших машин, обрывки разговоров, смех. Запахи навоза, плесени и характерный мясной аромат костров, топливом для которых служили растения-животные, проникали сквозь закрытое окно. Брута действительно создал здесь островок мирной жизни посреди войны.
