Справедливость для всех, т.I "Восемь самураев" - Игорь Игоревич Николаев
— Если подмога не придет… Или не успеет, что ж, — Хель пожала плечами. — Не свезло вам. Значит такое испытание Господне вам ниспослано ради смирения и за грехи. Мы сами по себе драться с бандитами не станем. Но если баронские воины придут вовремя… тогда посмотрим. Сумма двух всегда больше целого.
Гаваль сделал зарубку в памяти, отметив еще один мудрено звучащий, но красивый оборот словес.
— Если даже устоим, они обозлятся! Сожгут в округе все, до чего дотянутся! — буквально прогавкал десятский, каждое слово давалось ему с болью, наверное, от подсчетов, какими трудами все придется восстанавливать. — Не отстроимся же!
— Не понимаете вы, — почти дружески сообщил Бьярн. — Это тебе не обычные грабители, которые соседей обнесут, а вам толкнут на продажу воровской профит. Нет. Считай, что на вас идет саранча дьявола. И уж решайте, чем готовы жертвовать. Или в лесу зимовать, землянки долбить в мерзлой земле, или дотянуть до тепла по-бедному, зато в своих халупах.
На этот раз селяне вообще повставали, ушли на другой конец дома, к очагу. Спорили громким шепотом, размахивали руками, едва ли не плевались через густые бороды — у кого такие были. Кажется, сельское управление разделилось поровну.
— Круто забираем, — пробормотал горец-браконьер. — Прям крутенько…
— Колья, — отрывисто вымолвила арбалетчица. — Надо колья повбивать. Земля еще не мерзлая, войдет легко.
— А, да, — прищелкнул пальцами Марьядек, увлеченный предложением, будто и не он только что сомневался. — Точно так. Если нет хорошего строя с пиками, конников лишь «чесноком» и кольями тормозить получится. И забор укрепить надо… Воды запасти, огнем ведь попробуют забросать.
— Разделить деревню на отдельные… — Хель вновь сказала какое-то неизвестное слово, но тут же исправилась. — Концы. Натаскать, как получится, женщин и детей. Чтобы тушили огонь. И все такое.
Разом вся компания утихла и посмотрела на юного повелителя. Артиго по своему обыкновению молчал с видом человека, угнетенного скорбными, но великими думами о судьбах королевства, самое меньшее. Раньян холодно и зло посмотрел на Хель, склонился к уху мальчика и что-то зашептал, для верности прикрывая рот ладонью.
Энергичный спор у очага завершился. Против ожиданий селяне возвращаться за стол не поспешили, остались плотной группой, будто стая взъерошенных лохматых воробьев после драки за пшено. Один лишь казначей подошел к Армии, причем шагая чуть ли не зигзагом, словно никак не мог понять, общаться дальше с юным господином или Хель. В конце концов, он вроде бы повернулся к мальчику, однако не полностью, а этак на три четверти, косясь на женщину с пером и бумагой. Он молча поклонился Артиго, приложив ладонь к сердцу, но выпрямился гордо, и даже сцепил руки за спиной.
Загнаны в угол, но пытаются сохранить гордость, решил Гаваль. Они здесь понимают, что выхода нет, и все-таки до конца держатся свободными, независимыми, насколько получится. Надо же, как необычно, у мужичья, оказывается, гордость имеется…
Казначей пожевал губы, нервно сглотнул, издал странный звук, будто в устах начала рождаться заготовленная речь, да и умерла сама собой. В конце концов «десятский» рубанул без экивоков:
— Чего хотите?
Если бы Гаваль и сомневался прежде в чистоте крови Артиго, сейчас любое недоверие расселось бы, как дым. Мальчик посмотрел на мужика снизу вверх, но с такой осанкой и небрежно опущенными на стол руками, с таким высокомерием в глазах, что все казалось наоборот — это деревенщина глядит на достойного мужа с колен, ослепленная величием подлинного благородства. Едва заметным движением головы молодой господин указал на Хель, подтверждая, что дальнейшие переговоры можно и далее вести с ней. «Десятский» повторил:
— Что вы хотите за… воспомоществование.
Хель с рассеянным видом, будто ей все это было не нужно и безразлично, выдержала паузу, переложила очиненное перо с левой стороны на правую. Лишь после этого начала перечислять:
— Если все обойдется, то… Телега. Хорошая. Лошадь в телегу. Тоже хорошая, чтобы не пала через день пути. Провиант — сколько сочтем нужным взять. Она подумала, глядя на стену, и добавила. — Меч. Вот этот. К слову, а зачем он вам?
— Для поединщиков покупали, — буркнул казначей, судя по выражению лица и блеску глаз, каждый пункт резал его по живому, впивался в сердце ядовитым шипом. — Межу двигали.
— Дрались с соседями за границы пашни, — Кадфаль негромко перевел с мужицкого на человеческий. — Чтоб все по законному и по старине, брали заступников.
— Поединщиков? — Хель аж передернуло.
— Ага.
Десятский разумеется не понял, отчего вскинулась рыжеволосая женщина с непокрытой головой и принял на свой счет, как проявление гнева из-за наличия благородного оружия в плебейских руках. Он склонил голову и что-то забормотал, оправдываясь, дескать, все было законно, общинная собственность и так далее, но Хель оборвала, без гнева и высокомерия, однако с решительностью человека, идущего к цели, не сворачивая.
— Итак, меч тоже отойдет нам. И… — она задумалась на мгновение и сделала машинальный жест обеими руками, будто взвешивала что-то. — Дадите сопровождение до славного города Дре-Фейхан.
— Трофеи, — подсказал Бьярн, едва ли не облизываясь от предвкушения. — Что захотим взять с трупов, все наше.
Хель красноречиво посмотрела на рыцаря, будто напоминая, что драка предполагается лишь условно, если ну очень уж не повезет. Бьярн пожал плечами и деловито разъяснил:
— Порядок такой. Трофеи надо оговаривать, а то знаем эти фокусы. Как запахнет жареным, сразу все бегают с воплями «спасите-помогите!». А как фитиль вытащат из задницы, тут же морды воротят: «вы кто таковские, мы вас не знаем, идите нахрен без оплаты!». Надо по рукам обязательно ударить — кого завалим, что в обозе найдем, то все наша честная добыча.
— Какие же вы разные, — тихо проговорила Хель, переводя взгляд то на Кадфаля, то на Бьярна. — Удивительно просто… Ну, ладно. Она вздохнула и дополнила, обращаясь к «десятскому». — Что трофейное, то наше.
— Сложное… — промямлил казначей, тоскливо косясь одним глазом на меч, наверняка стоивший «обществу» не один золотой. Надо полагать, деревня, и без того зажиточная, знавала времена еще удачнее и сытнее.
— Решайте. Я подумаю пока, что в письме начертать.
Хель взяла перо, указывая всем видом, что переговоры закончены, остается либо принять условия, либо идти к черту. Селяне вновь
