Анна (ЛП) - Амманити Никколо
– Попробуй, это вкусно.
Она вылила мякоть на камень и отошла. Овчарка осторожно подошла, принюхиваясь к воздуху, высунула язык и принялась лизать.
Оба одновременно подскочили к псу, обхватили его, и Анна накинула ему верёвку на шею.
– Попался.
Они потащили его к катамарану, но пёс упирался, мотал головой, пока рывком не освободился от петли и не убежал на стоянку.
– Он никогда туда не полезет, – Анна бросила верёвку на землю и посмотрела на небо. – Хватит. Уже поздно. Оставим его здесь.
Астор прищурился, словно не понял:
– Мы не берём его с собой?
– Нет.
– Давай дадим ему снотворное.
– Времени нет, надо отправляться. Уже темнеет.
– Оставим его здесь?
– Да.
– Нет, – Астор упал на колени.
– Слушай, – Анна подошла к нему и погладила по голове. – Он никогда не сядет в лодку. Даже если мы его усадим, он сразу же бросится в воду. А если он бросится в воду, то утонет, – Анна заметила, что солнце скрылось за тучами. – Нам пора.
Астор сел между камней:
– Пожалуйста, не оставляй его.
Она присела рядом с ним.
– Пушок проводил нас сюда. Никто его не заставлял, он сам пошёл с нами. Сейчас он решил дальше не идти. Если он хочет остаться здесь, мы не сможем его заставить. Он волен сам решать, – она улыбнулась. – Он настоящий сицилиец, не пропадёт.
– Он не сицилиец, – Астор шмыгнул носом. – Он наш пёс.
– Пойдём, – Анна протянула ему руку.
– Не пойду! – брат опустил голову.
– Пожалуйста…
– Я останусь с Пушком! – Астор хлопнул ладонью по земле.
– Не говори глупостей, – она снова попыталась взять его за руку.
– Нет! – Астор вырывал руку.
Девочка молча посмотрела на него и, успокоившись, повторила:
– Пойдём.
– Нет! Нет! Нет! – Астор обернул прядь волос вокруг указательного пальца и потянул.
Анна прикусила губы и сжала кулаки.
Почему всё так сложно? Они нашли катамаран, спасательные круги, одежду, но эта идиотская собака боится воды, а теперь и брат закапризничал.
– Пошли! – пробормотала она с закрытыми глазами.
– Нет, – Астор опустил голову. – Не пойду. Не пойду. Не пойду.
На третьем "не пойду" Анна вышла из себя. Руки сами напряглись. Она сделала последнюю отчаянную попытку сдержаться и прошептала:
– Астор, делай, как я говорю. Пойдём к лодке. Так будет лучше.
Но в ответ она в очередной раз услышала "нет".
– Хватит! Хватит!
Анна схватил брата за волосы и потащила к байдарке. Тот кричал, пинался, корчился и пытался ухватиться за камни.
– А теперь садись на эту грёбаную лодку.
Она схватила его за низ брюк и усадила в кресло, случайно ударив лбом о поручень. Астор завыл с опухшими, налитыми красным глазами, перекошенным лицом и соплями из носа. Анна не слушала и не испытывала ни жалости, ни угрызений совести. Она никому не позволит себе мешать, тем более какой-то вшивой собаке.
Не оглядываясь, она толкнула катамаран, ободрав колени о булыжники, и заскочила сама. Оттолкнув на сиденье Астора, как мешок картошки, она села и стала крутить педали.
Лай Пушка слышался всё тише на ветру.
* * *Анна нажимала на педали, Астор плакал. Катамаран медленно продвигался через лабиринт бакенов.
Через некоторое время она поняла, что если повернуть руль влево, лодка пойдет вправо и наоборот.
Она достала из рюкзака бутылку вина, открыла её и хлебнула.
Астор перестал плакать, но всё равно продолжал хлюпать носом.
Ничего, успокоится.
На континенте он забудет о Пушке. Всё можно забыть. Ничто не вечно: мама, шелковичная ферма, Пьетро… Остались только Анна и Астор.
А если не успокоится, то и фиг с ним.
Течение несло катамаран в открытое море. Анна не представляла себе, сколько времени им потребуется, чтобы добраться до другого берега. Она сделала ещё глоток вина и сосредоточилась на педалях.
– Анна! Анна! – брат крепко сжал её плечо и запрыгал. – Анна! Смотри!
Девочка вскочила и обернулась. В волнах появлялась и исчезала белая точка.
Сначала она была похожа буй, затем – на плывущую чайку, но затем Анна увидела голову Пушка.
– Не может быть… – прошептала он. – Как ему удалось? Мы же так далеко уплыли, – ей обожгло горло. – Какое я дерьмо…
Астор устроился рядом с ней и начал крутить педали:
– Давай, быстрее.
Анна дернула штурвал, и катамаран пошёл на разворот, оставляя за собой белый след. Сжав зубы, они крутили педали, вцепившись в подлокотники, стараясь не потерять собаку из виду. Пёс то появлялся, то исчезал.
– Где он?
– Не вижу...
– Вот он! Вот он! – Астор указал на вновь появившуюся собачью голову.
Они стали ещё сильнее крутить педали, хотя ноги уже одеревенели.
– Держись, держись! Пожалуйста, Пушок, держись! – умоляла Анна.
Но лодка против течения двигалась слишком медленно. Собака тонула прямо перед ними, хлопая лапами по воде.
– Пушок! Пушок! – кричали они.
Они были рядом. Им удалось на мгновение разглядеть морду собаки, которая наморщилась, глаза вылезли из орбит, затем море засосало его.
– Не останавливайся! – крикнула Анна брату. – Крути педали!
И бросилась на нос, вытянувшись туловищем и руками. Она увидела, как быстро к ней приближается белая масса, скользящая под водой, как призрак. Он вытянула руки и ухватилась за шкуру обеими руками, но течением собаку толкало под лодку. Анна поискала, обо что бы упереться, но не нашла, потеряла равновесие и упала в море. Она проплыла под катамараном, глотая воду, ударилась затылком о корпус, но не отпустила руки. Одной рукой она держала собаку, а другой ухватилась за лестницу. Чуть не утонув и растянувшись, как швартов между Пушком и лодкой, она держалась, пока не стало легче. Астор, пытаясь помочь ей, поскользнулся на мокром пластике и чуть не упал за борт тоже. Он встал и схватил сестру за запястье.
Они пытались поднять собаку на корму, она толкала снизу, а он дёргал за лапы сверху. Собака была будто свинцовая.
– Тащи, тащи его, – сказала Анна и забралась на борт, тяжело дыша вместе с братом.
Вдвоем, упираясь ногами в поручень, они сумели затащить Пушка на лодку.
Анна дико устала, дрожала от холода, почти не дышала. Её рвало морской водой и "Шардоне". Астор тяжело дышал.
Они трясли собаку, пытаясь оживить её, но голова с широко раскрытыми стеклянными глазами безжизненно подпрыгивала на стеклопластиковой поверхности. Язык свисал изо рта.
– Он умер? – пробормотал Астор.
Анна стала бить собаку по груди, крича:
– Нет, он не умер.
Пёс был похож на кошек, у него было семь жизней. Он пережил пытки сына хозяина свалки, пожар, смертельные схватки, голод и жажду, раны, инфекции, а теперь вот так умер.
Анна села и закрыла лицо руками:
– Это я виновата… Это я виновата…
Астор плакал, уткнувшись псу в шею. Море обдавало их брызгами и тащило к побережью Калабрии.
Хлоп. Хлоп. Хлоп.
Пушок еле заметно постучал хвостом по палубе.
Он ещё не использовал седьмую жизнь.
* * *– Я на нём женюсь, – Анна прижималась к Пушку, который плевался водой. – Можно жениться на собаке?
– Не знаю, – развёл руками Астор.
Девочка, дрожа, поцеловала морду овчарки и прошептала ему на ухо:
– Прости. Ты мой любимый. А я стерва.
– Я тоже хочу выйти за него замуж, – сказал Астор.
– Хорошо. Мы оба на нём женимся.
Анна, стуча зубами, сняла с себя мокрую одежду, насухо вытерла кожу полотенцем и переоделась.
Она налила в руки Астору немного вина для Пушка, но тому оно не понравилось. Вскоре, как будто с ним ничего не случилось, как будто он не воскрес, собака встала на ноги, пару раз отряхнулась и неуверенно на лапах расположилась на носу.
Анна и Астор снова заработали педалями, а солнце продолжало клониться к закату. Течение быстро толкало их к земле, волны разбивались о нос, обрызгивая их солёной водой, которая высыхала на лице, превращаясь в маску. Время от времени летучие рыбы выпрыгивали из воды и уносились прочь.
