Анна (ЛП) - Амманити Никколо
Анна подбежала к собаке.
– Он хороший! Не трогайте его!
Она сделал знак сохранять спокойствие. Какой-то наглый мальчик попытался ударить пса, но тот одним прыжком сбил его с ног и впился в руку.
Анна крепко схватила Пушка за шею и оттянула назад.
Окружающие, возбуждённые и испуганные, кричали, хрюкали и скрежетали зубами, как стая макак, угрожая им копьями, а раненый бедолага встал, держась за локоть.
– Астор! Астор, ты где? – крикнула Анна, удерживая пса.
Астор протолкался в круг и подбежал к ней.
– Усади его на землю.
Мальчик усадил Пушка на землю и обнял его.
– Погладь его. Иначе нас убьют, – Анна подняла руки. – Видите, он совсем не злой.
Дети расступились и пропустили тощую девочку-блондинку, которая уставилась на троих и вытянула вперёд руки, как проповедник. Остальные замолчали и попятились назад. Большую часть лица девочки закрывала пара солнцезащитных очков в зелёной оправе. На ней были потёртые ботильоны, из которых виднешись тощие ножки, клетчатая юбка и засаленная шуба.
Анна, расплывшись в улыбке, ласково погладила Пушка:
– Хороший пёс.
– Хороший? – недоверчиво переспросила девочка и указала на мальчика, которому собака чуть не оттяпала руку. – Плохой!
– Нет, нет, он хороший. Хороший пёс.
Блондинка подошла к Пушку. Вокруг неё охотники были готовы пронзить собаку копьями. Девочка без колебаний протянул руку к голове овчарки.
Анна закрыла глаза, уверенная, что пёс откусит её. Но вместо этого Пушок посмотрел на девочку большими блестящими глазами, вытянул шею и понюхал руку.
Девочка отступила на шаг, поднесла пальцы к носу и удивлённо оглянулась:
– И правда не злой, – сказала она остальным, которые смотрели на неё, затаив дыхание. – Он хороший.
Все разразились смехом. Только нахал, которого укусили, остался при своём мнении.
Анна поняла, что эти дети слишком малы, чтобы помнить, что собаки когда-то были домашними животными. Или, может быть, они забыли об этом.
Она чувствовала себя старой.
* * *Охотники из Патти устроили импровизированное барбекю прямо на стоянке: кто-то вытаскивал туши, кто-то резал мясо, кто-то разжигал костры, бросая в огонь одежду, мебель, деревянные поддоны.
Слабый ветер гонял по асфальту полиэтиленовые пакеты, бумагу и листья, а солнце, оранжевый овал, исчезало за сухими холмами.
Столбики дыма привлекали других детей, прибывающих в торговый центр в одиночку или группами. С наступлением темноты двор кишел чёрными фигурами, сгрудившимися у костров в ожидании своей порции мяса.
Астор и Анна тоже стояли в очереди. Они два дня не ели, и от запаха жареного мяса падали в обморок. Пушок тоже терял терпение. На него надели веревку и крепко держали на поводке. Сначала он пытался освободиться, суча лапами и качая головой, потом привык.
Благодаря ему Анна и Астор стали знаменитостями вечера. Все, держась на расстоянии вытянутой руки, восхищались ими и гортанными звуками и гримасами комментировали размеры зверя, который столь послушно стоял рядом с хозяевами. Астор напыщенно и притворно рассеянно оглядывался. Анну разбирал смех. Первый раз она увидела, как брат играет на публику.
Когда наконец настала их очередь, они получили три огромных куска мяса, обугленные и жирные, но не прожаренные.
Они сидели на бетонном бордюре и молча ели.
– На что похоже? – спросила Анна у брата.
Астор с полным ртом пробормотал что-то невнятное и поднял глаза к небу.
Девочка нащупала морскую звезду под футболкой, вытащила её и повертела в пальцах. Когда вокруг плохо, она ещё могла обойтись без Пьетро, справляясь со всем сама, но теперь, когда можно было радоваться, смеяться, наслаждаться бифштексом, его отсутствие ощущалось всё более болезненно. Она вспомнила, как они выбросили протухшего осьминога с террасы, и чуть не засмеялась.
Астор толкнул её локтем:
– Я ещё хочу.
– Пойдём посмотрим... – она собиралась встать, но тут перед ней показалась блондинка в зелёных очках. В одной руке она сжимала факел, а другой протягивала им большой обугленный кусок мяса.
– Спасибо, – сказала Анна, но девочка кинула его Пушку, который на лету поймал кусок мяса зубами и стал рвать на части, помогая себе передними лапами.
– Хороший, – девочка указала на него.
– Хороший, – Анна не совсем поняла, имеет ли она в виду пса или мясо.
– Мой! – блондинка указала на собаку.
– Что? – Анна нахмурилась.
– Он мой.
– Нет, он мой, – Анна хлопнула себя по груди, поджав губы.
Девочка пристально смотрела на Пушка:
– Хорошая собака.
– Хорошая.
– Моя собака.
– Нет, – Анна указала на себя. – Моя собака.
Астор озабоченно прошептал на ухо сестре:
– Она хочет себе Пушка?
– Улыбайся.
Мальчик широко улыбнулся кривыми зубами:
– Наш пёс.
Блондинка сняла очки. Правый глаз остекленел и смотрел в другую сторону.
– Наш пес? – она отошла, почёсывая затылок и повторяя: – Наша собака? Моя собака?
Анна ласково дёрнула за поводок.
– Пошли отсюда, – сказал он Астору.
– Куда?
– Подальше, пока она не передумала.
– А как же мясо? – Астор огляделся.
– Забудь о мясе. Идём быстро… нет-нет, идём спокойно и тихо. Как ни в чём не бывало.
Они отошли недалеко, и, как только темнота окутала их, перешли на бег.
* * *От Патти до Мессины они дошли за 2 дня, шагая от рассвета до заката. Первую ночь они провели в особняке рядом с шоссе. На первом этаже располагалось бюро по трудоустройству, но в квартире на втором этаже, порывшись в кухонных ящиках, они обнаружили заплесневелые бульонные кубики, которые развели в воде. Они сняли шторы с окон и закутались в них.
В последний день путешествия дул холодный ветер, небо было голубым, а воздух таким ясным, что всё казалось ближе.
Шоссе бежало по виадукам, которые прорезали усаженные деревьями холмы и врывались в тёмные туннели.
Ближе к городу непрерывный ряд автомобилей забивал все полосы движения. Все машины были с багажом. Порывшись в чемоданах одного внедорожника, они достали тёплые свитера, чистые футболки и ветровки.
Наконец, на вершине длинного подъёма перед ними открылся вид, которого они ждали месяцами. Пролив.
Анна и Астор стали прыгать и кружиться над собой, держась за руки.
– Добрались! – они забрались на крышу грузовика, чтобы лучше видеть.
Остров заканчивался полосой высоких домов, выходящих на большой порт и рукав синего моря, за которым возвышалась цепь тёмных гор. Континент. Два берега были так близки, что казалось, что между ними просто речка.
Анна представляла себе его безграничным, непреодолимым, и теперь, увидев его, подумала, что сможет пересечь его вплавь.
Остаток пути они пробежали, останавливаясь только для того, чтобы отдышаться. Они вышли на развязку и продолжили движение по пригородным дорогам, которые медленно заполнялись жилыми домами, магазинами, автозаправочными станциями и светофорами.
Мессина была сплошной пробкой машин, которые стояли даже в переулках, и всё же ближе к морю не ощущалось такого сильного чувства смерти и тоски, как в Палермо. Здесь город тоже сдавался под натиском природы. Повсюду, среди трещин асфальта, росла поросль и колючие кусты ежевики. Проспекты и тротуары покрылись землёй, а листья, трава и пшеница пускали корни. Вьющиеся растения взбирались по фасадам домов. Тут бродило много животных. Стада овец паслись рядом с памятниками, бородатые козлы прыгали по мусорным бакам, стаи птиц вылетали из окон, а табуны лошадей и жеребят бегали между машинами. Только гавань, огороженная рулонами колючей проволоки и окружённая армейскими машинами, напоминала о жестокости карантинных дней. Ветер нёс солоноватый запах моря, а волны пенились и шумели.
Было поздно, и они решили заняться переправой на следующий день. Дети поискали что-нибудь поесть в магазинах и супермаркетах, но ничего не нашли. Смертельно усталые, они пробрались в старое величественное здание с мраморным входом, будкой консьержа и лифтом в железной клетке. На верхнем этаже они обнаружили открытую дверь. На медной табличке звонка было написано: "Семья Джентили".
