Аарон Дембски-Боуден - Предатель
— Кхарн… — она глядела на него с беспомощной яростью в глазах. — Что мы тут делаем? Что это за война?
Ему было нечего ответить. Во всяком случае, ничего практического.
— Новая, — сказал он.
Она не успокаивалась.
— Безумная. Все пошло не так после Исствана III. После того, как мы примкнули к Гору.
Кхарн перевел взгляд с капитана на «Контемптора», однако промолчал.
Левобортовые двери мостика больше не скрежетали по мощным направляющим при открытии, поскольку их сняли со стены и забрали на ремонт. Ангрон вошел в сопровождении следующего за ним запыленного техножреца. Закутанный в рясу адепт держал руки сцепленными в рукавах, шагая за примархом и почти что шарахаясь от мускулистой громады тела Пожирателя Миров.
— Кхарн, — рыкнул Ангрон на весь заваленный обломками зал. — Этот в красной рясе тебя искал.
Примарх оставил кланяющегося жреца у разрушенных дверей, а сам двинулся сквозь хаос, в который превратился его мостик. Он коротко лающе хохотнул при виде опустошения.
— Как это случилось?
Лотара встала с трона, глядя на Ангрона с центрального возвышения.
— Делварус и триарии совершили несанкционированную высадку, присоединившись к атаке на поверхности. Пока их не было, нас взяли на абордаж.
Ангрон подошел к висящей на кабелях Лералле, прикованной к консоли ауспика. Он положил тяжеловесную руку ей на плечо с мягкостью, в наличие которой у него не поверил бы никто из братьев.
— Ты не ранена?
Искалеченная девушка, хирургически встроенная в стол, откинула грязные волосы с лица.
— Нет, сир, — ответила она, совершенно не испугавшись стоящего перед ней полубога.
Ангрон неприятно ухмыльнулся и оглядел мостик.
— И где сейчас Делварус?
— Я посадила его под арест в каюте.
Примарх издал короткий лающий смешок, явно развеселившись.
— Мне это нравится, — он начал подниматься на возвышение, оказавшись перед Лорке. «Контемптор» возвышался над примархом, однако ничто живое или мертвое никогда не заставляло Ангрона казаться меньше. — Лорке из Псов Войны.
— Ангрон из Пожирателей Миров.
— Славно выглядишь, старый воин. Но все так же в устаревших цветах, да? — Ангрон постучал костяшками пальцев по горделивому волку в ошейнике на железном теле дредноута. Инстинктивно среагировав на дискомфорт от прикосновения, комби-болтеры Лорке перезарядились с двухголосым металлическим грохотом.
— Я должен тебя поблагодарить за защиту моего корабля? — поинтересовался примарх.
— Я мало что сделал. Твоя благодарность должна предназначаться остальным первым дредноутам и двум тысячам семидесяти одному человеку, которые лишились жизни, отбивая нападение.
Ангрон поднял кисть с покрытыми коркой суставами к виску, чувствуя возвращение тупой боли.
— Ммм. Ты все такой же жалкий ублюдок, Лорке.
— Я умер. Теперь уже немного поздно меняться, — дредноут заставил свое железное тело со скрежетом поклониться, на сей раз Лотаре, и двинулся вниз по широким ступеням. — Я должен идти. Мне нужен ремонт.
Ангрон ощутил, как палуба содрогается от поступи «Контемптора». Ему остро вспомнилось, каково было сражаться с подобным созданием. Исстванская кампания оказалась столь поучительным опытом.
— Капитан, — произнес он. — Через двенадцать часов наша бомбардировка оставит от Арматуры лишь воспоминание. Посыпь землю солью, Лотара.
Она откинулась на троне, со стуком пристроив ноги на один из подлокотников, и посмотрела на него.
— Как пожелаете.
Часть 2
Спустя три дня после Осады Арматуры
Нуцерия, родной мир
13
Кости
Аргел Тал всегда посещал ее гробницу в одиночестве. Его шаги эхом разносились по сводчатому залу, отражаясь от готических стен с каменными ребрами. Выполненные в натуральную величину изваяния прославленных павших наблюдали, как он проходит мимо. Железные лица вглядывались в освещенный свечами полумрак. Он знал их всех по именам. Некоторые были его друзьями и братьями, погибшими случайно, или же принесшими себя в жертву. Он прошел мимо одного из таких памятников, возведенного в память о «Ксафене из Гал Ворбак, капеллане ордена Зазубренного Солнца». Воин-жрец стоял, опираясь ногой на треснувший нагрудник статуи Гвардейца Ворона и воздев крозиус к небу. Голова капеллана была опущена. Он не смотрел на убитого им легионера, отвернувшись с некоторой задумчивостью. Искусно воссозданный в темном металле Ксафен выглядел почти что сожалеющим, что не переставало веселить Аргела Тала всякий раз, когда он это видел. При жизни брат обладал множеством особенностей, но склонность к сожалению не входила в их число. Среди носящих алые цвета Легиона еще не бывало более фанатичного создания. Ксафен получил удовольствие даже на Исстване, рассматривая его как испытание веры. Он насладился этим испытанием и прошел его по собственным строгим меркам.
Под именем располагалась табличка с неровной колхидской клинописью: «Он ступал в местах, где боги встречаются со смертными».
Проходя мимо, Аргел Тал протянул руку и мягко коснулся костяшками нагрудника мертвого брата. Он еще несколько раз повторял это движение, минуя статуи Гал Ворбак, погибших на Исстване. Первых Гал Ворбак — воинов с демонами в сердце, изуродовавших собственные души первыми опасными шагами в Преисподнюю. Не те оболочки для демонов с разбавленной кровью, которых он выращивал для Лоргара в последующие годы. Они были Гал Ворбак по крови и названию, но не по духу. Они не совершали Паломничества и обрели силу, не понимая, чего она стоит.
Дойдя до ее гробницы, он присел перед резным изображением. Многие из прочих статуй были выполнены из позеленевшей от патины меди, или же блестящего кованого железа, но ее изобразили в чистом мраморе. Глаза были скрыты повязкой, которую она редко надевала, приспособившись к жизни без зрения, предпочитая просто держать глаза закрытыми. Никаких вычурных или пылких поз, в которых стояли сотни павших Несущих Слово, увековеченных в громадном зале. Напротив, она оставалась хрупкой, изящной и белоснежной во мраке, протягивая руку, чтобы успокоить всякого, кто искал перед ней покоя.
«Кирена Валантион, — сообщала табличка, — Исповедник Слова. Приняла мученическую смерть от рук личных стражей Императора за прегрешение, состоявшее в видении истины».
Даже находясь на пьедестале, она была ниже стоящего в полный рост Аргела Тала. Кончики пальцев прошлись по мраморным волосам, и керамит мягко погладил камень. В прикосновении не было любви или тоски. Если уж на то пошло, оно было извиняющимся.
Как всегда, когда навещал ее, он вынул меч, оборвавший ее жизнь — меч, который теперь стал его собственным. И так же, как и всегда, он ощутил горячий прилив желания просто переломить оружие об колено и бросить. Он устоял, поскольку боль от обладания клинком сама по себе была уроком.
В расположенном глубоко в недрах «Фиделитас Лекс» Зале Памяти — который непочтительные рабы именовали Залом Заднего Ума, когда рядом не было Несущих Слово, которые могли бы услышать — находились кости почти тысячи героев Легиона. Лишь одна статуя стояла над оскверненной каменной гробницей, принадлежавшей единственной смертной, которую похоронили среди девятисот легионеров.
Ее кости унесли. Культисты, фанатики — можно называть как угодно. Они пробрались в зал, забрали кости и провозгласили ее святой Пантеона. «Первой мученицей», как они говорили. Ее священное имя шепотом повторялось среди огромного смертного населения флота Несущих Слово, поскольку ей принадлежала сомнительная честь участи первого человека, которого подручные Императора убили за вознесение молитв Пантеону.
Как будто все было так просто. Он поднялся на ноги, не отводя взгляда от изваяния убитой девушки.
Аргел Тал никогда бы не забыл ее последних слов. Он часто о них думал. Не о том незавершенном письме, которое он обнаружил только через три дня после ее гибели, а о самых последних словах, сорвавшихся с ее окровавленных губ. Что они с тобой сделали?
Она произнесла их с улыбкой, со слабой улыбкой девушки, знающей, что умирает. Ее руки оторвались от лицевого щитка шлема, оставив кровавые пятна там, где она прикасалась к демонической маске, в которую превратилось его лицо.
Что они с тобой сделали?
Кого она имела в виду? Богов? Примархов с их отчаянной гражданской войной? Его собственных братьев?
Что они с тобой сделали?
Мысли о Кирене расшевелили зверя внутри. Раум, вторая душа в его теле, пробудился рывком, будто животное.
Охота?
Существо говорило трепещущим змеиным шепотом, поглаживая словами разум Аргела Тала.
