Уильям Кинг - Истребитель драконов

Перед ней на низком столе гномьей работы была развёрнута карта гор, последнее творение королевских писцов, отбражающая местность вокруг города на многие сотни лиг. Небольшие пиктограммы изображали городки и деревни, и понять их смысл было просто. Золотой топор означал золотую шахту. Красный топор — угольную или железную. Лодка изображала порт, откуда паромы или корабли могли плыть вниз по реке. Главные дороги были отмечены толстыми красными линиями, просёлочные - более тонкими. Опасные проходы сквозь недра гор были линиями красных точек. Перекрещенные мечи показывали места сражений. Головы орков отмечали, вероятнее всего, стойбища каких–то племён зеленокожих.

Глядя на карту, Ульрика видела, что перевал Пиков спускается к низменностям восточной Империи. Путь был чист, но эта дорога ко двору Ледяной Королевы была кружной и длинной. Быстрейший путь на север в Кислев лежал вдоль старого Главного тракта в Карак Унгор, а затем вниз по реке Урской до города Кислев. К сожалению, поперёк того, что на более старых картах являлось основным торговым путём, лежал символ дракона, вынуждая толстую красную линию замысловато изгибаться между вершинами, делая путь куда длиннее, чем когда–то.

«Похоже, Феликс был прав, — печально подумала она. — Возможно, быстрее будет дождаться окончания ремонта воздушного корабля. Учитывая, что тот может пролететь мимо дракона, так будет намного быстрее и куда безопаснее, судя по количеству орочьих значков на карте». Глядя на карту, Ульрика понимала, что быстрейший путь — отправиться с Истребителями вдоль Главного тракта в Карак Унгор.

А может, она попросту желает в это верить, чтобы они могли оставаться вместе немного дольше. Что раздражало, расстраивало, но заодно и печалило. Это была одна из тех причин, что вызывали такую напряжённость в их взаимоотношениях. Ульрика хотела быть с Феликсом, и это желание заставляло её уклоняться от обязанностей по отношению к отцу и стране. Она понимала, что обязана доставить сообщение отца в Кислев. Негодование Ульрики было вызвано тем, что долг службы разлучает её с Феликсом, и точно так же она злилась на него, отвлекающего её от выполнения обязанностей.

Ульрика больше не была уверена в своих чувствах к Феликсу. Пока они находились в разлуке, она постоянно грезила наяву о его возвращении, но само возвращение изменило положение дел. Он теперь был не фантазией, а реальной личностью, которую она временами находила довольно раздражающей, с его рассудительностью и изысканными манерами. По большому счёту, он вырос в столице цивилизованного мира, а она была дочерью пограничного дворянина полуварварской страны. Ульрика не представляла себе, какие разногласия могло это вызвать. Ссылки Феликса на поэтов, театральные постановки и книги ни о чём ей не говорили, временами заставляя Ульрику ощущать себя глупо. Феликсу же недоставало честного и прямолинейного подхода её соплеменников, а за свою жизнь он побывал так далеко и повидал столь много, что это пугало. При дворе в Мидденхейме Ульрика чувствовала себя дикаркой и находилась не в своей тарелке среди изысканных дам. Иногда Феликс вызывал у неё похожие чувства.

Более того, Ульрика ощущала беспокойство, что близость между ними развилась столь быстро и решительно. Всю свою жизнь она сдерживала эмоции под контролем. Она росла, чтобы стать воином, сражаться наравне с мужчинами, стать для отца подобием сына, которого тот в действительности хотел. Статус наследницы также заставлял сохранять эмоциональную дистанцию с любым мужчиной. И Ульрика не была уверена, хотела ли она устранения этой дистанции.

А тут ещё его пьянство. Ульрика выросла среди крепко выпивающих мужчин, но в Кислеве попойки ограничивались праздниками и торжествами. Уж слишком опасное это место, чтобы кто бы то ни было отваживался напиваться до беспамятства чаще, чем несколько раз в год. С момента, как они достигли города, Феликс бывал пьян ежедневно. Это её беспокоило.

Ульрика покачала головой. Как это на неё непохоже. Впервые в жизни она ощущала нечто подобное. Так переживать по поводу того, что думает о ней мужчина, и что она думает о мужчине. В прошлом она подбирала себе любовников в соответствии со свободными нравами аристократов своего народа — на ночь удовольствия. У неё никогда не было бурных эмоциональных романов или каких–либо душевных переживаний. Но в тех отношениях с мужчинами всё было понятным, обе стороны знали, что ожидают друг от друга. Ульрика не была уверена в том, что вообще понимает Феликса. И не была уверена, что у них может быть совместное будущее.

«Хотя какое это имеет значение? — невесело усмехнувшись, подумала Ульрика. — Наступают орды Хаоса, впереди тяготы и опасности пути — весьма вероятно, что вообще не будет никакого будущего, и, стало быть, переживать бессмысленно». Она выбросила подобные мысли из головы и вернулась к изучению карты, выискивая лучший маршрут к своей цели. Похоже, лучший путь — присоединиться к Истребителям.

Ульрика услышала, как открылась дверь, и кто–то вошёл в библиотеку. Шаги принадлежали человеку, однако не были лёгкой поступью Феликса. Подняв голову, она увидела Макса. Он бросил на неё пристальный взгляд и подмигнул.

— Итак, я не единственный, кто жжёт ночами ламповое масло, — произнёс Шрейбер.

Она кивнула, прикидывая, что же он думает. По взгляду глаз Макса вполне возможно было предположить, что тот пришёл сюда, зная, где её искать. В усадьбе отца Ульрики, Макс постоянно натыкался на неё, якобы случайно. В его дыхании тоже ощущался запах алкоголя.

— Что ты тут делаешь, Макс? — спросила она.

Шрейбер широко улыбнулся.

— Я воспользовался возможностью осмотреть библиотеку короля гномов. Понимаешь ли, они сберегли множество старых книг из тех, что редко встретишь в Империи. Некоторые переведены с гномьего писцами–людьми.

— Я никогда не подозревала, что существуют люди, способные читать по–гномьи.

— Среди кислевитов грамотность не считается выдающимся талантом, — заметил Макс.

Ульрика заметила иронию в его голосе. Это напомнило ей Феликса, и она почувствовала, как поднимается в ней злость. Не ведающий о том Макс продолжил:

— Среди граждан Империи отношение к грамоте иное. Некоторые умеют не просто читать, но читать гномьи руны.

— Я думала, что это тайный язык, который гномы берегут для себя.

— Теперь так. Но так было не всегда. Когда–то отношения между гномами и людьми были более доверительными, и во времена Сигмара Хельденхаммера многие обучались языку гномов. Руны гномов послужили основой для первых алфавитов людей. Согласно Незавершённой Книге, не вызывает сомнений, что Сигмар общался с гномами на их родном языке.