Майкл Муркок - Крепость Жемчужины
- Это нельзя уничтожить. Это нельзя победить. Это нельзя повредить.
Элрик вздрогнул, услыхав этот голос. Он бросил взгляд к дальней стене помещения и увидел там воина Жемчужины. Его доспехи были продырявлены и покрыты кровью, его лицо - сплошная зияющая рана, его глаза то увядали, то загорались огнем. А иногда они становились глазами Алнака.
Следующие слова воина прозвучали чуть ли не с жалостью.
- Я не могу драться с вами. Больше не могу.
- Мы здесь не для того, чтобы вредить, - снова сказала Оуне. - Мы пришли, чтобы освободить вас.
Среди застывших фигур произошло какое-то движение. Появилась женщина в голубых одеяниях и вуали. Глаза королевы Су были в слезах.
- И вы пришли с этим? - Она указала на мечи и лошадей, на доспехи. - Но наших врагов здесь нет.
- Скоро они здесь будут, - сказала Оуне. - Я думаю, очень скоро.
Элрик, все еще пребывавший в ошеломленном состоянии, оглянулся, словно ожидая увидеть врагов. Он сделал движение к Жемчужине в Сердце Мира, только для того чтобы полюбоваться этим чудом. И сразу же все фигуры ожили - встали у него на пути.
- Ты украдешь! - Голос старика звучал еще несчастнее, еще бессильнее.
- Нет, - сказала Оуне, - у нас другая цель. Вы должны это понять. - Она говорила убедительным голосом. - Нас послал за ней Раик На Сеем.
- Она в безопасности. Скажите ему, что она в безопасности.
- Она не в безопасности. Скоро она будет уничтожена. - Оуне повернула голову в сторону перешептывающейся толпы. - Она разделена, как разделены и мы. А причина в Жемчужине.
- В этом-то весь и фокус, - сказала королева Су.
- Фокус, - эхом отозвался раненый воин Жемчужины, и из его разодранного горла донесся слабый смешок.
- Мы пришли сюда не для того, чтобы красть. Мы пришли защищать. Смотрите! - Оуне очертила в воздухе круг своим мечом, чтобы показать им то, чего они еще, очевидно, не видели.
Сквозь стены помещения появились татуированные воины Кварцхасаата - их головы скрыты капюшонами, в руках оружие самых разных видов. Наемники-колдуны.
- Мы не можем с ними сражаться, - спокойно сказал Элрик своей подруге. - Их слишком много.
Он приготовился к смерти.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Разрушение Крепости
И тогда Оуне запрыгнула в седло своей серебристой лошади и подняла свой серебристый меч.
- Элрик! - воскликнула она. - Делай, как я!
Оуне с ходу пустила своего коня галопом, отчего стук его копыт громом разнесся по помещению.
Готовый умереть с честью, когда до победы оставались считанные шаги, Элрик тоже вскочил в седло, взял копье в руку, которая обычно держала поводья, и, размахивая мечом в другой руке, понесся на противника.
И только когда они сгрудились вокруг него, подняв топоры, булавы, пики и мечи, Элрик понял, что действия Оуне - это не жест отчаяния. Эти полутени двигались лениво, глаза у них были подернуты дымкой, они спотыкались, а удары наносили слабые.
Эта бойня вызывала у него тошноту. Следуя примеру Оуне, он рубил направо и налево, делая это чуть ли не механически. Головы отделялись от тел, как гнилые плоды, отсеченные руки падали на пол, как листья с деревьев, пика или меч пронзали тела. Их вязкая кровь - кровь мертвецов - прилипала к оружию и доспехам, а их крики жалобно отдавались в ушах Элрика. Если бы он не поклялся следовать за Оуне, он бы повернул коня, предоставив ей доканчивать эту работу в одиночестве. Хотя новые воины в капюшонах продолжали появляться из стен, опасности для Элрика и Оуне они почти не представляли - их встречала острая сталь и искусная тактика.
У них за спиной, стоя вокруг колонны с Жемчужиной, наблюдали за происходящим придворные. Они явно не догадывались, сколь незначительна опасность, с которой столкнулись два воина в серебристых доспехах.
Наконец все было кончено. В помещении лежала гора обезглавленных, расчлененных тел. Элрик и Оуне покинули поле боя; они пребывали в мрачном, жутком настроении, их одолевала тошнота - таковы были следствия их собственных действий.
- Все, - сказал Оуне. - С наемниками-колдунами покончено.
- Вы истинные герои! - По ступенькам им навстречу спустилась королева Су, она распростерла руки, глаза ее светились восхищением.
- Мы - те, кто мы есть, - сказала Оуне. - Мы смертные воины, и мы уничтожили угрозу Крепости Жемчужины! - В ее голосе зазвучали успокаивающие нотки, и Элрик, научившийся доверять ей, слушал ее с удовольствием.
- Вы - дети Шамога Борма, брат и сестра Лунной Плоти, дети Воды и Прохладного Ветра, родители Дерева… - Сенешаль уронил свои мешочки с золотом, его сотрясали рыдания. Он плакал с облегчением и от радости, и сейчас Элрик увидел, что этот старик очень похож на Раика На Сеема.
Оуне спешилась, и королева Су заключила ее в объятия. А тем временем посапывание и похохатывание известили о приближении воина Жемчужины.
- Больше для меня нет ничего, - сказал он. В мертвых глазах Алнака не было ничего, кроме смирения. - Это к уничтожению…
И он упал лицом на мраморный пол - его доспехи расколоты, руки и ноги безжизненно разметались, и живой плоти в нем больше не было, только кость; все, что осталось от воина Жемчужины, напоминало теперь несъедобный остов краба - остатки трапезы какого-то гигантского морского хищника.
Королева Су, раскинув для объятия руки, подошла к Элрику. Она теперь казалась много меньше, чем при их первой встрече. Ее голова доходила ему до подбородка. Ее объятие было теплым, и он почувствовал, что и она плачет. Потом вуаль упала с ее лица, и он увидел, что она потеряла свои годы, что она была всего лишь девочкой.
Стоявшая за королевой Су госпожа Оуне улыбалась ему, и недоуменное понимание постепенно осеняло его. Он легонько прикоснулся к лицу девочки, к знакомым складкам ее волос, и у него внезапно перехватило дыхание.
Перед ним стояла Варадия - Священная Дева баурадимов. Это был ребенок, чей дух они обещали освободить.
К нему присоединилась Оуне, положившая свою надежную руку на плечо Варадии.
- Теперь ты знаешь, что мы твои истинные друзья. Варадия кивнула, окинула взглядом придворных, которые приняли свои прежние неподвижные позы.
- Воин Жемчужины был лучшим из всех, - сказала она. - Никого другого я не нашла. Шамог Борм предал меня. Для него наемники-колдуны оказались слишком сильными. Теперь я могу освободить его из ссылки.
- Мы соединили его силы со своими, - сказала Оуне. - Именно поэтому мы и победили.
- Мы трое не тени, - улыбаясь, сказала Варадия, словно ей вдруг было откровение. - Именно поэтому мы и победили.
Оуне согласно кивнула.
- Именно поэтому мы и победили, Священная Дева. Теперь нужно подумать, как вернуть тебя в Бронзовый шатер, твоему народу. Ведь в тебе вся их гордость и история.
- Я знала это. Мне пришлось защищать это. Я думала, что не сумела.
- Ты сумела, - сказала Оуне.
- И наемники-колдуны больше не нападут на нас?
- Никогда, - ответила Оуне. - Ни здесь и нигде. Мы с Элриком позаботимся об этом.
И тут Элрик в восторге понял, что в конечном счете именно Оуне призвала наемников-колдунов, призвала эти тени в последний раз, призвала их, чтобы продемонстрировать их поражение.
Оуне смотрела на него, глазами предупреждая: не говори слишком многого. Но теперь он понял, что все их сражения, исключая разве что в некоторые моменты сражение с воином Жемчужины и наемниками-колдунами, были сном ребенка. Герой легенды Шамог Борм не мог спасти девочку, потому что она знала: он не настоящий. Сходным же образом воин Жемчужины был в основном ее собственным порождением и тоже не мог ее спасти. А вот они, Элрик и Оуне, были реальными. Такими же реальными, как сама девочка! В своем глубоком сне, как она и рассказывала об этом, девочка в тщетных поисках силы выдавала себя за королеву, но все время знала истину. Не в силах бежать из сна, она тем не менее чувствовала разницу между порождениями собственной фантазии и тем, что было реальным, - ею самой, Оуне и Элриком. Но Оуне пришлось показать, что она может одержать победу над тем, что оставалось от изначальной опасности, и, продемонстрировав эту победу, Оуне освободила девочку.
И тем не менее они - все трое - по-прежнему находились в ее сновидении. Огромная Жемчужина мерцала с той же силой, что и прежде, Крепость со всеми ее лабиринтами, переплетающимися переходами и помещениями все еще оставалась их тюрьмой.
- Ты поняла, - сказал Элрик Оуне. - Ты знала, о чем они говорили. Их язык был языком ребенка - языком, стремящимся к силе и не добивающимся желанного. К силе, понимаемой по-детски.
Но Оуне снова взглядом призвала его к молчанию.
- Теперь Варадия знает, что силу никогда не найти в отступлении. В отступлении можно рассчитывать лишь на то, что одна сила уничтожит другую или что тебе удастся спрятаться, как прячутся от бури, перед которой ты бессилен, пока она не кончится. В отступлении нельзя получить ничего, кроме себя самого. Но в конечном счете ты непременно должен лицом к лицу встретить зло, которое стремится уничтожить тебя. - Впечатление создавалось такое, будто Оуне пребывает в трансе, и Элрик догадался, что она повторяет уроки, усвоенные ею в годы ученичества.
