Мэтью Стовер - Star Wars: Уязвимая точка
– Джедай Винду. Тебя зовут, дошало.
МеЙсу не было нужды спрашивать, кто его зовет:
– Где она?
– В часе езды отсюда. Отдыхает в хауде. Она более не может ходить.
Эти слова ошарашили Мейса: перспектива мира внезапно изменилась, словно он смотрел на его отражение в дрожащей глади бассейна.
– В часе.. Не может ходить?.. - эти слова не могли быть правдой, но Сила подсказывала, что в них нет лжи. - Она была здесь… была здесь буквально только что…
– Нет.
– Но она была… Она поприветствовала меня, и… - Мейс провел ладонью по черепу в поисках крови или шишки, в поисках травмы головы. - Я вернул ей меч… мы сражались… мы сражались против кораблей…
– Ты сражался в одиночку.
– Она была со мной…
– Когда ты не присоединился к колонне, я послал двоих своих людей, чтобы они проверили, что с тобой случилось. Они наблюдали снизу, прячась от балавайских кораблей. Они видели тебя: ты был один посреди поселения, и твои лезвия мелькали, отражая бластер-ный огонь. Мои люди говорят, что ты в одиночку заставил корабли улететь, хотя, кажется, повреждений ты им не нанес. Возможно, ты научил балаваев бояться лезвия джедаев, - он показал Мейсу свои заостренные зубы. - Ник Росту много рассказывал о твоей победе на перевале. Даже я, вероятно, не смог бы совершить подобное.
– Она была со мной, - Мейс стоял, уставившись на следы от смолы портаака, прилипшей к рукам. - Мы сражались… или разговаривали… Я, кажется, не могу вспомнить…
– Ты вспоминаешь пилекотан.
– Силу?.. Ты хочешь сказать, это было некое видение Силы?
– Пилекотан приносит нам сны наяву о наших желаниях и страхах, - голос Вэстора наполнился замогильными, но не злыми интонациями. - Когда мы желаем того, чего боимся, и боимся того, чего желаем, пилекотан всегда отвечает. Неужели джедаи забыли это?
– Все казалось таким реальным… это казалось даже более реальным, чем ты сейчас.
Вэстор пожал плечами:
– Оно было реальным. Только пилекотан реален. Все остальное - формы и тени, что слабее облаков… и памяти. Мы - сон пилекотана. Это джедаи тоже забыли?
Мейс не ответил. Лишь осознал, что вес в его куртке распределен по-прежнему равномерно: он проверил ладонью правую часть груди и почувствовал сквозь испачканную кожу пантеры очертания светового меча, схожие с очертаниями его собственного меча, который он носил слева.
Световой меч Депы.
И если то, что он видел в поселении, было лишь видением Силы, то что? Меняло ли это правду, что он увидел? Меняло ли это правду, что она увидела в нем?
Благодаря Силе эти правды становились более реальны. А не менее.
– Сон, - пробормотал он себе под нос. - Греза… Вэстор жестами показал, что надо забираться в седло.
– Может быть, она и сон, но откажись предстать перед ней, и ты узнаешь, как легко сон превращается в кошмар.
Мейс забрался в седло, даже не сказав лор пилеку, что он уже знает, как легко это происходит.
Какой-то нелепый импульс заставил его спросить:
– А тебе, Кар Вэстор, какие видения посылает пилекотан тебе?
Вэстор бесконечно долго смотрел в глаза Мейсу, нечеловечески долго. Его взгляд был столь же полон опасности, сколь сами джунгли.
– Зачем пилекотану что-то показывать мне? У меня нет страхов.
– И нет желаний?
Но Вэстор уже отвернулся и повел за собой травода-ва, никак не выказав того, услышал он вопрос или нет.
Из личных дневников Мейсо Винду
Кар Вэстор пешком вел моего траводава: он умудрялся находить путь сквозь самые плотные, самые переплетенные заросли настолько легко, что казалось, будто мы все время идем по отличной тропинке. Через некоторое время мне начало казаться (и кажется до сих пор), что лишь половина его умения продвигаться сквозь джунгли шла от зрения. Другая половина шла от незамутненной мощи. Он не просто чувствовал путь там, где его никто другой не видел. Мне кажется, он при необходимости создавал проход там, где его вообще не было.
Впрочем, возможно, «создавать» не самое подходящее слово.
Я ни разу не увидел эту незамутненную мощь в действии: я не видел, чтобы деревья двигались или чтобы хитросплетения корней и лиан сами развязывались. Но я чувствовал непрерывный поток Силы, двигающийся циклично, словно от дыхания какого-то огромного существа. Мощь втекала в него и вытекала из него. Но ощущения оттого, как он пользуется ей, были схожи по силе с ощущениями моих собственных мышц, потребляющих сахар, что питает их.
И это очень верная ассоциация, ибо мы двигались по джунглям, словно кровяные тельца их вен. Или мысли их бесконечного разума.
Так, словно мы были сном пилекотана.
Во время этой поездки от конца до начала колонны партизан я впервые смог рассмотреть прославленный Освободительный фронт высокогорья.
ОФВ, ужас джунглей. Смертельный враг ополчения. Беспощадные, неостановимые воины, что отбросили Конфедерацию независимых систем с этой планеты.
Они еле жили.
Колонна являла собой сборище шагающих раненых в обрывках одежды, находящих друг друга в джунглях по следам крови и мощному запаху инфекции. Позднее, за время нескольких дней адского марш-броска, я узнал, что последней боевой операцией была серия рейдов на аванпосты исследователей джунглей. Эти рейды проводились не для того, чтобы убить балаваев, а для того, чтобы захватить медпаки, боеприпасы, еду, одежду, оружие - запасы, которые Республика не могла или не хотела предоставлять корунаям.
Они двигались в сторону своей базы в горах, где собрались почти все выжившие корунаи: все старики и инвалиды, дети и то, что осталось от стад. Жизнь в ограниченном, перенаселенном месте для корунаев была неестественна. Они не знали, как существовать в подобных условиях, и это постепенно начинало сказываться. Болезни, давно не известные цивилизованной Галактике, жестоко уменьшали их численность: за месяцы с приезда Депы дизентерия и пневмония унесли жизней больше, чем балавайские ТВК.
Эти корабли кружили над джунглями, словно стервятники. Деревья регулярно гудели, впитывая звуки тяжелых репульсо-ров и турбодвигателей. Гудение превращалось в рев, затем в жужжание, как у насекомых, сбивалось в стаи и разделялось на одиночные точки, что разрезали невидимое небо. Снова и снова огонь лился сверху на джунгли, принося яркий оранжевый свет в сумрак под кронами, отбрасывая черные тени на зелень.
Не думаю, что они собирались по кому-то конкретно попасть.
Они постоянно нас донимали, стреляя без разбору сквозь кроны джунглей или же скользя где-то в небесах и поджигая все и вся своими огнеметами «Огонь Солнца». Если бы мы начали вести ответный огонь, их стрелкам было бы проще некуда засечь наши позиции, так что мы могли лишь прятаться под кронами и надеяться, что нас не заметят.
Партизаны, казалось, вообще не замечали налетов. Они медленно двигались вперед (те, что еще могли идти), опустив головы, словно уже смирились с тем, что раньше или позже один из этих огненных ковров упадет им на головы. Оставаясь корунаями до костей, они ни разу не пожаловались. Вдобавок почти все могли черпать энергию из Силы, из пилекота-на, чтобы оставаться на ногах.
Тех, кто идти не мог, словно багаж, привязывали к спинам их траводавов. Большинство животных несло только раненых: все припасы и оборудование, забранные у балаваев, были свалены на привязанные к траводавам носилки, которые они успешно тащили за собой.
Во время этого марш-броска ОФВ узнало о новой тактике ополчения: ночных рейдах. Они совершенно не надеялись нас поймать, цель была не в этом. Их корабли летали высоко в небе и стреляли из лазерных пушек по джунглям. Просто мешали. Не давали отдыхать. Заставляли просыпаться и нервно подпрыгивать.
Раненым мужчинам и женщинам сон просто необходим. Никто из них его не получал. Каждый рассвет еще несколько неподвижных тел оставалось лежать на скатках. Каждый день кто-то спотыкался, ослепленный усталостью, и отбивался от общей колонны, пропадая среди деревьев.
Обычно навсегда.
На Харуун-Кэле множество крупных хищников: полдюжины разных видов лозных кошек, два вида акк-псов поменьше, гигантские дикие акк-волки и множество мерзких падальщи-ков, например якуны, бескрылые птицеподобные создания, передвигающиеся стаями до нескольких дюжин особей и умеющие одинаково хорошо лазать по деревьям, прыгать с ветки на ветку и бегать по ровной земле. Якуны не слишком привередливы в вопросах того, умерло ли уже то, что они едят. И большинство крупных хищников Харуун-Кэла достаточно умно, чтобы запомнить, что в хвосте колонны раненых коруна-ев можно получить прекрасную кормежку. Поэтому отбившиеся редко догоняли остальных.
Мы являли собой, по словам Ника, ходячую забегаловку типа «съешь-скольковлезет».
В том числе и поэтому ОФВ не слишком заботился об охране пленных.
