Энн Маккефри - Барабаны Перна
Пьемур продолжал наблюдать за выгрузкой, ощущая, как в нем растет негодование: как они смеют вторгаться в его владения, нахально разбивать лагерь под самым его носом, разжигать костры, вешая над ними огромные котлы, — словом, вести себя как дома! Ведь это его река, здесь пасется его Дуралей. И хозяин здесь — он, Пьемур, а вовсе не они со всем своим скарбом, котлами и палатками.
А что если мимо пролетят Древние? Ну и шум тогда поднимется! Не соображают они, что ли? Устроились у всех на виду!
Его вывели из задумчивости голодные крики Фарли. Дуралей тем временем по обыкновению с аппетитом уничтожал всю зелень вокруг себя. Пьемур рассеянно достал из висевшей на ремне сумки горсть орехов — он держал их там специально для того, чтобы успокаивать королеву. Фарли с достоинством приняла его подношение, но не преминула недовольным чириканьем намекнуть, чтобы он не рассчитывал этим ограничиться.
Жуя орех, Пьемур прикидывал: кто же эти люди и что им здесь нужно? Вот кучка пришельцев отделилась от толпы людей, суетящихся вокруг палаток, наполняющих водой из реки огромные котлы, и целенаправленно зашагала к дальнему концу луга, где все разбрелись в разные стороны. На солнце сверкнули длинные ножи — и тут Пьемур мгновенно понял, кто эти люди и что им нужно.
Это южане прибыли собирать холодильную траву, которая налилась целебным болеутоляющим соком. Он сердито сморщил нос: им понадобится не один день, чтобы убрать все поле; каждый котел должен кипеть три дня, чтобы жесткая трава как следует разварилась; потом сок должен как следует загустеть, чтобы из него получился холодильный бальзам. Пьемур знал, что из самого чистого снадобья мастер Олдайв путем каких-то манипуляций изготовляет порошки для внутреннего употребления.
Он глубоко вздохнул: ясно, что пришельцы останутся здесь надолго. Правда, от них до его лагеря добрый час ходьбы, и при желании он может себя не обнаруживать. Но и на таком удалении никуда не спрячешься от вони кипящей холодки: ее запах разносится далеко, а ветер дует чаще всего с моря. Какая досада — его вынуждают сниматься с места именно сейчас, когда он так славно устроился и может прокормить себя, Фарли и Дуралея, когда у него есть убежище от ночных тропических ливней и нашествий Нитей.
«А может, это все-таки не южане, а рабочий отряд с севера?» — подумал он. Мальчик знал, что мастер Олдайв предпочитает целебные травы, выросшие на юге, — вот почему Сибел не так давно ездил сюда и вернулся с мешками лекарственного сырья. Неужели он мало привез? Или это новое соглашение с Древними, которые, разумеется, не станут отказывать Главному лекарю…
Но у северных кораблей паруса многоцветные… Менолли не раз говорила ему, что моряки очень гордятся затейливыми узорами своих парусов. Нет, судя по простым красным парусам, это скорее всего Южане: всем известно, что они стремятся где только можно нарушить северные обычаи. Да и сборщики работают с ловкостью, которая приходит только с опытом.
Пьемур усмехнулся. Ясно одно: показываться им сейчас не стоит, а то как пить дать впрягут в работу. Он возьмет с собой самое необходимое и, обойдя их сторонкой, проберется на восток, к морю, — подальше и от них, и от вони кипящей холодилки.
Мальчик связал свои пожитки в узелок, свернутый из плетеной подстилки, и обвязал стеблем лианы, не обращая внимания на верещание Фарли, которая явно не одобряла ни его действий, ни того, что он остается глух к ее все более настойчивым просьбам о пище. Он окинул взглядом свой маленький шалаш и решил, что кто-нибудь, охотясь в лесу, может случайно набрести на его самодельное жилище. Тогда он разобрал плетеные циновки и спрятал их в густых зарослях кустарника. Правда, с утоптанной поляной ничего не поделаешь, но он все же взрыхлил прибитую землю и разбросал тут и там сухие листья, чтобы она походила на естественную лужайку. Потом, спеша утихомирить разбушевавшуюся Фарли, направился к реке. В ловушке, привязанной к затонувшему дереву, которое служило ему защитой от Нитей, оказался вполне приличный улов — даже больше, чем смогла осилить юная королева. Выпотрошив оставшуюся рыбу, Пьемур завернул ее в широкие листья и добавил к своей поклаже. После недолгих колебаний он снова забросил ловушку в воду. Наверняка ее никто не заметит, если только не набредет случайно, что маловероятно. А с рыбой, которая в нее попадется, ничего не случится. Пусть пока остается, зато потом, когда он вернется сюда, будет чем поживиться.
Он миновал лес, окаймляющий просторную равнину, и, дойдя до впадающего в реку ручья, остановился напиться и дать передышку Дуралею. Короткие ножки малыша быстро уставали, и, хотя он был еще совсем легкий, однако, в тех случаях, когда Пьемур, сжалившись, нес его на руках, почему-то начинал стремительно тяжелеть. Фарли стрелой носилась взад-вперед время от времени взмывая высоко над деревьями, и сердито покрикивала. И Пьемур, не понимая ее выкриков, все же не сомневался, что они адресованы незваным пришельцам.
— Хоть ты их не боишься, — проговорил Пьемур, когда королева вернулась к нему на плечо, ожидая ласки. Мальчик стал поглаживать ее по голове, а она, прильнув к его руке, нежно замурлыкала, как бы прося продолжать, и легонько обвила хвостом его шею. — Если бы они не варили холодилку, я бы с удовольствием с ними познакомился.
— Или все же воздержался бы? — Пьемур и сам не знал.
Казалось бы, так просто — подойти и выяснить, кто они такие. Мальчик представлял себе их изумление, когда он предстал бы перед ними, как ни в чем не бывало. Да у них бы просто глаза на лоб полезли, расскажи он им о своих приключениях на Южном! Только они, пожалуй, стали бы интересоваться, как он сюда попал, а Пьемур был вовсе не уверен, что им надо знать всю правду. Конечно, нет ничего удивительного в том, что отважный безземельный юнец тайком пробрался на Южный, особенно, если он не поладил со своим холдером. Ведь вовсе не обязательно докладывать, что он раздобыл Фарли на севере, а уж о том, как он стащил яйцо с очага лорда Мерона в Наболе, лучше и вовсе помолчать. Южане наверняка подумают, что он отыскал огненную ящерицу где-нибудь на здешнем побережье. А где он взял Дуралея, никакой тайны не представляет, тут можно рассказать все, как было. Ведь он всегда может прикинуться, что не знал, дороги к Южному холду и давно бродит наугад. Вот еще что можно придумать: сказать, что он украл лодку и ценой ужасных лишений добрался до Южного, — ведь это не так уж далеко от истины. Да, но откуда он отплыл? Из Исты? Там слишком маленький холд, чтобы можно было незаметно увести лодку. Из Айгена? Или, может быть, из Керуна? Навряд ли южане станут проверять…
— Привет! Ты что здесь высматриваешь?
Перед ним, загораживая дорогу, стояла высокая девушка. На одном ее плече сидел бронзовый файр, на другом — коричневый, и оба в упор разглядывали Фарли. Королева смущенно пискнула, захваченная врасплох, как и сам Пьемур. Одновременно она вонзила коготки ему в плечо и стиснула хвостом шею, так что изо рта у мальчика вырвался лишь сдавленный крик удивления. Бронзовый поспешно чирикнул, и Фарли сразу ослабила хватку. Пьемур взглянул на нее, досадуя, что она его не предупредила.
— Она не виновата, — широко улыбаясь, сказала девушка, явно наслаждаясь замешательством Пьемура. За плечами у нее был мешок, с пояса свисало несколько сумок — пустых и полных. Темные волосы туго стянуты ремешком, чтобы не цеплялись за ветки. На ногах — прочные сандалии на толстой подошве, ноги ниже колен прикрывают кожаные наголенники. — Мийр, — она указала на бронзового, — и Талла умеют молчать, если их попросишь. Когда они поняли, что твоя малышка уже прошла запечатление, нам всем захотелось взглянуть, кому досталась королева. Я — Шарра из Южного холда. — Она протянула руку ладонью вверх. — Как ты сюда попал? Мы не видели на берегу никаких следов кораблекрушения.
— Я здесь уже три Падения, — ответил Пьемур, быстро накрыв ее ладонь, — а вдруг она из тех, кто безошибочно чует ложь? — Меня выбросило у большой лагуны, — это тоже почти что правда.
— У большой лагуны? — Шарра явно встревожилась. — Ты был там не один? Неужели все погибли? Это опасное место, когда прилив высоко поднимается. Подводные скалы не видны, пока на них не наткнешься.
— Мне еще повезло, что я такой маленький, — Пьемур решил, что будет уместно изобразить печаль.
— Ничего, паренек, для тебя все это — дело прошлое, — сказала Шарра, и в ее низком мелодичном голосе прозвучало сочувствие. — И вот что я тебе скажу: если ты уцелел в южных морях и пережил под открытым небом три Падения, — ты наш человек!
— Ваш человек? — слова девушки неожиданно ободрили Пьемура. Похоже, Шарра чуткостью не уступает Главному арфисту. Мысль о том, что ему позволят остаться на этой щедрой земле, бродить там, где до него не ступал никто, может быть, даже сама Шарра, заставила сердце мальчугана забиться сильнее.
