Гэв Торп - Ангелы Тьмы

— Я такого не говорил, — ответил Астелян тихо. — Очень часто факты истории не так удобны, как написанные слова. Не подлежит сомнению, Лютер сам оказался пострадавшим. Для примарха он был как отец, был ему близким другом и союзником. Спас Эль-Джонсона от смерти в лесу. И чем Эль-Джонсон ему отплатил? Загнал на Калибан, как и всех нас. Оставил Лютера гнить там, а для себя тем временем искал славы.

— Лев сделал его стражем Калибана, — заявил Борей и принялся мерить камеру шагами. — Примарх удостоил Лютера чести и доверия, когда поручил ему защиту планеты.

— Лютер был почти таким же великим полководцем, как и сам Лев. Хотя наш примарх, без сомнения, одаренный тактик и стратег, Лютер куда лучше Эль-Джонсона разбирался в умах и сердцах людей. Когда прибыл Император и передал командование Темными Ангелами Эль-Джонсону, Лютер плакал, он был слишком стар, чтобы стать космодесантником.

— Как и многие рыцари Калибана, — Борей перестал ходить, остановился и в упор посмотрел на Астеляна. — Вот почему Император отправил туда своих лучших хирургов и апотекариев, чтобы люди, слишком старые для геносемени примарха, все же получили многие преимущества. Им дали новые органы, продлили жизнь далеко за её естественный предел, подарили возможность совершить великие подвиги на войне.

— Тогда разве не странно, что Лютер был оставлен на Калибане, а не повел воинов на поле битвы? — спросил Астелян, устраиваясь поудобнее и разглядывая Борея. — Я знаю, почему так случилось. Эль-Джонсон взрастил в себе страх перед Лютером, который пользовался популярностью среди воинов, потому примарх и оставил его на Калибане, где звезда этого человека закатилась.

— Это ложь самого Лютера. Она осквернила твой разум, и разум всех прочих, кто пошел против братьев, — категорически возразил Борей, и его лицо застыло.

— Несмотря на все своё пламенное красноречие и страстную убедительность, Лютер не был космодесантником и не мог стать им, — возразил Астелян. — Мало кто слушал его, почти все они были из нового легиона. Мои же космодесантники, глубоко уважая Лютера и его великие заслуги, служили лишь Императору и только ему одному были обязаны верностью.

— И как же так вышло, что якобы лояльные Темные Ангелы пошли против примарха, если их не трогало красноречие Лютера? — спросил Борей, подавшись вперед.

— Потому что я встал рядом с ним и предложил свою поддержку, — ответил приглушенным шепотом Астелян и на мгновение его одолели сомнения.

Не поступи он подобным образом, вдруг все остальное сложилось бы иначе? Он отогнал тревожную мысль, будущее Темных Ангелов определилось задолго до тех событий.

— Зачем ты это сделал? — голос Борея прервал его размышления.

— Чтобы мы могли совершить желаемое — сразиться с врагами Императора и повернуть вспять силы тьмы, которые обступили человечество.

— Объяснись.

— Эль-Джонсон был далеко и продолжал Великий Крестовый Поход, когда нас настигла страшная весть. Хорус, величайший из примархов, Воитель Императора, превратился в предателя. Сообщения были разрозненными и редкими, но мы, хоть и медленно, разобрались во всем, что произошло. Мы узнали про вирусную бомбардировку и кровавую бойню на Истваане. Примархи и их легионы восстали против Императора и воевали между собой. Невозможно стало отличить друга от врага. Мы слышали, и не раз, будто Темные Ангелы обратились против Императора и Лев Эль-Джонсон убит. Ходили слухи, что космические волки сражаются против тысячи сынов, и боевой брат убивает брата по всей галактике.

— Стало быть, ты решил, что есть возможность сделаться предателем и перейти на сторону Хоруса, — голос Борея прозвучал обвинением.

— Мы собирались отправиться на борьбу против Хоруса! — слабо возразил Астелян, его тело, в отличие от духа, утратило силу. — Не было уверенности ни в чем, лишь в своих сердцах мы были уверены. Это Лютер первым предложил оставить Калибан и вступить в бой, чтобы защитить Императора.

— Лютер привел бы вас к Хорусу! — отрезал Борей. — А как же приказы Льва? Неужели правитель Калибана ничего не значил ни для Лютера, ни для тебя?

— Для Лютера он имел большое значение, для меня — меньшее. Но откуда нам было знать, чего хочет примарх? Связь была прервана, намерения Льва скрыты, нас разъединяли противоречивые выдумки и расстояние в сотни световых лет. Примарх мог готовиться к сражению на далекой планете, мог перейти на сторону Хоруса или оборонять Императора — мы ничего не знали. Поэтому мы сделали единственно возможное, взяли на себя ответственность и сами выбрали свой путь.

— Что же произошло потом? Что послужило причиной сражения? — Борей снова приблизился, его одежда и кожа купались в красноватом свете жаровни, это придавало капеллану полудемонический вид.

— Были у нас и такие братья, в основном вновь принятые, которым немного не хватало веры и усердия старого легиона, вот они и выступили против ухода, — ответил Астелян.

— Поэтому вы напали на них и уничтожили несогласных.

Лицо Борея исказилось от накатившего гнева.

— Нет, именно они напали первыми и выдали свои предательские намерения, причинив сотни смертей, — поправил его Астелян. — Мы были готовы уйти, погрузились на транспорты, чтобы отправиться на орбиту, где нас ждали боевые баржи и ударные крейсера ордена. Когда корабли уже уходили, предатели нанесли удар. Их орбитальные суда обстреляли наши суда, батареи планетарной обороны были захвачены штурмом, из этих батарей открыли огонь по транспортам, сожгли их в небе, и обломки рухнули нам на головы. Некоторые корабли продолжили выход на орбиту и оказались уничтоженными, другие попытались приземлиться и их разнесли на части. Удар был стремительным, однако, мы контратаковали. Их корабли сбежали, а предатели, засевшие на батареях, были изгнаны или убиты.

— Они поступили так, чтобы пресечь неповиновение примарху, — подсказал Борей.

— Они не имели на это права! — прохрипел Астелян. — Я же сказал, что никто не знал, чего желает примарх, положение дел на войне с Хорусом тоже оставалось неизвестным. Выступив против нас, они совершили грех.

— Но вы не ушли с планеты?

— Мы не могли, — Астелян с печалью покачал головой. — Мы боялись оставить Калибан в руках братьев-предателей. Надо было удостовериться, что он в безопасности.

— И как вы надеялись этого добиться? — требовательно спросил Борей.

— Мы охотились на них, конечно, — ответил Астелян. — Они прятались в лесах и вели оттуда партизанскую войну, но в конце концов наш численный перевес сделал своё дело, и мы решили, что уничтожили их. В течение трех месяцев наши пушки молчали, и это был, вероятно, единственный совершенный нами грех — грех благодушия. Враги замыслили использовать такую беспечность и уничтожить нас, когда мы снова попытаемся покинуть планету. Они прятались гораздо тщательнее, чем нам казалось, и скрывались в самых негостеприимных уголках Калибана. Потом они собрали все свои силы, внезапно напали на космопорт и захватили некоторые транспорты. Ошеломленные, мы промедлили и не активировали лазеры вовремя, противники успели догнать наш флот, а мы не могли их обстреливать, опасаясь ударить по своим кораблям. Они сконцентрировали свои атаки на самом большом корабле флота, на моей боевой барже "Гнев Терры", штурмовали и захватили её, а потом навели пушки и торпеды на остальной флот. Бой был недолгим, ибо "Гнев Терры" превосходил любое другое судно, и вскоре флот ордена превратился в дымящиеся обломки.

— Итак, вы застряли на Калибане, верные примарху Темные Ангелы не дали вам присоединиться к Воителю, — сказал Борей, в какой-то мере гордый, потому что поступок был отчаянным.

— Это не последнее их деяние, — с горечью сказал Астелян, — Они направили "Гнев Терры" в атмосферу Калибана, там корабль сгорел, распался на огненные фрагменты, которые рухнули на поверхность. Кормовые плазменные реакторы взорвались в лесу, оставив там километровые в поперечнике кратеры, пыль от разбитого камня поднялась в небо и закрыла солнце. Некоторые части корабля врезались в замки и города, уничтожили их, а наибольшая часть погрузилась в Южный океан, создав приливную волну такой силы, что та смыла все на двадцать километров вглубь побережья. Мало того, что враги оставили нас на Калибане в безвыходном положении, так ещё и сотворили неописуемые разрушения на самой планете, которая сделалась нашей тюрьмой.

— Если ты говоришь правду, то как получилось, что вы обстреляли вернувшегося примарха? — спросил Борей с осуждением.

— Калибан был разорен и обезлюдел, — продолжил Астелян, и его голос упал до еле слышного шепота. — Леса умерли, потому что живительную энергию солнца скрыли облака пыли и пепла, которые повисли в воздухе. Мир медленно уничтожал сам себя, потому что мы не сумели защитить его от наших же боевых братьев. Деревья были сожжены, свет звезд у нас отняли, ты рассуждаешь о позоре, но он ничто по сравнению с виной, которую мы тогда ощущали…