Борис и Ольга Фателевичи - Волчья шкура
— Ну что, Имзакан, доволен? Добился своего?
Белокожий бородач даже не обернулся. Тихий, спокойный голос, назвавший его по имени, доносился отовсюду: из шелестящих на ветру ветвей, из травы, стелющейся под ноги, из камней, от начала веков застывших в надменном молчании. Голос, и был шелестом травы, пением птиц, рокотом моря, молчанием скалы. Не было смысла оборачиваться на него. Все равно не угадаешь, откуда на этот раз появится тот, кому он принадлежит. Голос всегда появлялся раньше.
— И ты, Мегулах, сделал все, что мог, и все испортил.
Белолицый, что на рассвете зябко кутался в меховой плащ, опустил голову. Что тут скажешь? Баз знает все. Баз видит все. Рано или поздно то, что скрыто от глаз и ушей друзей-соперников, становится известно Базу. Но как удержаться в споре, от которого зависит будущее, и не повернуть обстоятельства в свою сторону, слегка, почти незаметно? Тогда лучше и не спорить совсем, не выигрывать предмет за предметом, каждый раз рискуя потерять все; не собирать их один к одному в надежде рано или поздно облачиться с ног до головы в одежды, как у База. Да что там! Рано или поздно стать самим Базом. Или потерять все. И жизнь. А потом долго и тяжко начинать сначала.
Пустота за спинами Имзакана и Мегулаха дрогнула, сгустилась, и из нее выступил Баз. Ему и вправду было все равно, откуда и как появиться перед подчиненными. Ни удивлять, ни пугать их Он не собирался, сами должны все понять. Нечего было своевольничать и ловчить во время выполнения задания.
— Шалом, гиганты!
Белолицые разом обернулись. Их взгляды метнулись по сторонам, головы дернулись вверх и опали в почтительном поклоне. Баз стоял над россыпью камней, почти касаясь босыми ступнями головок репейника. Пряди мягкой пушистой бороды разметались по могучей груди. Сияние Его глаз могло бы поспорить с солнечным светом, если бы солнцу вдруг вздумалось стать голубым. Бирюзовые волны, исходящие от волос и бороды, плещут о белое золото рогатого шлема.
— Все испортили… А ведь знаете, что обязаны в точности исполнять приказы. Спорьте, угадывайте мои желания, используйте их для достижения своих целей. Кто вам может запретить? Мне даже интересно наблюдать за этим. Вы знаете, что у меня нет любимцев, и я всегда рад победе каждого из вас, победе в чистом споре, где соблюдаются заданные правила. Помните, как Нахаш совсем немного изменил приказ Ра? Весь проект пошел вкривь и вкось! Исправить-то ничего нельзя… Люди ни в чем не виноваты, а нам приходится работать с тем, что имеем, поэтому с того случая за любое, даже самое незначительное отклонение от приказа в личных целях вы, гиганты, расплачиваетесь жизнью. И попробуйте сказать, что вы этого не знали.
Имзакан пожал плечами. Знали, как же не знали… Он уже терял жизнь и начинал сначала, но как избежать соблазна, когда цель близка, а изменение совсем незаметно и выглядит убедительнее правды?.. Люди просты и доверчивы. Живут своей жизнью, радуются, печалятся, воюют и умирают. И их так много… Они даже не понимают, чему служат, кому послушны. А раз не понимают, то и не считаются обманутыми. Разве не так?
— Не так, Имзакан, совсем не так, — голос База стал строже. Мальчишка так ничего и не понял. — Ты должен был только испытать Якова и по моему повелению отдать ему землю, и все! Разве это сложно? Но ты посмел поддаться чувствам: евреев он не любит! Зачем затеял драку? В расчете на легкую победу? А когда это не удалось, ты в обход всех правил вернул себе силу гиганта и изувечил Якова. Пришлось ему ходить, опираясь на посох, орудие будущего убийства. Под Шхем бежал он с чадами и домочадцами, под покровительство Хамора, опасаясь мести палештим.
— Я говорил ему, Баз, я ему то же сказал: словчил он и покалечил несчастного пастуха…
— Помолчи, Мегулах. Сейчас и о тебе будет речь.
Мегулах погладил молодую бородку. Какой же он бритый? Когда это было? Можно что и солиднее вместо «Мегулах» придумать…
— Ничего, потерпишь. Недолго тебе с этим именем жить осталось…
Ничего не скроешь, все видит, все знает. Мысли читает! Хотя, как раз читать мысли — это самое простое, каждый гигант это умеет. И в споре вещь выиграть, и знать, что люди затевают, — полезное умение. Вот бы еще научиться, как Баз, появляться из ничего и растворяться в воздухе…
Баз посмотрел на Мегулаха. Глаза Его потемнели, налились глубокой синевой. Под тяжелым взглядом лицо молодого гиганта посерело, он беспомощно оглянулся на соперника и не узнал его. Глаза Имзакана стали тускло-зелеными, взгляд потух, волосы, так красиво обрамлявшие гордую еще недавно голову, слиплись и обвисли вдоль щек.
— Ты, Мегулах, пожадничал в Содоме. Из боязни потерять уже выигранное напомнил Лоту о залоге, отданном ему для сохранения. Но как было думать растерянному Лоту о вашем добре, когда вокруг такое творилось! Тогда ты полез в сундук, достал сумку с залогом и надел ее на плечо Лоту. Изумрудным ожерельем, что лежало в ней, Шхем увлек Дину в виноградник.
Так безрассудство и хвастовство одного и глупая жадность другого обернулись изменениями в судьбах людей, которые мне доверились.
Но вам и этого оказалось мало. Желая победить в очередном споре и завладеть новыми предметами, вы в тайне друг от друга и не предупредив меня, встретились с людьми и в очередной раз навредили им.
Мало того, что Мегулах, желая свадьбы, нашептал Шхему о Дине и подсыпал ему в вино толченого корня мандрагоры, так еще и сделал это бездумно: полной пригоршней порошок зачерпнул! Посмотри на свою ладонь, много ли слабому человеку нужно! И вместо чистой любви и радостной свадьбы, что я уж как-нибудь бы понял и, может, простил, мы получили мерзкую похоть и насилие.
Имзакан же, чтобы свадьбы не допустить, уверил Шимона, что Хамор хочет использовать его и его братьев и обездолить их.
Подлость, жадность и трусость руководили вами. Результат достоин средств, которыми вы достигли его: вместо счастья и радости на многие годы — гнусные убийства. Убиты не просто мужчины Шхема. Убиты евреи. После обрезания они уже стали моими. Евреи убили евреев.
Свет темно-синих глаз разошелся фиолетовыми переливами.
Жалкими, сломленными стояли перед Базом Имзакан и Мегулах. Тоска и горе сочились из их глаз желто-зеленым светом.
Не верили они словам великого База, знали, что Он ведет свою игру, и они двое в ней такие же рабы, как люди для них самих, как люди для База и всех высоких руководителей проекта. Не верили, знали, но ничего поделать не могли. Исполнение приказов руководителя — прямая обязанность подчиненных. Но какому подчиненному не хочется приблизиться к начальнику, а еще лучше, занять его место! Вот для этого и был придуман спор. Основа его — предугадать желание База, понять, чего Он хочет, и своими действиями помочь Ему продвинуться в Его игре. Награда победителю — один из предметов облачения, отличающего руководителя высокого ранга от простого гиганта-исполнителя. Предметов семь, и переходить из рук в руки они могут очень долго, но иногда и сразу могут достаться счастливчику. Это как повезет. Их нельзя ни украсть, ни выманить, ни купить, только выиграть, обменять или получить в подарок. Но ни Имзакан, ни Мегулах не могли припомнить случая, чтобы кто-то кому-то так просто взял и подарил драгоценную вещь. Вот и приходилось ловчить, жульничать, подстраивать результаты, а как иначе? И кто на их месте поступил бы по-другому? Баз? Смешно! А как бы Он тогда стал одним из руководителей проекта? Должность у Него такая требовать от исполнителей подчинения, подчиняться старшим и стараться занять место повыше. И люди здесь не причем со всей их историей. Гораздо сложнее стало управляться с ними, после того, как Нахаш… Планировали одно, а получилось… вон оно, как получилось.
А слова, что слова, даже самые красивые и справедливые? Баз их много знает, и говорить умеет. Послушать — поверишь, даже если не хочешь, что больше всего на свете озабочен Он бедами несчастного калеки или девицы, потерявшей невинность в винограднике…
— Прекратите! Совсем забылись! Каждый из вас провинился дважды, оба будете наказаны на две жизни. Уйдете из этого мира сегодня же, с появлением первой звезды. Но спор ваш, без которого вы не мыслите себя, можете продолжить: время, сроки и обстоятельства ухода назначит каждый из вас своему сопернику. Я же оставляю за собой только одно: оба возрождения Мегулаха. Он глуп и жаден, но виновен гораздо меньше тебя, Имзакан. Твоя вина — страдания, кровь, смерть моего народа, поэтому Мегулах не только отправит тебя в небытие, но и решит, вернуться тебе или нет. Препятствовать ему я не буду. В твоей власти распорядиться приговором и обратить все возможные и невозможные обстоятельства себе на пользу. Начинай по праву победителя в последнем споре!
Имзакан поднял голову. Его подернутые мутной пленкой глаза впились в зрачки Мегулаха.
