Дэн Абнетт - Сожжение Просперо
Какое-то время Фит молчал.
— Насколько я знаю, Вышнеземье пока никуда не исчезло, — наконец сказал он. – Как Земли Мертвых и Живых. И я знаю, что существует Хель. Я видел его несколько раз.
Когда они пришли, дабы отвести к ярлу Тра, ему стало страшно за свою жизнь. Он понимал, что страх этот был беспочвенным, ибо Волки приложили значительные усилия, чтобы сохранить ему жизнь и поддерживать существование. Слабо верилось, что теперь они пустят все эти старания по ветру только для того, чтобы отделаться от него.
Но страх не отступал. Он окутывал его подобно шкуре. Волки, кем бы они ни были, не выказывали ни толики эмоций. Казалось, он принимали решения, какими бы они в итоге не оказались, по одной лишь прихоти, хотя, скорее всего, то были мгновенные инстинкты сверхускоренных воинов. Им он в лучшем случае казался диковинкой. Они вложили в спасение его жизни много усилий. Для них, наполовину бессмертных астартес, это мог быть просто способ избавиться от скуки долгой зимы.
За ним пришел Фит Богобой и несколько других Тра, имена которых вышнеземец узнает позже. Фит был самым молодым. Они были громадными чудищами с длинными зубами и глубоко посажеными глазами. Вышнеземец понял, что Фита включили в почетный эскорт в знак уважения, которое старшие выказывали новичку. Фит спас вышнеземца и привел в свой этт, поэтому он по праву мог занять место в эскорте, несмотря на то, что обычно эта обязанность возлагалась на ротных ветеранов.
В этом был логический смысл, который стал понятен, когда они вошли в его комнату из белой кости и жестом приказали следовать за ними. Когда они добрались до зала Тра, восхождение, на которое у них ушел час, и которое включало в себя огромные лестничные колодцы и естественные скаты, а раз выворачивающий наизнанку подъем на самом ветру, логику затмил страх. Тперь вышнеземец думал, что Фит Богобой должен был казнить его там.
В зале Тра было темно и холодно. Волчий глаз улавливал слабое мерцание едва дымящихся очагов. Судя по теплу и свету, Волки не придерживались общечеловеческих понятий удобства. Они дали ему шкуру и глаз, чтобы видеть в темноте. Чего еще он мог желать?
Вышнеземец понял, что он тут не один. Вокруг него собралась вся рота. Тепло их тел было едва уловимым, слабее даже света очагов. Зал представлял собою огромную пещеру естественного происхождения, и в ней повсюду сидели завернутые в шкуры Волки, неподвижные, словно улегшаяся спать единокровная стая хищников, которые прижались друг к другу поисках тепла. Глаза, скрытые капюшонами из звериной кожи, следили за его приближением. Тут и там доносились ворчание и бормотание, подобно зверям, которые рычат во время сна или дерутся за кость. Сумев лучше рассмотреть сцену, вышнеземец заметил движение. Он увидел, как астартес то и дело подносят ко ртам серебряные кубки и миски с черной жидкостью. Он заметил, как согбенные фигуры играют в хнефатафл, за которым ранее сидел Скарси.
На него едва ли обращали внимание. Рота Тра отдыхала. Они собрались не ради встречи с ним. Его привели сюда, просто чтобы решить проблему. Он был всего лишь небольшим неудобством.
В дальней части зала, в высшей точке пещеры, восседал Огвай Огвай Хельмшрот. Верховный Волк. Хозяин стаи. Ярл Тра. Одного взгляда на него хватало, чтобы понять всю неоспоримость его власти. Он был огромен, с длинными костями, воин, который с бесконечной выносливостью мог преследовать свою добычу по пустошам и тундре. Его длинные и прямые черные волосы были разделены ровно посередине. Гладко выбритый подбородок надменно приподнят, так что были видны обведенные черной краской глаза. Нижняя губа была украшена посередине толстым стальным кольцом, которое придавало его лицу выражение нетерпеливости, в равной степени детской и смертельно опасной.
Он соскользнул с груды старых потрепанных шкур и пристально взглянул на вышнеземца.
— Значит, вот как выглядит дурное знамение? – спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно. В стылом воздухе дыхание вышнеземца вырывалось густыми клубами пара, но изо рта Огвая вышел лишь едва заметный пар. Тело астартес было удивительным образом приспособлено к сохранению тепла.
Ярл носил кожаную безрукавку на шнуровке. Руки его были длинными, а кожа – бледной, словно ей не хватало солнечного света. На его белой, как у альбиноса, коже вились темные татуировки. Он протянул руку и взял серебряную чашу. В ней плескалась жидкость столь темная, что походила на чернила. На сомкнувшихся вокруг чаши пальцах ярла виднелись грязные кольца. Вероятнее всего, ярл носил их не для красоты, но ради урона, которые те могли нанести врагу в бою.
Огвай сделал глоток, а затем протянул чашу вышнеземцу, который принял ее.
— Он не сможет пить это, — сказал один из его эскорта. – Мёд[78] прожжет его внутренности, словно кислота.
Огвай хмыкнул.
— Прости, — сказал он вышнеземцу. – Не хотел убить тебя здравицей за твое здоровье.
Напиток вонял нефтью. И кровью. Жидкая пища, ферментированная, химически очищенная, очень калорийная… жидкость скорее походила на авиатопливо, нежели на хмельной напиток.
— Он помогает сберечь тепло, — отметил Огвай, забрав у него чашу, и посмотрел на вышнеземца. – Скажи, почему ты здесь?
— Я здесь по мудрости Стаи, — ответил вышнеземец на ювике. Огвай скривился.
— Нет, из-за этого ты пока жив, — сказал он. – Я спрашиваю, почему ты здесь?
— Меня пригласили.
— Расскажи об этом приглашении.
— Я послал множество сообщений на фенрисский маяк, запрашивая разрешение войти в пространство Фенриса. Я хотел увидеть и изучить фенрисских астартес.
Один из стоявших за вышнеземцем воинов эскорта хмыкнул.
— На подобный запрос мы едва ли могли ответить согласием, — сказал Огвай. – Ты был настойчив?
— Думаю, я посылал запрос в различных вариациях около тысячи раз.
— Думаешь?
— Не уверен. У меня есть лог с точным числом и датами отправления. Мне вернули мои пожитки, но все инфопланшеты и блокноты исчезли.
— Записанные слова, — сказал Огвай. – Записанные слова и устройства для сохранения слов. У нас здесь запрещено ими пользоваться.
— Совсем?
— Да.
— Значит, вы уничтожили мои записи, черновики и вообще весь мой труд?
— Полагаю, что так. Ты глупец, если решил привезти все это с собой. Разве у тебя не осталось копий за пределами мира?
— Девятнадцать лет назад были. Как вы храните информацию на Фенрисе?
— Для этого существует память, — сказал Огвай. – Значит, ты отослал множество сообщений. А потом?
— Мне дали разрешение. Разрешение на посадку. Я получил координаты. Было подтверждено, что разрешение выдали астартес. Но во время приземления в транспортнике случилась поломка, и он потерпел крушение.
— Он не потерпел крушение, — сказал Огвай и отхлебнул чернильно-черный напиток. – Его сбили. Не так ли, Медведь?
Возле груды шкур ярла внезапно зашевелилась одна из темных меховых масс.
— Ты сбил его, не так ли, Медведь?
Груда что-то пророкотала в ответ.
Огвай осклабился.
— Вот почему он пошел спасать тебя. Потому что сбил твой корабль. Это была ошибка, не так ли, Медведь?
— Я понял свое упущение, ярл, и приложил все усилия, чтобы исправить его, — ответил Медведь.
— Но если ты знал все это, то почему спрашивал? – удивился вышнеземец.
— Просто хотел проверить, помнишь ли ты историю так же хорошо, как я, — Огвай нахмурился. – Хотя твой пересказ не очень хорош. Я спишу это на то, что ты слишком долго пробыл в морозильнике, и твой разум еще не оттаял. Но в качестве скальда представить тебя непросто.
— Скальда?
Огвай сгорбился и оперся локтями на колени. Его белая кожа светилась во мгле, подобно льду.
— Да, скальда. Тогда я скажу это сейчас. Поведаю сказание. Гедрата, который был до меня, зацепили твои послания. Он поговорил с нами в Тра, и со мною, его правой рукою, и с другими ярлами, и с Волчьим Королем также. Скальд, сказал он. Это было бы забавно. Интересно. Скальд мог принести с собою новые сказания из Вышнего и из еще более дальних краев и изучить наши. Выучить, и пересказывать их нам.
— Значит, по-твоему, я должен стать скальдом? – спросил вышнеземец.
— А кем, по-твоему, ты должен стать? – спросил в ответ ярл. – Ты хотел познать нас, не так ли? Что ж, свои истории мы никому не отдаем запросто так. Не рассказываем первому встречному. Ты кажешься многообещающим и целеустремленным к тому же.
— Было еще имя, — сказал один из воинов эскорта позади вышнеземца. Огвай кивнул, и ветеран Тра сделал шаг вперед. Он был долговяз и седовлас, вдоль краев его кожаной маски и на высоком лбу вились синие рисунки. Из-под нижнего края маски выбивалась заплетенная в косы седая борода.
