Джеймс Сваллоу - Кровавые Ангелы: Омнибус

Моя личность прояснится. Что именно таится в глубине меня? Я узнаю и это.

Это значит полное просветление, полную власть, совсем несложно. Мне просто надо начать читать.

Это за границами всякого соблазна. Я в сжимающихся челюстях черной дыры. Ее грань уже давно пройдена. Спасенья нет, к чему и желать его?

Но я желаю. И отказываюсь. Моя воля толкает меня назад. Это та воля, что вытянула меня из «черной ярости», что подняла из каменной могилы. Это воля, что притягивает ко мне энергию эмпирей. Власть? Я Господин Смерти. Что это, как не самая ужасная власть?

Полностью ли моя это воля? Только ли это я?

Ответа нет. Неважно. Я снова четко вижу комнату, и на шаг отступаю от книги.

Направо от меня Столас сжимает другой том. Я зову его, но уже слишком поздно. Его лицо искажено темным экстазом. Он обращает ко мне свой взгляд, его глаза сверкают чернотой. Его тело содрогается. Его речь невнятна.

— О, — говорит он. — О, вы просто должны знать…

— Нет, брат, — говорю я ему. — Мы не должны.

Мерцание его глаз стекает по его щекам. Слезы превращаются в щупальца. Щупальца превращаются в червей. Он пропал. Эта проклятая книга обещала мне власть? Так дайте мне показать ей, что есть настоящая власть. Я призываю к себе варп. Я заставляю его исполнять мои приказы. Я собираю вокруг себя энергию, пока ее сдерживаемый потенциал не начинает угрожать разорвать меня на части. И когда я готов, пока время переходит от секунды перед действием к самому действию, я знаю, что «Помрачение Надежды» испытывает свой собственный момент ужаса. Оно чувствует, что произойдет. Оно наконец познает страх.

Я бью. И вокруг только огонь.

Я сжег библиариум дотла. Я был центром очистительного солнца. И когда я закончил, разум корабля остался лишь воспоминанием. Моим. Столас тоже был сожжен. И хотя я знаю, что душа его уже была сокрушена, я знаю, что это мое пламя сокрушило его тело и его геносемя. Его след и его наследие пропали навсегда, и его имя теперь будет добавлено в список тех, перед кем виноват. Я оставил обугленную комнату и вышел к моим братьям, что стояли в темном пустом коридоре. Кровопускатели исчезли, когда я уничтожил разум.

Корабль снова безмолвен.

Но он не исчез. Даже сейчас, когда мы вернулись на «Кровавую Проповедь», и ничто живое и разумное не ходит по коридорам «Помрачения Надежды», корабль-призрак остается нетронутым, видением, что не собирается возвращаться обратно в ночь, откуда пришло. Кризис на Супплициуме Терциус преодолен. Выжившие больше не убивают друг друга. А значит, корабль больше не разносчик заразы.

Но мы не можем его уничтожить. То, что он продолжает существовать пугает нас возможностью дальнейшего вреда. Это воспоминание, которое отказывается забываться. А еще книги. Мои личные призраки. Я поборол искушение. Я уничтожил нечестивое. Но что же я мог узнать? Что, если бы я смог впитать эти знания и остаться невредимым, в отличие от Столаса? Что если абсолютное знание, что я отверг, было дверью из тьмы в спасение?

От чего я отказался?

Я подумаю об этом. Но не сейчас. Есть кое-что немедленное, чем следует заняться. Существо, что отправило «Помрачение Надежды» в его поход, еще не закончило с нами. Нас все еще двигают по регицидной доске.

«Проповедь» получила сообщение. Брат, потеряный когда-то, вернулся к нам.

Он ждет нас в системе Паллевон.

Наш прекрасный корабль ведет нас к судьбе, что готовилась пять тысяч лет. Я настраиваюсь разумом на эфир. И я не удивлен при звуке скрипущего в волнах варпа жаждущего смеха.

Дэвид Эннендейл

Мефистон: Повелитель смерти

Пролог

Проклятье Бездны

Тьма протекает сквозь мои руки. Я чувствую её текстуры. Я знаю, что она меняется с гладкой на шероховатую, успокаиваясь до зазубренной, затихая до отчаяния. У тьмы есть столько настроений и лиц, и песен, сколько у более мирской, более фальшивой реальности. Она также многообразна как варп, но обладает той чистотой, которую никогда не познают кишащие демонами эмпиреи.

Я пребываю в месте, которое можно назвать лимбом. Я думаю о нём, как о воплощении небытия. Оно не реально и не иллюзорно, не в сознании и не спящее, не морально и не развращено, не материя и не варп. Я часть небытия, и в тоже время я отделен от него. Но тьма моя. Она в моих руках. В любой момент, когда я только пожелаю, я могу схватить её. И подчинить своей воле.

Когда я действую, то должен признать правду: варп и тьма неразделимы. Варп питает её потенциал. Варп питает меня. Если я засну, варп заберет меня. Он станет мной. Но этого не случалось, и не случится никогда. Это то, во что я должен верить. Если я паду, то буду вынужден считать себя проклятым, а это как раз то, чего мне делать бы не хотелось.

Но.

Но причина, по которой я путешествую сквозь тьму, причина, по которой я исследую её дороги и суть — узнать кто я такой. Когда-то я был Калистарием. Он мёртв уже много лет. Теперь я занял его место, со смертью в правой руке, тьмой — в левой, и я узнаю, кто это, тот, чьё имя Мефистон. Так что это не просто тьма бежит сквозь мои руки. Это знание. И одно из его зёрен может оказаться как раз тем, которое я ищу.

Небытие нигде, и всё же оно имеет определенное место. У него есть входная точка, вне небытия, в этой реальности, врата имеют точные координаты. Эта точка существует на борту ударного крейсера «Багровый призыв». Она ждёт, запретная для всех кроме меня, в моих помещениях, на верхних уровнях башни в центре корабля. По сравнению с каютами, в которых размещены мои братья, отведенные мне владения — просторны. Они обширны не из-за моей любви к излишествам. Они огромны из-за архивов. Основное хранилище — это репозитарий погибели. Свитки, книги, пергаменты и многое другое собрано здесь, все они содержат записи о знаниях, которые убивают, мудрости, которая разрушает и философии, которая калечит. Опасные объекты. Просто даже тем, что они существуют.

Сам я намного опаснее их. Правда, возможно, это значит, что я и более отравленный (но не проклятый, вовсе не проклятый). Я не знаю. Я ищу понимание в небытие, и я ищу его, когда копаюсь в этих хранилищах чёрных мыслей. Но остаюсь разочарованным.

За архивом, уровнем выше, находится моя комната для медитации. Небольшая. Это маленький цилиндр без света, не более трёх метров в высоту и двух в ширину, со стенами, отделанными неприветливым чёрным камнем. Это врата. Пройди сквозь них, и окружающий мир исчезнет. В пограничной зоне самой комнаты моё тело ожидает окончания моих поисков. Оно ждёт, пока мой разум плетёт гобелен тьмы. Хотя и во тьме у меня тоже есть тело. Сознание не может существовать без представления о телесности. Я вытягиваю руки. Я не могу их видеть, но чувствую в мельчайших деталях. Я сгибаю пальцы и дотрагиваюсь до тьмы. Она льётся сквозь мою хватку. Я не найду ответов сегодня. Я осознаю это также хорошо, как тот факт, что когда-нибудь умру. Но с той же уверенностью я знаю, что обязан продолжать свои поиски. Я должен искать, чтобы понять существо, которым теперь стал. День, когда я откажусь от этой задачи, будет, в самом деле, ужасным.

Я должен быть осторожным по отношению к существу, трогающему тьму.

Течения тьмы становятся более определенными. Плёнка варпа разливается пятном. Она формирует виды, слова, звуки, воспоминания. Эхо долетает до меня: вкрадчивое бормотание М’кара. Визуальный образ демона тоже в наличии — фрагментированный, искаженный и размноженный кристаллами моей тюрьмы на Солоне V. «Ты один из нас, хотя не подозреваешь об этом. Ты идешь путем. Узнай кто ты. Присоединяйся к веселью. Войди в храм мудрости». Я отказал ему. Я уничтожил его. Но его слова не умрут вместе с ним. Правда, он оставил в наследие сомнения.

Я отвернулся от этого. Отверг это, хотя знал, что столкнусь с этими словами вновь. Вместо этого, я следую другим течением, более непосредственным. Новый поток набирает силу тем больше, чем дольше я следую им. Он пытается затянуть меня в свои бурлящие омуты, и хотя он хочет, чтобы я сдался, на самом деле он маскирует свою природу. Я чувствую его мощь. Я чувствую, что он мчится вперед к водовороту ужасающей силы. Я знаю, что для этого есть причина, но святая или развратная, не могу сказать. Есть и физический пункт назначения, и вот его я распознать могу. Даже слишком хорошо.

В реальной вселенной возникли колебания — кто-то приближается. Моё сознание выпадает из тьмы обратно в тело. Я поворачиваюсь, чтобы поприветствовать Альбинуса. Сангвинарный жрец говорит: «Мы прибыли».

Я киваю. В глубине разума, я чувствую, как вихрь делает огромный поворот. Это здесь. Мы глубоко в нём. Мы пришли в систему Паллевона, отвечая на призыв о помощи одного из наших братьев. Повсеместно и нигде, эмпиреи сгибаются и перекручиваются. Возможное превращается в неизбежное. Событие готовится к рождению.