Valley - Burglars trip
- В смысле… убить?
- Представьте себе, он иногда обходится без иносказаний. Правда, редко.
*****
На следующее утро профессор Снейп получил два письма. Одно от Малфоя, с короткими и до обидного точными заключениями о некоторых чертах характера бедного мастера зелий, а второе от Элдреда Уорпла. С благодарностью за проявленную заботу и участие.
По сути, ужасны были оба. Но второе особенно. За что Гриффиндорский факультет лишился в тот день почти ста баллов.
*****
- Что намерены делать? – с интересом осведомился Малфой у задумавшегося над собственной книгой писателя.
- Для начала, можно, наверное, научить ваших друзей достигать определенного уровня сознания, - Уорпл захлопнул книгу, - в котором они приблизятся…
- К чему?
- Вы же не думаете, что туман – это так просто?! Сначала нужно постигнуть тонкости трансцендентного состояния непроходящего покоя…
- Элдред, - засмеялся Люциус. – Вы доиграетесь. Что такое нирвана, знают по крайней мере трое из ваших будущих учеников. Эйвери, Руди и Гойл.
- И вы, - вздохнул писатель.
- Я знаю только определение. Руди увлекался этими трансами, еще когда мы в школе учились. Кстати, уверял, что ему это помогло пережить здесь дементоров.
- Тогда придется учить их воспарению, не затрагивая глубины сознания, - вздохнул Уорпл. – Возможно, в их случае так даже будет лучше.
- И что? Воспарят?
- Нет, - честно признался Элдред. – Но виноваты в этом они будут исключительно сами.
*****
- Как тебе не страшно с ним ночевать? - даже не взглянув на расставленные шашки, всхлипывал в тот же вечер Малфою на ухо Эйвери. – Это кошмарный человек! Жуткий!
Люциус никак не ожидал подобных новостей. Подперев щеку рукой, он молча слушал рассказ о первом уроке по превращению в туман и раздумывал, как потом ответить. Из рассказа Эйвери выходило, будто присланный к ним Темным Лордом педагог чуть ли не страшнее самого Повелителя.
От Макнейра Малфой получил примерно такие же сведения. Правда, не настолько эмоциональные, зато более информативные.
- Он, конечно, профессионал. А работает так, что у него через месяц и табуретка в туман превратится. Тебе с ним как живется?
- Ужасно, - выдал Люциус единственный из возможных в данной ситуации ответов. Как еще можно на такое среагировать, он все равно не знал. Возвращаться в камеру было страшновато.
- Что вы сделали с ними, Элдред? – спросил он после ужина у расхаживающего по камере писателя.
- С кем?
- Я еще понимаю - напугать Эйвери. Для этого много не надо. Но Уолли…
- Я напугал? – еще больше удивился Уорпл. – Чем?
- Наверное, своим поведением.
- Что вы, Люциус. Вы бы знали, как я сам их боюсь! Завтра у меня уже не две партии, а пять. Просто не представляю, как с этим справиться.
- Покажите, как вы с ними занимаетесь, - попросил Малфой. – А то получается, что я делю с вами камеру, а рассказать ничего не могу.
- Да никак, - писатель пожал плечами. – Пока поведал только об опасностях неудачных превращений.
- И все?
- Ну да. Для первого раза достаточно.
- Тогда почему они вас боятся? – Люциус потерял терпение. – Меня уже спрашивают, не страшно ли мне с вами ночевать. Вы точно сами не вампир?
Если бы он мог предположить, какой получит ответ, то от вопроса, скорее всего, воздержался бы.
- Полагаю, что пока нет.
- Вы… не знаете?!
- Знаю конечно, - светло улыбнулся Уорпл. - Но должен сказать, что это не имеет никакого значения.
Малфой попятился и сел на кровать.
- Люциус, что с вами?
- Это вы вот такие разговоры с ними ведете?
- Нет, что вы. Они такого не спрашивали.
«Отлично, - с облегчением подумал Малфой. – В конце концов, я сам попросил его показать мне, чем он занимается. По-моему, пока за него можно особо не волноваться».
- Вы называли Темному Лорду точный срок, необходимый для обучения?
- Да. Минимум семьдесят два дня.
- Значит, пару месяцев продержитесь.
- Пожалуй.
- А дальше что?
- Может быть, мне помогут отсюда выбраться. Ведь если Сангвини жив, ему нужно всего лишь заявить об этом.
- Как же, станет он заявлять. Что-то они не очень о вас беспокоились, отправляя сюда.
- Да нет, Влад, наверное, знал, что я выкручусь. Но вообще-то… С ними иногда очень сложно: вроде все как у людей, а не совсем. Возможно, я обидел их чем-то.
- Занятные у него формы обиды.
- А может быть, его Альбус попросил. Они в некотором роде дружны. Альбус очень живо интересовался моей перепиской с Темным Лордом.
- Дамблдор, конечно, не хочет, чтобы мы сбежали, – усмехнулся Люциус. – Что ж, его можно понять. И Дракулу можно понять. Но вас они все равно подставили.
- Ох, не говорите так! Вы не понимаете. Вампиры рассуждают совсем иначе. Уверяю вас, граф вообще не видит разницы между собственным замком и этим.
- Он… слепой? – ошарашенно спросил Люциус.
- Нет, что вы. У него отличное зрение. Просто для него характеристики этих замков идентичны. А я очень люблю у него зимовать.
- Идентичны?..
- Конечно. Оба они на севере, оба очень старые, много пролетов и переходов, тут тоже идет снег. У меня даже комната чем-то похожа на эту. Там, пожалуй, немного поуютнее, есть ковер, но в целом… Здесь тепло, неплохой стол, приятная компания. Разница весьма условна.
- Это, на минуточку, тюрьма, - окончательно убитый таким подходом к вопросу, заявил Малфой.
- Ах, что вы, Люциус. Какая для него может быть тюрьма? Вы смеетесь?
- То есть, соглашаясь на просьбу Дамблдора, он мог забыть, что вы живой человек?
- Боюсь, что так, - вздохнул писатель. – Вы не представляете, как часто он предлагал мне исправить это досадное недоразумение.
Малфой поежился. Некстати пришла мысль о том, что Волдеморт тоже может когда-нибудь захотеть «исправить досадное недоразумение», сделав всех своих приспешников похожими на себя.
«А Темный Лорд миндальничать не станет. Оглянуться не успеем, как останемся без носов, без волос и без… еще чего-нибудь».
– Но самое неприятное во всем этом – мои обязательства перед издательством.
- А в чем вы видите проблему? Вы не осуждены, и, скорее всего, вас не осудят. Напишите издателю, что книга будет в срок. Где еще сочинять, как не здесь?
- Ах, Люциус, что вы говорите? – Элдред обвел грустным взглядом стены мрачной камеры. – Разве в этом месте водятся музы?
- Водятся, - получил он беспечный ответ. – Музы водятся везде.
- Но у меня нет материала. Я пишу книги о вампирах, а не о…
Взгляд Малфоя стал ледяным.
- Простите меня, - снова вздохнул Уорпл. – Но я пишу о вампирах, а не о жертвах аврорского произвола.
- Так и пишите о вампирах. Заодно и мне расскажете. Говорят, у вашего графа три жены.
- Боже мой! Люциус! Что вы такое говорите?! Я не пишу дешевых скабрезных историй!
- Почему? – невинно спросил Малфой. – Это же самое интересное.
- Частная жизнь графа неприкосновенна.
- Вот еще, глупость какая, – удивился Люциус. – Это моя частная жизнь неприкосновенна. А всех остальных…
- Мне пока жить не надоело, - тихо, но твердо заявил Уорпл. – Не будемте больше говорить об этом.
- Как вам угодно, - легко согласился Малфой. – Но подумайте сами, когда еще вам выпадет случай поквитаться с ним.
- Мне не за что с ним «квитаться», Люциус. Влад ни разу не оскорбил меня и всегда был крайне любезен. Возможно, немного резковат, и то лишь в самый первый раз. А после… Нет, я ничего от него не видел, кроме уважения.
- Всего лишь упрятал сюда, - пробормотал Малфой как будто сам для себя. – Из уважения.
- Это не он, - упрямился писатель.
- Но он не возражал, верно? И это его вампир согласился изображать труп.
- Я не могу.
- Тогда вы не писатель. Вы трус и обманщик.
- Люциус, прошу вас…
- Вы много лет вводите в заблуждение верящих каждому вашему слову читателей.
- Неправда, - несчастный писатель чуть не плакал.
- Правда, Элдред, правда. Даже Темный Лорд поверил вашей книге. Вы не представляете, как сложно его обмануть.
- И слава богу.
- Пожалуй, - согласился Малфой. – Лучше вам, конечно, на практике ничего подобного так никогда и не узнать, но факты от этого не меняются. Темный Лорд вам поверил. А вы лгали.
- Это не ложь! Это художественный вымысел! Что вы понимаете в литературе?! Что вы вообще понимаете, чтобы называть меня трусом и лжецом?! Вы, Упивающийся Смертью, всю сознательную жизнь ковром стелющийся под ноги маньяку-шизофренику. Думаете, я ничего про вас не знаю?
- Отчего же, - холодно ответил Малфой. – Я очень известный человек. Про меня все знают.
Повисла пауза, во время которой писатель, нервно грызя ногти, бегал по камере.
- А вы подумали, сколько я после этого проживу? И не смейте называть меня трусом!.. Вы сами никогда не совершили бы поступка, угрожающего вашей бесценной жизни.
