Дэн Абнетт - Почетная гвардия
Какое-то время они сидели молча.
— Что? — Даур вдруг пронзительно воззрился на Корбека.
— Что — «что»? — проворчал полковник.
— Вы сказали…
— Нет.
— Только что, полковник. Вы сказали…
— Даур, я ничего не говорил.
— Вы сказали «мученик Саббат», я слышал.
— Это не я. Я ничего не сказал.
Даур почесал щеку.
— Ладно, не обращайте внимания.
— Что… что это были за слова?
— Мученик Саббат. Или что-то в этом роде.
— А-а.
Вновь воцарилось молчание. Хор базилики запел, и слияние множества голосов заставило воздух задрожать.
— Ты голоден, Бан?
— Умираю от голода, сэр.
— Давай пойдем к кухням и позавтракаем чем-нибудь.
— Я думал, что храмовые кухни кормят только верующих.
— Так и есть, — сказал Корбек, поднимаясь на ноги с загадочной усмешкой на губах. — Пошли.
Они получили по чашке рыбного супа с ломтем хрустящего зернового хлеба и уселись среди других верующих за одним из общих столов, установленных на козлах под широким розовым навесом, хлопавшим на ветру.
Даур смотрел, как Корбек вытащил из кармана мундира пару пилюль и проглотил их вместе с первым глотком супа. Он решил не комментировать.
— С моей головой что-то неладное, Бан, — внезапно произнес Корбек. Это получилось у него не очень разборчиво с полным ртом хлеба. — С головой… или сердцем, или душой. Или еще с чем-то… где-то. Это начало появляться и исчезать после того, как меня захватил Патер Грех, да сгниют его кости.
— Что именно?
— То, с чем такой человек, как я… и как ты тоже, полагаю… не имеет понятия, что с этим делать. Оно по большей части приходит во снах. Мне снится отец, дома, на потерянной Танит.
— Мы все видим сны о наших мирах, — осторожно промолвил Даур. — Это проклятие имперского гвардейца.
— Это точно, Бан. Я это знаю. Я достаточно долго был гвардейцем. Но это иные сны. Это как… должно быть совсем не так. Словно… Ох, я не знаю… — Корбек нахмурился, силясь найти верные слова.
— Словно кто-то пытается вам что-то сказать? — мягко прошептал Даур. — Что-то важное? Что-то, что должно быть сделано?
— Святой фес! — прогудел в изумлении Корбек. — В точку! Откуда ты знаешь?
Даур пожал плечами и поставил чашку.
— Не могу объяснить. Я чувствую то же самое. Я не осознавал… Не понимал, пока вы не начали описывать. Но у меня это не сны. Фес, не думаю, что я вообще сплю. Но ощущение… такое, словно я должен что-то сделать.
— Фес, — вновь пробормотал Корбек.
— Думаете, мы спятили? Может, нам обоим просто нужен священник, который умеет слушать. Исповедник. А может, врач, лечащий голову.
Корбек запихал в рот оставшийся хлеб. Он выглядел растерянным.
— Не думаю. Мне не в чем исповедоваться. Нет ничего, что я тебе не сказал.
— Тогда что нам делать?
— Не знаю. Но знаю точно, что сегодня я ни за каким фесом не полечу на этом эвакуационном корабле.
Ему удалось урвать пару часов сна в приемном покое западного городского госпиталя. Но как только взошло солнце, и гул людских голосов стал слишком громким, Брин Майло закинул на плечо вещмешок и винтовку и направился по дороге Амад к центру Доктринополя.
Харк велел ему, как только он доставит раненых в безопасное место, явиться в командование Гвардии и занять место на корабле для эвакуации.
Город выглядел еще более безумным, чем во время активных военных действий. Теперь, когда сражения закончились, улицы наполнились спешащими толпами, гудением транспорта, повозками с грузом, которые тащили сервиторы, процессиями верующих, пилигримов, протестующих, беженцев. Город жил полной жизнью, больше всего походя на осиное гнездо.
Майло помнил последние часы на Магна Танит, такую же атмосферу паники и бурной деятельности. Воспоминания были не из приятных. Брин решил, что сейчас хотел бы быть подальше отсюда, на транспортном судне, на пути прочь из этого мира.
Здесь теперь ничего не было, ради чего хотелось бы или нужно было остаться.
Взвинченные солдаты из Бревианских Сотен, контролировавшие толпу, сказали ему, что эвакуационное командование обосновалось в королевской сокровищнице, но ведущие туда дороги были заблокированы людьми и машинами. Царил невообразимый бардак.
Транспортные шаттлы рассекали небо, поднимаясь над священным городом. Пара военных машин пронеслись невысоко и очень быстро, с пронзительным визгом.
Майло повернулся и направился к медицинской школе, где выхаживали раненых танитцев. Он решил, что найдет своих людей, может, полковника Корбека. И останется с ними.
— Бринни, парень! — раздался за его спиной восхищенный вопль, и Майло обнаружил, что оторван от земли одной сокрушительно сильной рукой.
— Брагг! — улыбнулся он, поворачиваясь, как только очутился вновь на земле.
— Что ты тут делаешь, Брин? — прогудел рядовой Брагг.
— Длинная история, — отозвался Майло. — Как твоя рука?
Брагг с презрением взглянул на туго перебинтованное правое плечо.
— Заживает. Фесовы врачи не позволили мне присоединиться к почетной гвардии. Сказали, что для меня эта рана — счастливый билет отсюда, фес их задери! Но ничего, я все равно могу сражаться.
Майло жестом указал на переполненный холл хагийской медицинской школы, к которому они подошли.
— Кто-нибудь из наших здесь еще есть?
— Кое-кто. Большинство в плохом состоянии. Полковник где-то тут, но я его не видел. Я лежал рядом с кроватью Дерина. Он чувствует себя лучше и тоже клянет свою «удачу».
— Я собираюсь отыскать полковника. Ты на каком отделении лежишь?
— На шестом южном.
— Я скоро за тобой приду.
— Да уж, не забудь!
Майло протолкался через приемное отделение, пропитанное запахом крови и дезинфицирующих средств, заполненное торопливыми медиками и дребезжащими каталками. Он прошел через несколько дверей, которые открывались в длинные, выкрашенные в красный цвет палаты, заставленные рядами коек с израненными гвардейцами. Здесь были и Призраки, нескольких он узнал. Все слишком страдали от ран, чтобы заметить его. Спросив у санитаров, он нашел дорогу к кабинету Дордена на третьем этаже. Уже подходя, он услышал крики, доносившиеся откуда-то из глубины коридора.
— …не вздумай просто вставать и уходить, когда тебе заблагорассудится! Во имя Императора! Ты ранен! И не поправишься, если будешь такое вытворять!
В ответ послышалось невнятное бормотание.
— Нет, я не успокоюсь! Здоровье раненых полка — это моя ответственность! Моя! Ты никогда не нарушаешь приказов Гаунта! Фес, почему ты думаешь, что можешь нарушать мои?
Майло вошел в кабинет. На кушетке лицом к двери сидел Корбек, и его глаза удивленно расширились, когда он увидел Майло. Дорден, которого буквально трясло от ярости, стоял напротив полковника и резко обернулся, когда увидел выражение его лица.
— Майло?
— Что случилось? — подскочил Корбек. — Что-то с почетной гвардией? Фес, что произошло?
— Прошлой ночью на дороге мы попали в засаду. У нас несколько раненых, некоторые пострадали достаточно сильно, и хирург Курт решила отправить их сюда. Комиссар Харк выбрал меня в качестве их охраны. Мы прибыли на рассвете.
— Ты собираешься возвращаться?
Майло покачал головой.
— Я не должен теперь быть с ними, полковник. Мне приказано присоединиться к эвакуации, раз уж я здесь.
— Как у них дела? Я имею в виду, после засады.
— Не так плохо. Они уже должны были выехать из Мукрета.
— Многих мы потеряли в атаке? — мягко спросил Дорден. Казалось, его гнев остыл.
— Сорок три погибших, пятнадцать из них — Призраки. Шесть Призраков среди раненых, которых я привез сюда.
— Майло, похоже, что атака была плохо продуманной.
— Зато быстрой и отвратительной.
— Ты можешь мне показать на карте, где это случилось? — промолвил Корбек.
— Зачем? — рявкнул Дорден. — Я уже сказал тебе, что ты никуда не пойдешь, кроме как на посадочную площадку этим вечером. Забудь обо всем, Кольм. Я серьезно. Я ответственен за все это. Фес, Льюго снимет мне голову. Забудь!
Воцарилось долгое молчание.
— Забыть… что? — осмелился спросить Майло.
— Не провоцируй его! — рявкнул Дорден.
— Док, мальчик просто спросил… — рискнул вставить Корбек.
— Ты хочешь знать, Майло? Правда, хочешь? — Дорден вновь кипел от ярости. — У нашего обожаемого полковника тут возникла одна идейка… Нет, позволь мне начать с самого начала. Наш обожаемый полковник тут решает, что лучше меня разбирается в ранениях, и потому этим утром вопреки моему приказу встает с постели! И идет гулять по этому фесову городу! Мы даже не знаем, где он шлялся! Затем он объявляется, словно все прекрасно, и говорит мне, что подумывает отправиться в горы!
