Темное кредо (ЛП) - Рейнольдс Энтони
— Добро пожаловать, братья 34-го и 18-го, на «Круциус Маледиктус», — затараторила тварь. — Великий Апостол Экодас, да будет благословенно имя его, сожалеет, что не может поприветствовать вас, но скромно просит последовать за сим скромным полумеханическим субъектом в его зал для аудиенций.
— Великий Апостол Экодас? — переспросил Мардук.
— Какое высокомерие! — вскипел Сарабдал и с отвращением сплюнул на палубу. Густая лужица чёрной слюны начала разъедать пол отсека, шипя и выпуская пар.
Полумеханическое отродье поклонилось и раздражительно дёрнулось.
— Позволь мне оторвать ему голову, — прошептал Кол Бадар, и Мардук улыбнулся.
— Охотно, в зависимости от хода конклава.
— А можно сейчас? — спросил Буриас, когда существо с ногами насекомого глупо ухмыльнулось.
— Пойдём, — сказал Сарабдал. — Давайте покончим с этим.
Вторая глава
Облачённый в полные парадные регалии префект Верен стоял в центре Площади Победы под палящим солнцем и ждал прибытия Белого Консула.
За его спиной стояли по стойке смирно четыре тысячи солдат Боросского 232-го. Синие гордые королевские знамёна обвисли в неподвижном воздухе. Рядом с гвардейцами находились служебные вспомогательные машины полка: БТР «Химеры», разведывательные «Часовые», тягачи «Троянец».
За подразделением на высоте почти четырёх тысяч ступеней вздымалось огромное здание из белого мрамора — Храм Глориатуса. Парящий пик венчала великолепная золотая статуя Императора.
Верен в абсолютной тишине стоял рядом со своими старшими офицерами и штабным персоналом.
Могучий телом префект был эпитомом боросской породы, прекрасным солдатом и офицером. Его глаза были суровыми и голубыми как лёд. Кожа глубоко загорела. Нос был сломан раз десять и неудачно выровнен, а волосы цвета песка по-уставному коротко подстрижены.
Верен тяжело сглотнул, когда на него обрушился свет двух солнц. Он почти забыл, насколько безжалостным может быть лето Бороса Прима. Ведь префект не был на родине десять долгих лет. Верен позволил себе восхититься величием раскинувшегося перед ним города.
Сирена Принципал была сверкающим городом-бастионом, который в каждом направлении тянулся до горизонта, из белого мрамора и подстриженных лесопарков. Она была домом для более чем восьми миллионов горожан, каждый из которых добровольно прослужил в гвардии или СПО по-крайней мере одну пятилетку, и являлась одним из величайших городов Бороса Прима и всего подсектора Боросские Врата.
Идеально симметричные бульвары стометровой ширины, вдоль которых шли ряды огромных статуй имперских героев и чтимых святых, тянулись мимо колоссальных архитектурных чудес, которые были наполнены колоннами, арками и сверкающими алебастровыми скульптурами. Обсаженные деревьями мостики выгибались между парящими коллегиями схолы прогениум и церковными палатам храмов, а десятки тысяч покорных долгу граждан сновали туда сюда, спеша на лекции или работу. Общественные транспорты беззвучно змеились по изгибающимся акведукам и проносились мимо громадных кафедральных соборов, которые тянулись к небесам в молитве Богу-Императору. Каждый день миллионы венков и жетонов в форме аквилл возлагали у подножий сотен великих монументов, которые были воздвигнуты по всему городу в память великих побед и в честь павших героев.
Город делили пополам сверкающие крепостные стены. Они были отнюдь не властно гнетущими, но скульптурными шедеврами классического дизайна, к чьим бокам вздымались плавно изогнутые контрфорсы.
У подножия городских стен раскинулись пышные сады экзотических цветов и широколистных кустарников, которые питали подземные гидропоники. В каждом районе в окружении травянистых парков находились фонтаны с херувимами, из губ которых били струи воды.
Солнечные лучи ярко сверкали на шлемах и лазерных карабинах тысяч тренированных подразделений СПО, которые маршировали на вершинах стен. Голубые плащи, которые носили все подразделения боросских гвардейцев и СПО, ярко выделялись на фоне девственно-белого камня. Сирена Принципал гордилась примерно пятнадцатью миллионами постоянных солдат; гвардейцы были шестой частью населения, как и везде на Борос Прима. Это было редкостью для имперских систем.
Весь город был сплавом простой красоты и практичности, формы и функции; элегантным и чудесно спроектированным метрополисом, который, в сущности, был могучей и созданной по плану гения цитаделью, причём такой, в которой населению было приятно жить.
Сирена Принципал была воплощением всего, что было дорого жителям Бороса Прима: силы, решительности, порядка, изящества и благородства.
Взор Верена обратился к небесам, к далёкой тени Крона. Сколь бы мощными не были наземные защитные сооружения Бороса Прима, истинная сила планеты была в колоссальном звёздном форте, который вращался на орбите.
Ощетинившаяся орудиями цитадель размером с небольшую луну, Крон, была самой крупной космической станцией во всём Сегментуме Обскурус. Этот вечный часовой одновременно приносил покой жителям Бороса Примы и постоянно напоминал об имперской власти, ибо был троном правителей системы: Консулов.
Белые Консулы правили щедрой рукой, и жители системы Борос — всех восемнадцати населённых планет и двадцати колонизированных лун и астероидов — наслаждались свободами и уровнем жизни, о котором во многих регионах Империума даже не мечтали. Гражданские беспорядки были практически неслыханной вещью.
Боросом правили два Консула — Проконсул Осторий и его Коадъютор Аквилий. Они были высшей властью во всех политических и военных вопросах, к которой большинство населения планеты относилось с благоговением, граничащим с поклонением. Подобная набожность официально не поощрялась, но и не запрещалась — ибо разве не были созданы Консулы по образу самого Бога-Императора?
Проконсул и его соправитель были ответственны примерно за четыреста миллиардов имперских граждан, а также за безопасность практически всего подсектора Боросские Врата.
Верен разглядел несколько силуэтов, которые приближались со стороны звёздного форта и сверкали подобно падающим звёздам, и вытянулся по стойке смирно. Он уже слышал реактивные двигатели, которые с воем ворвались в атмосферу, а звук нарастал с далёкого гула до рёва, что разрывал уши.
Из ослепительного сияния солнца вырвались три ударных самолёта, которые крылом к крылу летели в плотном построении. Верен узнал проворные истребители «Молния» по изогнутому носовому профилю и отличительному вою.
Легко рассекая воздух, они спикировали и пронеслись над головами солдат боросского 232-го. Их путь устилали инверсионные следы из белого тумана. Истребители прошли прямо над головами и резко разделились, перейдя в широкое построение. Мгновение спустя на собравшихся солдат обрушился порыв жаркого вытесненного воздуха, растрепав капюшоны и знамёна.
Вой «Молний» стих и сменился резонирующим гулом более крупных двигателей. Минуту спустя в поле зрения появились вертолёты «Стервятник», чьи крылья тянули вниз цилиндрические ракетные установки и автопушки. Они эскортировали небольшой шаттл «Аквила». «Молнии» сделали ещё один заход, а затем взмыли и исчезли из виду.
«Аквила» блистала золотом, и Верен прищурился от отблесков её металлической кожи. Повернув к земле направляющие двигатели и выпустив посадочные устройства, шаттл и его вертолётный эскорт опустились на сверкающую белую парадную площадь в двадцати метрах перед легатом и его офицерами.
Они гладко коснулись земли, и ещё до того, как смолкли двигатели, золотая «Аквила» начала опускать своё пассажирское отделение.
-‘И узрите Ангела Смерти, что шагает среди нас’, - тихо процитировал легат. Верен знал, что слышал эту строчку в годы обучения в схоле прогениум, но не мог вспомнить, какой писец её написал.
Все мысли о древних поэтах и их эпосах были забыты, когда противоударная дверь пассажирского отделения «Аквилы» скользнула в сторону с шипением выравнивающегося воздушного давления.
