Анатоль Нат - Приключения Вехтора
Сидор с Димоном были поражены. Но, посмотрев на всю эту дружно жующую и абсолютно мирную компанию, поняли, что проблема питания, хоть на какое-то время, решена. Решили собрать немного ягоды на компот, и листьев на чай. Попробовали на вкус. Ягода оказалась приятного терпкого, слегка вяжущего вкуса.
Вернулись к костру и сварили из ягод компот. Посмотрев на то, что получилось, поняли что это варево иначе чем кулешом не назовёшь. Сытное варево, то ли каша, то ли густой суп, только сладкий. Однако, не здорово.
Решили немного задержаться и отдохнуть, устали после первого дня пути. Слишком много приключений на одну отдельно взятую голову. Сходили обратно к кустарнику, набрали впрок ягод, для чего сняли свитер у Сидора, завязали рукава и набили до упора. Ягоды не убавилось. Сняли свитер у Димона, набили и его под завязку, так что тащить стало тяжело. Но жрать нечего, вот и приходится набирать всё, что можно. Потом черёд дошёл и до рубашек. Больше ничего не было, кроме штанов и курток. Куртки пришлось оставить, так как хоть и весна, да ранняя, ещё даже днём холодно, а по утрам, так вообще морозит. Остались в одних куртках на голое тело. Вернулись обратно к костру. Решили уже сегодня не идти, так как уже вторая половина дня, а устали как собаки. Сварили для разговора чайку из листьев кустарника.
Абалдеть! Всю усталость как рукой сняло. Быстренько собрались и весело пошлёпали дальше по болоту, но перед этим, надрали столько листьев, что на роту солдат, на неделю хватит. Тем не менее, как не торопились, но перед выходом, пришлось изготовить из прутьев лозы сетку-лукошко для хранения углей, снизу подложили мятую сырую глину, а сверху угли прикрыли сырым мхом. Так как Димон курит, то у них были спички. Но кроме тех, что в коробке, больше нет, и не будет. И поэтому надо беречь огонь. Плохо только то, что за ними вьётся шлейф дыма из корзины, никакой тебе секретности.
Дальше опять, до вечера, шлёпали по заболоченному березняку, по колено в воде. Старались выдерживать направление строго на север. И леший посоветовал, и было, в общем-то, безразлично, куда двигаться. Было бы лишь какое-нибудь направление, а там, пока, неважно. Главное выбраться из болота и не плутать, не ходить кругами. Тем не менее, заплутали. В сумерках уже, пришлось устраиваться на ночлег. Никакого приличного клочка земли, удобного для ночёвки, не было, пришлось свалить несколько гнилых тонких берёзок и устроить настил, по типу гати, только чтобы немного подняться над водой. Кругом, сколько хватает глаз, вода и редкий гнилой березняк, пришлось обойтись без костра, сыро. Помня эффект от свежих листьев, побоялись жевать на ночь вяленые ягоды, единственное что у нас было. Молча, от усталости не разговаривая друг с другом, завалились спать.
Утром они еле встали. Болели не только каждая косточка, но и каждый клочочек измотанного тела. К тому же за ночь, гать тихо просела, и, если честно не сказать, просто провалилась под воду. Вставали уже в воде. Костёр разводить было негде, одна вода кругом, поэтому обошлись вялеными ягодами. Неожиданно взбодрившись, резво продолжили путь, надеясь побыстрее найти сухое место, чтобы обсушиться и обогреться.
— Хорошо, что начало лета, — начал Сидор, растирая мокрым рукавом грязь по щеке.
— А то, что? — откликнулся Димон.
— Что, что. Представь это болото, нас в нём, и снег.
— Тьфу, на тебя! И взбредёт же такое в бошку. И так холодно, промёрзли как черти, а он про снег вспоминает. Совсем сдурел.
— Слава богу, вроде повыше стало, — тяжело дыша, проговорил Сидор. — Дай пару листиков пожевать, а то не дойду до бугра.
Продолжая чертыхаться и матерясь, приятели вышли на маленький клочок сухой возвышенности, крохотным единственным бугорком, возвышавшуюся посреди болота. Немного передохнув и подкрепившись зелёными листиками кустарника, двинулись дальше. На их счастье, почва начала постепенно повышаться.
— Кажется, выбрались, — прохрипел простуженным басом Димон. — Вроде, впереди посуше будет.
— Как найдём сухое место, да ручей рядом, чтобы помыться, да обсохнуть, привал, — ответил Сидор. — Да и супчик из ягод сварить хорошо бы, а то, с этими листиками, скоро в коз превратимся.
Но им не свезло. Сначала долго шли по заболоченному мокрому ельнику, потом почва начала плавно повышаться, начался смешанный сосняк, плавно перешедший в великолепный сосновый бор, и тут… они вышли на огромную вырубку. Зрелище было какое-то сюрреалистическое. По краям вырубки стояли огромные столетние сосны метрового обхвата. Сама вырубка частично раскорчёвана и распахана. Везде виднеются кучи выкорчеванных пней, сваленных кое-как, без всякого порядка и видимой цели. Рядом с ними лежат кучи нарубленных веток и хвороста, придавленных сверху останками поломанных стволов сосен. Хаос жуткий. И везде песок. Чистейший, голимый песок. Какой идиот стал его распахивать, непонятно, да на нём же никогда ничего не вырастет. Подойдя поближе к распаханному участку, увидали тощие, редкие стебельки озимых. Зрелище удручающее. Единственное объяснение, что по песку пахать легко. И пни корчевать — легко, это ведь не чернозём и не глина. Порадовались тому, что видна цивилизация, правда, неизвестно чья. То ли тех порубленных ящеров, каких-то непонятных, то ли людей. Полусгнившие труппы им, естественно, ничего не сказали. Леший, гад, тоже отмолчался.
Осторожно, по краю, не выходя на открытое пространство, обошли вырубку.
Дальше уже пошли смешанные леса, без малейшего признака присутствия человека. Ни просеки, ни полянки, ни вырубки, как ранее встреченная, ничего и никого. Кто рубил, зачем рубил, для чего корчевали, непонятно. Шли до вечера. Заночевали обратно под елью, скрывшись под низкими ветвями.
На следующий день, ближе к полудню, вышли на открытые пространства, на распаханные поля. Кругом безлюдье, но видно, что недавно пахали и что-то сеяли. Кое-где, на отдельных делянках виднелась густая щётка подымающихся озимых. Пробираться стали осторожнее, не зная, кого можно тут встретить или на что наткнуться. Так, до глубокого вечера никого и не встретили. Для ночёвки выбрали место в каком-то глухом овраге, в яме под выворотнем. Костёр разводить побоялись, не зная, чего ожидать от местных обитателей. Питаться опять пришлось всухомятку, вялеными ягодами. Хорошо, что хоть лапника наломали вдосталь, спать на сырой земле не пришлось.
На следующий день встали поздно. Вымотались за предыдущий день до такой степени, что казалось невозможным просто встать. По их собственным прикидкам, отмахали они вчера километров тридцать, сорок, это если по прямой считать. А если по шагам померить, да учесть буераки, вверх вниз, да обходы полей по краю, сколько они там, на самом деле, вёрст отмахали, было даже не интересно. Оба пришли в состояние тупой животной усталости. Да и постоянное нервное напряжение: с собственной неопределённостью, с неясностью, где же они на самом то деле находятся, выматывало до животного отупения.
В глубокий овраг, да ещё и под выворотень, солнце, своими лучами, пробралось, когда наверху уже вовсю щебетали птицы. Так что пока развели костёр, пока сварили супчик из ягоды, пока попили чайку из листьев кустарника, солнце устойчиво встало в зенит. В этот день решили уже никуда не идти. Постоянно мокрая одежда и ботинки, так и не просохшие после болота, сбитые ноги в мокрых носках, да скудное питание одними вялеными ягодами, требовали немедленного устройства днёвки, для приведения себя в порядок.
Пока Сидор собирался мыться, чиститься, стирать носки и отмывать от грязи ботинки, Димон решил смотаться наверх оврага, побродить по лесу, поискать каких-нибудь ранних весенних грибов.
— Что-то надоело мне питаться одним урюком, — тяжело вздохнув, начал Димон. — Пойду, прошвырнусь, здесь рядом. Вроде, вчера, когда спускались в овраг, видел на бровке какие-то грибы. То ли сморчки, то ли строчки. Мочи больше нет, голодуху терпеть.
— Да, жрать охота. Кажется, быка бы съел. Полно стрел, топоров, копьё есть, даже два, а жрать нечего. И это в лесу то? Из нас с тобой, Димон, охотники, как из носка портянка, — грустно закончил Сидор, внимательно рассматривая грязный дырявый носок. Оно то с портянками было бы веселее. Не так рвутся, блин.
Грустный Димон, мрачно посмотрев на свои мокрые ботинки, и не отвечая на последнее 'мудрое' замечание, стал выбираться наверх оврага, хватаясь за свисающие толстые корни растений. Отсутствовал он не более часа. Вернулся довольный, сияя как начищенная медяшка, и таща в многострадальной рубашке огромный ком чего-то неопределённого.
— Вехтор! — заорал он издалека. — Кажись, живём. Ты не представляешь, сколько здесь грибов. Если не отравимся, то со жратвой проблема решена.
— Утешил. Тебе бы рекламным агентом работать. Рекламировать пищевые добавки: Наша еда, лучшая в мире. Не пронесёт, так помучаешься.
