Анатоль Нат - Приключения Вехтора

— По рукам, — согласился Сидор, уже понимая, что леший их в чём-то обманул.

Только через несколько часов тяжкого труда, закопав очередной тюк с каким-то добром, до Сидора с Димоном стало доходить, что в их положении закапывать любое имущество, тем более ничейное, верх безрассудства. Но, собравшись было возмутиться, они, поразмыслив, поняли, что даже и того, что им досталось из 'железа', они далеко не уволокут. Сидеть же сиднем посреди леса, без пищи, без жилья, без людей, проще сразу удавиться. Так что, чуть не плача, но закопали они все трупы людей, нелюдей и животных, что валялись на поляне. Насчёт же поклажи, честно предупредили лешего, что обязательно за ней вернутся, в то же время, прекрасно понимая, что найти это место, посреди глухого леса, практически нереально. Прекрасно понимая это же, леший с лёгкостью согласился, что, да, добро не должно пропадать, и как только они за ним вернутся, он обязательно им его отдаст. Ребята они хорошие, работящие, ну, чего не помочь хорошим людям, попавшим в трудное положение.

Крякнув от насмешливого тона лешего, Сидор с Димоном стали разбирать то, что им выделили. Зрелище было удручающее, что лишний раз подтверждало их мысли по поводу лешего. Кроме двух ржавых сабель, в разваливающихся ножнах, пары боевых топоров, одного маленького топорика, видимо служившего людям для кухонных целей, кучи разнообразных ножей, да двух толстых золотых цепочек изящного плетения, снятых с шей ящеров, ничего целого не осталось.

Пока они возились с закапыванием трупов, леший тишком переломал всё, до чего только смог дотянуться. Два наконечника, от бывших великолепных копий, на толстых, прочнейших древках, в чём они смогли сами убедиться в процессе копки могил; большая куча разнообразных наконечников, аккуратно отломанных лешим, переломавшим под шумок две-три сотни боевых стрел; изломанные в крошево, наверное, хорошие когда-то, луки. Всё это добро неаккуратной кучей валялось на краю поляны.

— Ну, вот, — заговорил довольный леший, — забирайте, как договаривались. Всё железо ваше.

— А арбалеты? — ответил злым голосом, взбешённый Сидор. — Тут было два арбалета. Возле ящеров валялись.

— Какие такие арбалеты? — прикинулся дурачком леший, — там сплошное дерево. А дерево всё моё.

— Давай доставай, — злобно скрипнул зубами Сидор. — Проверять будем.

Леший, кряхтя и демонстративно постанывая, всё же достал из-под корней ближайшего дуба охапку арбалетов. Когда он смог их туда припрятать, было совершенно непонятно. Вроде бы, все были постоянно друг у друга на глазах. Ан нет, ухитрился всё ж таки, и если бы Сидор, совершенно случайно, не обратил, на странные предметы, внимание, то не видать им никаких арбалетов, как своих ушей.

— И болты. Болты тоже доставай, — раздражённо добавил Димон, вертя в руке короткий арбалетный болт, только что вытащенный им из трупа ящера.

Чуть не плача, леший достал из норы под корнями ещё пару связок коротких арбалетных болтов.

— Всё? — подозрительно спросил Сидор. — Может нам проверить, что у тебя там ещё припрятано?

— Всё. Всё. Всё, — поспешно зачастил леший. — Остальное уж вас не касается. Это мои старые запасы.

— Ну, гляди, — погрозил пальцем Димон. — Если опять обманешь, мы вернёмся, и всё тут перешерстим.

Попререкавшись ещё где-то с полчаса, решили, что надо вернуться на первую поляну. Больно уж было неуютно на этом месте смерти, да и леший, добившись всего, что ему надо было, стремился побыстрей избавиться от людей. Нагрузившись, благо приобретённым железом, и порасспросив напоследок лешего о местах ближайшего проживания людей и о том, как туда добраться, довольные друзья отправились на место своего появления в этом мире. Хоть, напоследок, они с лешим и переругались, но расстались довольные друг другом. Расчувствовавшийся леший увязался вслед за ними. Напоследок он даже пообещал им всячески помогать с обустройством в этом мире. Пообещал прислать своего внучка, Сучка, для помощи всяческой, взяв, правда, с мужиков обещание присматривать за мальцом. Легкомысленно пообещав всяческое содействие в трудоустройстве молодого поколения, Сидор с Димоном стали устраиваться на ночь.

Спать пришлось лечь натощак. Как не просматривали они чересседельные сумки на лошадях, а ничего, пригодного в пищу не нашли. Видимо, зверьё за зиму растащило. Поэтому, хоть и разжились они небольшим походным котлом, но варить в нём было нечего.

На следующее утро постарались встать пораньше. Надо было рассортировать то, что им досталось и решить, что делать далее. Прикинув общий вес приобретённого имущества, поняли, что с собой придётся взять только самое необходимое: чугунный котёл, хоть и довольно тяжёлый, но в пути абсолютно необходимый; пару медных кружек, хоть и помятых, но других просто нет; все ножи, что нашли на поляне: пару засапожных, две связки, по пять штук, метательных, да два явно кухонных, истёртых до толщины обыкновенного шила; четыре боевых топора на длинных рукоятках, абсолютно разного типа и совершенно непонятно для какого использования; один маленький хозяйственный топорик, для колки дров; две ржавые сабли, в истлевших ножнах; три арбалета, непонятной конструкции; две охапки болтов к ним; два прекрасных наконечника копий с жалкими остатками древка и огромная куча разнообразных наконечников стрел. С тоской поглядев на две пары круглых деревянных щитов с металлической окантовкой и круглыми умбонами по центру, пришли к выводу, что уж этого они точно не потянут, не лошади, чай. Даже того, что они отобрали, и что взять с собой было совершенно необходимо, за глаза хватало для целой вьючной лошади. Но, решив, что своя ноша не тянет, а в новом мире надо использовать всё, до чего только можно дотянуться, принялись паковаться. Слава Богу, что вчера не все тряпки и мешки закопали, а прихватили с собой пару чересседельных сумок. Упаковав всё что отобрали и спрятав отложенные щиты в кучу валежника под приметным дубом, Сидор с Димоном, двинулись в путь.

Идти решили в направлении, указанном лешим, решив, что обманывать он их, по 'дружбе' не станет, а если и обманет, то выбора у них всё равно нет. Однако, где-то через час пути, они начали понимать, что леший их всё-таки обманул.

Сначала шёл нормальный сухой лес, а потом, незаметно, почва стала понижаться. Где-то к полудню появились первые сырые места. Решили идти без обеда. Останавливаться и пить пустой кипяток, не было никакого желания. Потом началась заболоченная низина, чернолесье с гнилым березняком. Потом началось болото. Возвращаться обратно на сухие места было поздно, вечерело. Ещё через час пути увидали вдали возвышенность, темнеющую чем-то на фоне светлого березняка. Когда ещё через час подошли поближе, оказалось, что там небольшая возвышенность с густым сухим ельником. Можно было удобно переночевать под ветками.

Однако спокойно переночевать не получилось. Всю ночь им не давало спать какое-то мелкое зверьё. Всё шебуршило и пищало, дралось, чмокало и хрюкало. Извелись до такой степени, что остаток ночи провели возле костра не спя. Боялись, как бы не появилось, что-нибудь крупное. На подходе, видели следы кабана, решили, что охотиться на него не стоит, что таким охотникам как они лучше поголодать — целее будут.

Лишь только рассвело, сходили за водой и решили, наконец-то, осторожно посмотреть, что это там такое хрюкает и шебуршит.

Увиденное ими за небольшим ельником, оседлавшим боковину, откуда они пришли и где провели бессонную ночь, потрясло их до глубины души. Сразу за ельником начиналась небольшая терраса, площадью не более одного гектара, сплошь покрытая густым невысоким кустарником, где-то человеку по плечи. Именно оттуда и раздавались все те звуки, что не давали им всю ночь спать. Казалось, что весь кустарник ходит ходуном. Тряслась каждая веточка, каждого кустика. Создавалось впечатление, что кустарник живой. Что тут происходит, стало понятно только тогда, когда в небо поднялась вспугнутая кем-то огромная стая птиц. Кормушка. Огромная природная кормушка из съедобного кустарника. В этом кустарнике ели все и всё! Ели крупные, тёмные, завядшие прошлогодние ягоды, густо, густо усеивавшие ветви кустарника. Ягоды было море. Ели и листья…. Сидор с удивлением смотрел на какого-то то ли бурундука, то ли бобра, старательно обрывавшего лапкой листочки и смачно их поедающего. На месте кустарника был какой-то пир духа, буйство птиц и зверей. Белки, хорьки, ласки, бурундуки, лисы, волки и прочее, прочее, прочее. Все проснувшиеся после зимы звери и птицы пришли подкормиться в этот кустарник. Ели корни…. Море мышей изгрызли всё, до чего могла подняться наглая мышиная морда. Они изрыли все корни кустарника, земля была чёрная, как плугом перепаханная. Это было хорошо видно именно сейчас, весной, когда ещё весенняя трава не пробилась и мышиные ходы отчётливо были видны на поверхности.