Йен Макдональд - Дорога Отчаяния

— Да ладно. Уж не хотите ли вы сказать, что вся эта болтовня о путешествиях во времени и зеленых человечках — правда?

— Тебе следует больше общаться с братом. Он помог нам построить его. Доктор Алимантандо оставил указания, как построить модель номер два — на тот случай, если во времени что‑то пойдет не так; тогда бы он погрузился в стазис на пару миллионов лет и приехал сюда, чтобы забрать прибор.

— Очаровательно, — сказал Луи Галлацелли, ни в малой степени не очарованный. — Какое он имеет отношение к нужному мне свидетельству?

— Мы воспользуемся им, чтобы отмотать время назад к ночи убийства и посмотреть, кто на самом деле его совершил.

— Хотите сказать, вы не знаете?

— Конечно, нет. С чего ты взял, что я знаю?

— Я в это не верю.

— Смотри и жди.

Раджандру Даса и Эда Галлацелли вытащили из‑за стола, и все вместе они отправились туда, где обнаружили тело. Ночь была холодная, точно как и ночь убийства. Звезды блестели, как стальные наконечники копий. Купол неба озарялся судорожными вспышками лазеров. Луи Галлацелли хлопал руками, чтобы согреться, и пытался читать гелиограф небес. Его дыхание висело в воздухе большим облаком пара.

— Готовы, ребята?

Господин Иерихон вносил небольшие изменения в настройки генератора поля.

— Готовы. Давайте начнем.

Эд Галлацелли щелкнул переключателем на дистанционной панели и заключил Дорогу Отчаяния в полупрозрачный голубой пузырь.

— Милосердный боже! — воскликнул его брат. Эд Галлацелли взглянул на него. Это было его выражение.

— Он должен работать по–другому, — заметил Раджандра Дас без всякой нужды. — Сделайте что‑нибудь, пока никто не заметил.

— Пытаюсь, пытаюсь, — сказал Эд Галлацелли, замерзшими пальцами ковыряясь в настройках.

— Думаю, мы недооценили проблему темпоральной инверсии, — размышлял вслух господин Иерихон.

— Ох, это что еще? — сказал законник Луи.

— Энтропийный градиент электромагнитногравитационного поля, — сказал Эд Галлацелли.

— Нет, что вот это такое? — Нечто, напоминающее миниатюрный шторм, обрушилось на верхний сектор пузыря, извергая слабенькие, совершенны неэффективные голубые молнии.

Три инженера уставились на странное явление.

— Милосердный боже! — сказал Эд Галлацелли.

— Я думаю, это привидение, — сказал Раджандра Дас. Облако энтропийной эктоплазмы свернулось в прозрачную голубую копию Гастона Тенебра. Его голова была вывернута под невозможным углом, а сам он, казалось, кипел от плохо сдерживаемой ярости. Возможно, ярость была вызвана тем обстоятельством, что он был абсолютно гол. Предметы одежды, очевидно, не могли последовать за своим хозяином на ту сторону могилы — даже в виде белых покровов, в которые общественное воображение благопристойно наряжает своих призраков.

— С виду он совершенно чокнутый, — сказал Раджандра Дас.

— Ты бы тоже чокнулся, если б тебя убили, — сказал Луи.

— Привидений не существует, — твердо сказал господин Иерихон.

— Ах, не существует? — одновременно воскликнули остальные трое.

— Это времязависимый набор личных энграмм, голографически записанных в локальную пространственную стресс–матрицу.

— Черта с два, — сказал Раджандра Дас. — Это привидение.

— Н глаз не отличишь, — согласился господин Иерихон.

— Ладно. Итак, у нас есть главный свидетель. Поиграйтесь с этой штуковиной и попробуйте его поймать. Я собираюсь представить завтра суду призрак жертвы убийства, чтобы он дал показания от собственного имени. — Шесть рук протянулись к панели управления генератора поля. Господин Иерихон шлепками отогнал прочь менее ловкие пальцы и занялся верньерами. Голубой пузырь сократился в два раза, рассекая пополам ветряной насос и отрезая треть общественной солнечной фермы.

— И еще раз, — сказал Луи Галлацелли, выстраивая в уме стратегию допроса. Он войдет в историю юриспруденции. Он будет первым адвокатом в истории, подвергшим призрак перекрестному допросу. Пузырь сжался еще раз. Призрак, находившийся теперь менее чем в ста метрах от своих пленителей, сердито посмотрел на них и ударил в стену узилища игрушечной молнией.

— Надеюсь, он не станет применять к нам эту штуку, — сказал Раджандра Дас. Призрак заметался в верхней точке сферы, бурля от невыразимой ярости.

— Хватайте его, — сказал Луи Галлацелли, бессознательно принимая судебную позу. В его мыслях дело было уже выиграно. Имя Галлацелли передавали из уст в уста повсюду, где творилась несправедливость и нарушались права человека.

Электромагнитногравитационное поле переменной энтропии было теперь не более метра в диаметре. Привидение, сплющенное в неловкий узел эктоплазмы, беззвучно артикулировал богохульства, которые господин Иерихон, будучи искусным чтецом по губам, счел шокирующими и совершенно неподобающими для того, кто, предположительно, находился в непосредственной близости от Панарха. Луи Галлацелли попытался провести предварительный допрос, но ярость неблагодарного призрака была такова, то Раджандре Дасу пришлось сократить поле до мучительных пятнадцати сантиметров и оставить привидение в таком виде до утра, чтобы оно научилось проявлять должное уважение к суду. На ночь времянамотчик (модель два) и пойманный фантом были размещены в Б. А. Р./Отеле. Умберто Галлацелли в течение нескольких часов развлекался, плюясь в силовое поле и демонстрируя призраку свою обширную коллекцию фотографий женщин, занимающихся или собирающихся заняться сексом сами с собой, другими женщинами, различными сельскохозяйственными животными и мужчинами с огромными членами.

25

Судья Дунн пребывал в чрезвычайно дурном расположении духа. Местная вода вызвала у него понос, что в сочетании с геморроем создавало ощущение, будто он испражняется языками пламени. Завтрак подали скудный и холодный, по радио он узнал, что его скаковая лошадь упала и сломала шею на Десятикилометровке Моронгайских Равнин, а теперь еще, как выясняется, не хватает двух присяжных. Он послал пристава, этого оборванного бездельника Раджандру Даса, обыскать город, и когда их отсутствие подтвердилось, распорядился продолжать суд с восемью присяжными. Он сделал мысленную пометку добавить пеню за это распоряжение — пятнадцать золотых долларов — к уже довольно существенному счету. А теперь еще этот адвокатишка, нелепый полуграмотный мужлан с раздутым самомнением, самым серьезным образом предлагает вызвать ключевого свидетеля на этой, заключительной стадии разбирательства.

— Как зовут этого ключевого свидетеля?

Луи Галлацелли прочистил горло.

— Призрак Гастона Тенебра.

Мессиры При, Пик и Меддил мгновенно вскочили на ноги. Женевьева Тенебра потеряла сознание и была унесена из зала. Судья Дунн вздохнул. Он снова ощутил зуд. Советники спорили. Обвиняемый поглощал завтрак из поджаренного хлеба и кофе. Через час присяжные, зрители и свидетели покинули суд, чтобы поработать на полях. Аргументы выдвигались и парировались, судья Дунн подавлял невыносимое желание вставить указательный палец в задницу и ковыряться там, пока кровь не потечет. Прошло два часа. Видя, что этому не будет конца, если не вмешаться, судья Дунн грохнул молотком и объявил: — Призрак может дать показания.

Раджандра Дас обежал поля и дома Дороги Отчаяния и созвал присяжных, свидетелей и зрителей. По–прежнему не были и следа двух пропавших присяжных: Микала Марголиса и Марии Квинсаны.

— Вызовите призрака Гастона Тенебра.

Ловцы привидений обменялись триумфальными жестами. Эд Галлацелли вкатил тележку с времянамотчиком второй модели и проверил звуковые преобразователи, которые он смонтировал по краю пузыря.

— Вы меня слышите? — пискнул призрак. Приведенная в чувство Женевьева Тенебра опять упала в обморок. Голос фантома не без помех, но вполне разборчиво доносился из радиоусилителя Эда Галлацелли.

— Итак, господин Тенебра — или, скорее, покойный господин Тенебра — убил ли вас этот человек, обвиняемый, в ночь тридцать первого июльгуста примерно в двадцать минут никакого часа?

Призрак крутанул веселое сальто в своем голубом хрустальном шаре.

— В прошлом у нас с Джо были разногласия, я первый это признаю; но теперь, когда я нахожусь в непосредственной близости к Панарху, все они забыты и прощены. Нет. Это не он меня убил. Он этого не делал.

— Кто, в таком случае, сделал это?

Женевьева Тенебра очнулась, чтобы услышать, как ее муж называет имя своего убийцы.

— Это был Микал Марголис. Он убил меня.

В поднявшемся шуме Женевьева Тенебра в третьий раз лишилась чувств, Бабушка торжествующим голосом завопила: — Я говорила вам, он был нехороший человек, этот мой сынок, — а судья Дунн ударил молотком с таким остервенением, что у него головка отлетела.

— Если подобное повторится, — прогремел он, — Я привлеку вас всех за оскорбление суда!

После того, как порядок был восстановлен, призрак Гастона Тенебра развернул перед всеми присутствующими гнусную историю измены, пылкой страсти, жестокой смерти и тайной трехсторонней связи между Гастоном Тенебра, Микалом Марголисом и Марией Квинсаной.