Брайан Герберт - Песчаные черви Дюны
Для того чтобы усвоить фрименский способ езды на червях, Пауль много раз смотрел голографические фильмы с изображением этого процесса. Он знал, что надо делать, знал умом — как знал факты собственной жизни. Но теоретическое понимание оказалось весьма далеким от реальностей настоящей жизни. Пауль вдруг осознал, что стоит маленький и беззащитный среди песка, что самая лучшая форма обучения — это практика, а не чтение книг в пыльных архивах.
«Ну что ж, я научусь сейчас», — подумал он, пропуская мимо себя свой страх.
Раздался громкий шорох осыпающегося песка. На поверхность вынырнул первый, ближайший червь и выпрямился во всю свою исполинскую длину. Он был очень велик, Пауль даже не представлял, насколько гигантскими могут быть эти звери, пересекающие сейчас гребни дюн.
Набравшись мужества, Пауль заставил себя остаться на месте и взглянуть в лицо опасности. Он поднял крюк и насадку и, присев, приготовился к первому прыжку. Шум от движения приближавшегося чудовища был так громок, что Пауль не расслышал крика женщины. Боковым зрением он заметил Шиану, бегущую по песку. Она бросилась вперед, заслонив собой Пауля. Огромный червь рванулся вверх и, подняв тучу пыли, попятился назад, оскалив сверкающие кристаллические зубы, обрамлявшие жерло гигантского круглого рта.
Шиана подняла руки и крикнула:
— Остановись, Шайтан!
Червь заколебался и принялся раскачиваться из стороны в сторону, словно пребывая в растерянности.
— Остановись, это не твое. — Она схватила Пауля за ворот защитного костюма и спрятала мальчика у себя за спиной. — Он не для тебя, Монарх.
Словно обидевшись, червь, не отворачивая от людей своей безглазой морды, попятился прочь.
— Иди к люку, глупый мальчишка, — прошипела Шиана, добавив к приказанию малую толику Голоса, достаточную для того, чтобы ноги Пауля кинулись к люку до того, как он успел осмыслить слова Шианы.
У входа в отсек уже стоял тоже прибежавший сюда разозленный Дункан Айдахо. Чани была испугана, но во взгляде ее читалось явное облегчение.
Шиана повела Пауля наружу.
— Этот червь мог убить тебя!
— Я — Атрейдес. Разве я не могу управлять ими так же, как вы?
— Я не собираюсь испытывать на практике твои бредовые теории. Ты слишком для нас важен. Если ты по-идиотски простишься с жизнью, то что тогда прикажешь нам делать?
— Но если вы все время будете так же меня оберегать, вы никогда не получите от меня того, чего хотите. Езда на черве вернула бы мне память, я уверен в этом.
— Вы вернули память Юйэ, — вступила в разговор Чани. — Но почему не Усулу? Ведь он старше.
— Юйэ заменим, а мы не были уверены в успехе восстановления памяти. У нас уже есть план восстановления памяти Стилгара, Лиет-Кинеса, и если нам будет сопутствовать успех, то потом наступит очередь Суфира Хавата и твоя, Чани. Настанет день, когда и у Пауля Атрейдеса появится шанс. Но только тогда, когда мы будем на сто процентов уверены в успехе.
— А что, если у нас нет времени на столь долгое ожидание?
С этими словами Пауль отвернулся от Шианы и пошел по коридору, стряхивая пыль и песок с защитного костюма.
Дункан проснулся от громкого сигнала. Кто-то стоял у его каюты и требовал открыть дверь. Вначале Дункан подумал, что это Шиана, явившаяся к нему несмотря на их обоюдное согласие не допускать близкого общения. Он приоткрыл дверь, готовый дать Шиане достойную отповедь.
На пороге, однако, стоял Пауль, одетый в точную копию военной формы Атрейдесов, что немедленно пробудило у Дункана былое уважение и верность. Молодой человек оделся так не без умысла. Именно сейчас гхола Пауля достиг того возраста, в котором был исходный Пауль, когда Арракин пал под ударами коварных Харконненов, а он, Дункан Айдахо, погиб, защищая молодого герцога и его мать.
— Дункан, ты всегда говоришь, что ты — мой верный друг. Ты говоришь, что хорошо знал прежнего Пауля Атрейдеса. Так помоги мне и теперь. — Взявшись за резную рукоятку из слоновой кости, молодой человек вытянул из пристегнутых к поясу ножен голубовато-белый криснож.
Дункан изумленно воззрился на оружие.
— Криснож? Похоже… он настоящий?
— Чани сделала его из найденного Шианой в грузовом отсеке зуба песчаного червя.
Изумленный Дункан коснулся пальцем клинка, отметив его прочность и остроту. Он провел большим пальцем по острию, намеренно порезав кожу. По молочно-белому лезвию потекли капли крови.
По древней традиции криснож нельзя извлекать из ножен, если не собираешься обагрить его кровью.
— Я знаю. — Пауль выглядел озабоченным, когда вкладывал оружие в ножны. Поколебавшись, он выпалил, зачем пришел к Дункану: — Почему Бене Гессерит не хочет восстановить мне память, Дункан? Я же нужен вам. Я нужен всем людям на этом корабле.
— Да, молодой мастер Пауль. Вы нужны нам, но нужны живым.
— Вам нужны мои способности, причем нужны очень быстро. Я был Квисац-Хадерахом, а у моего гхола такая же наследственность. Вообразите только, какая может быть от меня польза.
— Квисац-Хадерах… — задумчиво повторил Дункан, вздохнул и сел на кровать. — Община Сестер потратила годы на то, чтобы его создать, но в то же время они панически его боялись. Предположительно, он был бы способен совместить пространство и время, заглядывать в прошлое и будущее, то есть делать то, о чем не смеет и думать самая великая Преподобная Мать. Силой или хитростью он смог бы выковать единство всех, даже противоборствующих фракций. Он стал бы вместилищем громадной власти и силы.
— Каковы бы ни были эти силы, Дункан, они мне нужны. Именно поэтому я требую вернуть мне память. Убеди Шиану, чтобы следующим стал я.
— Она поступит так, как посчитает нужным сама, по своему выбору. Ты переоцениваешь мое влияние на сестер.
— Но что будет, если сеть Врага все-таки накроет нас? Что, если Квисац-Хадерах — ваша последняя надежда?
— Лето II тоже Квисац-Хадерах, но ни ты, ни твой сын не пошли по тому пути, какой наметили для них сестры Бене Гессерит. Сестры боялись всякого, кто обладал необычайными по природе силами и способностями. — Он рассмеялся. — После Рассеяния, когда сестры вернули к жизни великого Дункана Айдахо, некоторые из них обвиняли меня в том, что я — Квисац-Хадерах. Они убили одиннадцать гхола Дункана — они и интриганы с Тлейлаксу.
— Но почему они не хотели иметь в своем распоряжении такую силу? Я думал…
— О, они желали силы и власти, Пауль, но такой, которая целиком и полностью находилась бы под их контролем. — Дункану было искренне жаль молодого человека, который выглядел таким потерянным и огорченным.
— Я не могу ничего предпринять без моего прошлого, Дункан. Помоги мне вернуть его. Ты же прожил часть этой прошлой жизни со мной. Вспомни об этом.
— О, я очень хорошо вас помню. — Дункан сцепил руки на затылке и откинулся назад. — Я помню ваше наречение на Каладане после того, как имперские интриганы едва не убили вас, еще тогда сущего младенца. Я помню, как вся семья герцога Лето оказалась в величайшей опасности во время войны Убийц. Мне была доверена большая честь — доставить вас в безопасное место, и я отправился с вами в дикие леса Каладана. Мы жили там вместе с изгнанной бабушкой Еленой, прячась среди первобытных племен Каладана. То было время, когда мы с вами были очень близки. Да, я очень хорошо это помню.
— А вот я этого не помню, — со вздохом произнес Пауль. Дункан был захвачен неотступным воспоминанием о своих прошлых жизнях. Каладан… Дюна… Харконнены… Алия… Хейт.
— Ты понимаешь, о чем ты просишь, когда говоришь о своей памяти, о своей прошлой жизни? Тлейлаксы создали моего первого гхола как орудие убийства. Они манипулировали мною, потому что я был твоим другом. Они знали, что ты не сможешь прогнать меня даже в том случае, если поймешь, что я завел тебя в западню.
— Я не должен был прогонять тебя, Дункан.
— Я уже занес кинжал, чтобы поразить тебя, но в этот момент в моей душе произошел сильнейший внутренний конфликт. Запрограммированный убийца Хейт стал верным Дунканом Айдахо. Ты не можешь себя представить эту муку! — Он уставил в юношу жесткий палец. — Восстановление твоей памяти потребует точно такого же кризиса.
Пауль выставил вперед подбородок.
— Я готов к этому. Я не боюсь боли.
Дункан изогнул бровь.
— Ты так уверен в себе, Пауль, потому что тебя во всем поддерживает Чани. Она делает тебя стойким и счастливым — а это недостаток и большое препятствие. Напротив, посмотри на Юйэ. Он изо всех сил противился восстановлению памяти, он сопротивлялся всеми фибрами души, и именно это сломало его. Но ты… какой ужас должен поразить тебя, чем мы можем по-настоящему устрашить тебя, Пауль Атрейдес?
— Надо что-то придумать.
— Ты действительно готов принять это? — Дункан наклонился вперед, взгляд его не сулил милости. — Что, если единственный способ вернуть тебе память — это заставить тебя потерять Чани? Что, если она должна, истекая кровью, умирать у тебя на руках, чтобы ты все вспомнил?
