Елизавета Дворецкая - Ясень и яблоня, кн. 1: Ярость ночи

Кроме того, она еще хорошо помнила Торварда сына Торбранда, и при воспоминании о его открытом, молодом лице, о восхищенном огне его глаз морщинистая и грубая рожа Ниамора казалась еще отвратительнее. И что он понимает в любви, старый кабан! А конунг фьяллей разбирался в этом тонком деле так хорошо, что в глубине души Эрхина сожалела о краткости их знакомства. Если бы Торвард был туалом, то все прочие искатели почетного звания могли бы отдыхать! Все, что ее беспокоило и смущало при нем, теперь, на расстоянии, забылось, осталось только хорошее, только его безграничное, чистосердечное восхищение, только его пылкая любовь. Он любил ее, любил всей душой в тот краткий день в Саду Богини, и именно любовь, а не просто желание, дышала в каждом его взгляде, в каждом прикосновении рук…

Конечно, много думать о нем ей не следовало: он заключил брак не с ней, а с Властью, с юной богиней Ванабрид, но Эрхина в мыслях не могла полностью отделить себя от богини. Она была той Фрейей, которую он любил, воспоминания об этой любви и сейчас еще приносили ей какое-то беспокойное блаженство. Обаяние тепла и силы, исходившее от него, и сейчас еще оставалось с ней. За благословением приезжают только один раз в жизни, и Эрхина даже не думала о каких-то новых встречах с Торвардом, но ее взыскательность из-за этого знакомства возросла еще больше.

До праздника Возрождения Солнца оставалось еще дней десять, когда с причалов передали, что в Аблах-Брег снова явились фьялли. По их словам, у них имелось поручение к фрие, и Эрхина распорядилась принять их немедленно, то есть сразу, как минуют три дня, необходимые для малых обрядов очищения. Она не сомневалась, что и у Торварда остались от знакомства с ней самые глубокие и восторженные впечатления, и жаждала скорее услышать подтверждение этому.

Но как ни радужны были ее тайные ожидания, действительность превзошла их все. Возглавлял приехавших человек, которого Эрхина еще не видела. Звали его Гельд сын Рама, и, хотя сам-то он к племени фьяллей не принадлежал, Эрхина сразу уловила в нем что-то общее с Торвардом. Лет пятидесяти, светловолосый, разговорчивый, улыбчивый, учтивый и умный, Гельд сын Рама держался так просто, так открыто и непринужденно, что Эрхина опять слегка растерялась. Гельд улыбался ей так приветливо, как будто искренне рад ее видеть, не трепетал от благоговейного почтения, но и не проявлял неучтивости невежды – в этом-то внутреннем достоинстве, которое ничуть не страдало перед лицом ее величия, и заключалось его сходство с конунгом фьяллей.

– Надеюсь, праздники осени и зимы проходят у вас благополучно! – рассуждал Гельд, держа поднесенный ему золотой кубок. Ему так часто приходилось сидеть за столами конунгов, что пышность и блеск его ничуть не смущали. Понимая, где находится, он посматривал вокруг с живым любопытством, словно думал: поглядим, каков ты из себя, Иной Мир! – Морскому Пути прошедший год принес много новостей. Сын конунга слэттов, мой родич Хельги ярл, женился в самом конце лета. Может быть, ты, фрия, слышала об этом? Он взял в жены Эйру дочь Асольва, ту, что приходится племянницей кюне Хёрдис и двоюродной сестрой Торварду конунгу. А у квиттов теперь опять нет конунга: в конце лета, перед той свадьбой, Бергвида сына Стюрмира принудили отказаться от этого звания. На Квиттинге теперь образовалось восемь независимых областей, и Бергвид конунг теперь зовется Бергвид хёвдинг, правитель округи Фрейреслаг. Должно быть, ему кажется, что он скатился с перины на солому, а он не из тех, кто легко мирится с поражением. Я его немного знаю – ему горше полыни покажется, что самый сильный и влиятельный на Квиттинге вовсе не он, а Вигмар Лисица из Железного Кольца, безродный выскочка по сравнению с самим Бергвидом.

– Я не знаю никакого Бергвида! – насмешливо ответила Эрхина. – Богиня не благословляла конунга с таким именем.

– Охотно верю, хотя, признаться, я не уточнял, ездил ли он сюда за благословением, – легко ответил Гельд, словно кто-то имел право не верить фрие острова Туаль. – Очень может быть, что и не ездил, даже скорее всего. Видишь ли, ему в детстве сильно не повезло: его в трехлетнем возрасте продали в рабство, и он до восемнадцати лет вообще не знал, что является по рождению конунгом и единственным наследником Стюрмира конунга.

– А Стюрмир конунг умер? – Эрхина подняла брови, сделав вид, что впервые об этом слышит, и даже слегка наклонилась вперед. – Мои певцы не знают песни о его смерти.

Гельд посмотрел на нее с удивлением: его, в свою очередь, изумило то, что хоть один человек не знает этой новости, которая на два года старше Торварда конунга.

– Поистине здесь – Иной Мир! – ответил он, почтительно и вместе с тем непринужденно усмехаясь. – И голоса низменной земли сюда не доходят. Стюрмир конунг умер уже лет как двадцать семь. Его погубила каменная лавина, которую на него обрушил великан по имени Свальнир. И, прямо скажу, это событие достойно самой пышной песни, которая будет приводить слушателей в содрогание и восторг. Жаль, подходящего скальда пока не нашлось.

– Я ничего не слышала об этом! – небрежно ответила Эрхина, своим незнанием как бы выбрасывая из действительности и само событие. Бытие – это божественное знание, а чего боги не знают, того как бы и вовсе нет. – Когда сюда приедет законный наследник Стюрмира конунга, перечислит мне своих предков, расскажет о гибели Стюрмира, тогда мои певцы запомнят, и я буду об этом знать.

«И тогда эти события появятся в действительности», – подразумевалось в ее умолчании.

– Боюсь, что Бергвид сын Стюрмира не сможет перечислить тебе всех своих предков! – Гельд с сожалением улыбнулся. – Как я начал тебе рассказывать, он первую половину жизни прожил рабом и его никто не учил тому, что нужно знать благородному человеку. Пожалуй, если ты спросишь его, кто были первые люди на земле, он и того тебе не ответит.

– Значит, он недостоин предстать перед Богиней! – отрезала Эрхина. – И хватит о нем. Разве ты приехал говорить со мной об этом жалком неуче?

– Вовсе нет. Просто я хотел рассказать тебе новости, если уж так получается, что сюда они не доходят. Я подумал, что они тебя позабавят.

Эрхина слегка повела плечом, словно говоря: благодарю, но это лишнее. А Гельд отметил про себя, что «занятными и поучительными», как принято говорить, здесь считаются только те «новости», о которых еще Один беседовал с великаном Вафтрудниром. Во время этой беседы он внимательно следил за тем, как она принимает его речи, и все прикидывал, велики ли надежды на успех его поручения. Раз уж он за это дело взялся, его следует довести до конца. Но чем дольше Гельд наблюдал за правительницей священного острова, тем более безнадежным казалось его дело. Но отступать было некуда. Как говорят в говорлинском городе Ветроборе, назвался грибом – лезь в корзину.