Ник Кайм - Саламандры
Ба'кен по-прежнему пребывал в задумчивости, хотя видно было, что он хочет что-то сказать.
— Скажи, о чем ты думаешь, брат. Сейчас я тебе не командир, а ты мне — не рядовой. Сейчас мы просто друзья.
Ба'кен повернулся к Дак'иру, но на лице у него не было ни намека на обвинение, недоверие или настороженность — только вопрос:
— Ты хочешь сказать, что ларец сам желал, чтобы его нашли и чтобы это был именно ты?
Дак'ир кивнул едва заметно и спросил, внезапно охрипнув:
— Я что, вроде как проклят, брат?
Ба'кен, не говоря ни слова, хлопнул боевого брата по наплечнику.
Ту'Шан со своим советом провел в Пантеоне несколько дней. Пантеон был одним из немногих залов крепости-монастыря Саламандр на Прометее. Хотя, по правде, бастион представлял собой не более чем космопорт, соединенный с орбитальным доком, где скромная флотилия ордена могла отремонтироваться и заправиться. Апотекареон занимался новобранцами и их генетическими усовершенствованиями, пока те превращались в боевых братьев. Испытательные арены были заглублены на уровень подвалов. Именно там, в этих ямах, новички и ветераны могли совместно испытать выносливость и уверенность в своих силах, как и предписывалось правилами Прометейского культа.
Хождение по горячим углям, поднятие тяжеленных кипящих котлов, обжигающая боль Жезла испытаний или раскаленных железных прутьев — это была лишь часть доказательств веры и силы воли, полагавшихся сынам Вулкана. В крепости также находились общежития и залы Реликвий, хотя опять же относительно немногочисленные. Самым престижным из них был Зал Огненных Змиев: огромная сводчатая галерея, увешанная шкурами гигантских саламандр, убитых воинами во время обряда посвящения. От них зал и получил свое название.
Огненные Змии, у которых Ту'Шан был капитаном вдобавок к регентству, жили в казармах на Прометее вместе с самим магистром ордена. Эти уважаемые воины были практически отдельной породой: процесс перехода из прославленных рядов первой роты вносил мириады изменений, полностью завершая эволюцию генетического кода десантника. В отличие от других боевых братьев, Огненных Змиев редко видели на поверхности Ноктюрна, где прочие Саламандры охотно жили среди человеческого населения, хотя часто как отшельники. Обряды Огненных Змиев были древними и тайными, их проводил сам магистр ордена. Только те, кто прошли самые жуткие испытания и перенесли невообразимые трудности, могли надеяться вступить в ряды Огненных Змиев.
Доступ в Пантеон был таким же ограниченным, как и в это священное и уважаемое сообщество. Дак'ир, к примеру, никогда его не видел, хотя знал, что это небольшой дискуссионный зал, расположенный в самом сердце Прометея.
Лишь вопросы чрезвычайной важности или глубоко духовного значения обсуждались внутри Пантеона. Там было восемнадцать мест, согласно номеру их изначального Легиона, и так было даже во время Второго Основания, в котором Саламандры не смогли принять участие из-за своей малочисленности.
Главное место сохранялось за магистром ордена, честь носить титул которого принадлежала последние лет пятьдесят Ту'Шану. Еще тринадцать мест предназначались для других магистров: шесть — для капитанов оставшихся рот, еще по одному на апотекарион, библиариус, капелланство и флот. Оставшиеся три оставались для магистра арсенала и магистров кузницы — необычного, но неизбежного триумвирата, учитывая пристрастие Саламандр к оружейному ремеслу.
Три места предназначались для почетных гостей, которых приглашал лично магистр ордена с формального согласия остального совета. Претор, самый старший сержант Огненных Змиев, часто занимал одно из этих мест. Дак'ир знал, что еще одно гостевое место занимает сейчас Пириил. Сержанту было интересно, хватит ли библиарию выдержки перед лицом всей иерархии ордена и особенно под взглядом магистра Вел'коны. Последнее место пустовало много лет, еще до того, как Ту'Шан принял мантию регента Прометея. Тот, кому оно принадлежало, был фигурой особо почитаемой.
Здесь магистрам Саламандр полагалось сидеть и сверяться с «Книгой огня». Артефакт этот был написан много лет назад рукой самого примарха. Хотя Дак'ир никогда ее не видел, не говоря уж о том, чтобы прочитать, он знал, что книга была полна загадок и пророчеств. Ходили слухи, что сами ее слова были начертаны кровью Вулкана и переливались, словно плененный огонь, если поднести книгу к свету. Книга состояла не из одного тома, как можно было предположить из названия, но из десятков фолиантов, расставленных по полкам вдоль круглых стен Пантеона. Расшифровывать текст «Книги огня» было непростой задачей. В ней содержались секреты, раскрыть которые примарх предоставил своим сынам. Книга предсказывала великие события и перевороты тем, кому хватало мудрости понять. Но что, пожалуй, было наиболее примечательно, она содержала историю, описание внешнего вида и местонахождение девяти артефактов, которые Вулкан спрятал по всей Галактике, чтобы Саламандры их отыскали. Пять из этих самых священных реликвий ордена были найдены за прошедшие века стараниями отцов кузницы. Местонахождение остальных четырех было зашифровано и спрятано на таинственных страницах книги.
Так что магистр ордена Ту'Шан и те магистры, кто находился на Прометее, собрались, чтобы тщательно изучить «Книгу огня» в надежде откопать те крупицы, что имели отношение к находке ларца. Штамп происхождения артефакта уже разжег некоторые страсти в ордене. Кое-кто предполагал, что это означало возвращение Вулкана после столь многих тысяч лет уединения в безвестности. Другие опровергали первых, заявляя, что Вулкан вообще не пропадал на Исстваане и уже вернулся к моменту разделения легионов и, что бы ни находилось в ларце, к возвращению примарха оно отношения не имеет. Большинство еще хранило молчание и просто следило и выжидало, не осмеливаясь надеяться и не дерзая предположить, что за апокалипсис обрушится на Саламандр, если их предку суждено воссоединиться с ними. Терпение, мудрость и проницательность были единственным ключом к разгадке «Книги огня», а с ней — и к загадке ларца. Как при закалке железа или сгибании стали об основание наковальни, любые попытки распутать ее головоломки надлежало предпринимать методично и не торопясь. Как, в конце концов, и положено поступать Саламандрам.
Дак'ир применял эти принципы среди духоты мастерской, глубоко в подвалах гесиодского бастиона.
«Гнев Вулкана» вернулся на Ноктюрн несколько дней назад. Из семи адептов-механикусов в криорезервуарах, спасенных с «Архимедес Рекса», путешествия не перенес ни один. Их тела были преданы огню в пиреуме. Снова зазвучали вопросы об эффективности операции в Адронном Поясе и решении капитана Н'келна предпринять ее, что добавило соли на и так жгучие раны. Все эти сомнения передавались шепотом, но Дак'ир все равно знал о них. Он замечал эти сомнения в недовольных взглядах, во взбудораженном виде сержантов, слышал в разговорах о тайных собраниях, на которые его не приглашали. С тех самых пор, как третья рота приземлилась на Ноктюрне, Тсу'ган вел кампанию по выражению недоверия Н'келну. Или, по крайней мере, так это выглядело для Дак'ира.
Прометейская культура учила, что самопожертвование и верность стоят превыше всего, но, похоже, верность некоторых сержантов своему капитану уже трещала по швам.
Единственной крупицей оправдания для Н'келна служил ларец, найденный на складе корабля-кузницы. Едва ударный крейсер третьей роты приземлился на Прометее, библиарий Пириил сошел с трапа и, наплевав на все послепосадочные процедуры, отправился на поиски магистра Вел'коны, который мог добиться аудиенции у магистра ордена. Совет в Пантеоне созвали немедленно, однако его вердикт и объявление результатов не обещали быть такими же скорыми. Остальных Саламандр с «Гнева Вулкана» отпустили дожидаться времени, когда их призовут сеньоры.
Дак'ир, как и многие другие, отправился на поверхность Ноктюрна.
Классифицированный имперской систематикой как мир смерти, Ноктюрн представлял собой весьма переменчивое место. Суровая природа скал и высоченных базальтовых гор делала нелегкой жизнь племен, его населяющих. Обжигающие ветра иссушали оголенные равнины, превращая их в бесплодную пустыню. Кипели бурные океаны, выбрасывая столбы жгучего пара при встрече с растекающейся лавой. Поселения на Ноктюрне были немногочисленны и недолговечны. Лишь семь городов-убежищ были достаточно надежными, чтобы служить постоянным приютом для небольшого населения, с трудом влачащего жизнь среди камней и пепла.
Но какой бы трудной ни была жизнь здесь, она не шла ни в какое сравнение с Сезоном Испытаний. Будучи половиной двойной планетной системы, Ноктюрн делил свою непостоянную орбиту со спутником-переростком Прометеем, и великие невзгоды обрушивались на планету каждые пятнадцать терранских лет, когда два небесных тела сближались. Из земли извергалась раскаленная лава, целые города уходили в бездонные озера магмы. Приливные волны, похожие на пенистых великанов, крушили рыбацкие лодки и сминали буровые платформы. Тучи пепла, изрыгаемые глотками разъяренных гор, закрывали тусклое солнце. Мощные землетрясения потрясали само скальное основание планеты, в то время как небеса разверзались и сверху падал огонь. Однако по прошествии сезона можно было собрать среди пепла превосходный урожай редких металлов и драгоценных камней. Именно благодаря ему процветала ноктюрнская культура кузнечного дела.
