Майк Ли - Колдун Нагаш
Рабы донесли паланкин до основания Черной пирамиды и молча опустились на колени. Ноги их дрожали не от усталости, а от страха. Нагаш тотчас же вышел из паланкина и быстро проследовал в затененную арку монумента. Огромная книга парила в воздухе рядом с ним.
За аркой располагался узкий коридор из черных камней, на которых ряд за рядом были аккуратно вырезаны иероглифы и символы. Ни золотые статуи, ни цветные мозаики не украшали стен гробницы. Черная пирамида была построена не для того, чтобы принять тело умершего царя, но затем, чтобы притягивать энергию потустороннего мира.
В огромном строении насчитывалось более сотни помещений, как в самой пирамиде, так и глубоко под землей. Страшные заклинания были наложены на коридоры и их пересечения, и все изощренное мастерство кхемрийских архитекторов было направлено на то, чтобы уничтожить незваных гостей при помощи незаметных, но гибельных ловушек. Только Нагаш знал их все и быстро шагал по темным коридорам и огромным комнатам, заполненным оккультными свитками. Он направлялся к самому центру пирамиды, в маленькую комнату, расположенную точно под вершиной этого строения, вздымавшегося на четыре сотни футов. Эта комната повторяла форму пирамиды, и пол, и каждая стена в ней были сделаны из монолитных плит черного мрамора с высеченными на них сотнями сигилов и символов. Большой и сложный знак был вырезан на каменном полу и выложен золотом самим царем-жрецом. Он провел двадцать лет, изучая искусство его создания, и только потом решился приступить к нему и никому не доверил бы такое деликатное и требующее точности дело.
Нагаш осторожно перешагнул через линии этого символа и встал в центре. Полночь почти наступила. Здесь, в самом сердце пирамиды, он чувствовал, как передвигаются над головой луна и звезды по своим веками выверенным путям. Потоки черной магии, притянутые через воздух из самого венца мира, вращались и бурлили, ударяясь о черные камни гробницы.
Воздев руки к небу, Нагаш своим скрипучим голосом произнес первые слова, сопровождающие великий ритуал.
Далеко на юге небо было ясным и звезды сверкали высоко над головой. Неру, яркая луна, низко нависла на западе, а зловещая Сахмет, Зеленая Ведьма, мрачно светила в вышине, когда Архан и его воины вывели людей Бхагара на равнину между городом и караван-сараем.
Шахида бен Алказзара, князей пустыни, членов их семей и рабов крепко связали и окружили кордоном всадников-мертвецов. Следом шаркающей походкой шли торговцы, ремесленники, крестьяне, попрошайки и воры — в общем, все обитатели Бхагара. Этот печальный караван невольников тянулся из центра города по торговой дороге больше чем на милю. Остатки кавалерии Архана ждали на равнине, окружив главное богатство города — табун превосходных большеглазых коней пустыни, чудесный дар Ксара. В Неехаре, где положение в обществе не в последнюю очередь определялось числом лошадей в конюшне, этот табун стоил дороже золота. При виде своих любимых товарищей в руках врага князья и их сыновья плакали, не стыдясь слез.
Во главе процессии шел бен Алказзар, окруженный женами и сыновьями. Лицо его словно окаменело, но темные глаза были полны боли. Любую цену обещал он Архану на поле боя, глядя на руки, залитые кровью собственного брата. Все, что угодно, лишь бы его народ остался жив. Как ни ужасны были его опасения, он никогда не думал, что дойдет до такого.
Архан вместе со своими всадниками ждал их на равнине. Их осталось меньше двух тысяч, и почти все они были окровавлены и мертвы. Волки пустыни, защищая свой дом, сражались, как демоны. Больше четверти бессмертных, сопровождавших войско, погибли, их обезглавленные тела были погребены под грудами трупов врагов. Визирь прикинул, что от его войска не осталось и половины, и лишь черная магия и воля помогли ему удержаться.
Всадники-мертвецы вывели князей пустыни на середину равнины. Караван невольников разогнали по сторонам ярдов на пятьдесят, получились длинные процессии рыдающих, обезумевших от горя людей. Архан тронул коня. Следом ехали Шепсу-хур и два десятка бессмертных с мрачными лицами. В руках они держали обнаженные клинки. Визирь чувствовал, как кровь забурлила в жилах, будто темный прилив. Слова, слишком тихие, чтобы их разобрать, прозвучали в ушах.
Архан осадил коня перед Шахидом бен Алказзаром. Князь пустыни смотрел, как визирь приближается, и в его темных глазах запылало пламя гнева.
— Пусть все твои боги проклянут тебя, Архан Черный, — произнес он голосом, охрипшим от горя. — Что это за милосердие — превратить мой народ в рабов?
— По крайней мере, они останутся живы, — холодно ответил визирь. — Хотя бы на время. Таково милосердие Нагаша.
Пульс его бился все быстрее, сотрясалось тело. Остальные бессмертные тоже это почувствовали. Они покачивались в седлах, захваченные этой силой. Рука Архана стиснула рукоятку меча.
— Я сдержал свое обещание, — сказал он и оскалился, обнажив острые зубы. — Теперь ты должен заплатить свою цену.
Непокорное выражение исчезло с лица Шахида. Он опустил взгляд на свои закованные в цепи руки и вскричал:
— Ты лишил меня свободы! Что еще я должен тебе заплатить?
Слова зазвенели в ушах Архана. Кровь стучала в висках, перед глазами все затянуло багровой пеленой, и вместо ответа у него вырвалось только рычание. Он вскинул меч.
За спиной визиря в зеленом лунном свете сверкнула бронза — всадники вытащили свои кривые кинжалы и вонзили их в шеи коней пустыни. Кони пронзительно кричали, мотали головами, ленты дымящейся крови разлетались по песку, а ножи взмывали и опускались, уничтожая бесценный табун Бхагара.
Из толпы горожан, на глазах которых убивали коней, послышались вопли отчаяния. Лицо Шахида бен Алказзара сделалось пепельного цвета. Потрясение от происходящего пронзило его сердце глубже, чем мог бы пронзить кинжал. Архан увидел, что свет покинул глаза князя пустыни еще до того, как меч опустился на его шею.
Вопли и умоляющие крики раздались среди вождей и их домочадцев, когда бессмертные вклинились в толпу, безжалостно размахивая мечами. Мужчины сами кидались на клинки, до последнего вздоха защищая своих жен, матери пытались своими телами прикрыть молчавших от ужаса детей. Щетки на ногах у коней бессмертных покраснели от горячей крови. Народ Бхагара, вынужденный смотреть на эту резню, в отчаянии рвал на себе одежду и волосы. Но всего ужаснее были призрачные фигуры, в муках отделявшиеся от изуродованных тел. Пронзительно вопящие души затягивал вихрь, который поднялся в звездное небо и устремился на север.
Воющий ветер заполнил пространство внутри черной пирамиды, одежды Нагаша развевались — ритуал дошел почти до кульминации. Темная магия стекала по стенам огромной гробницы, привлеченная символами, высеченными на ней, и проникала внутрь по хитро проделанным в каменных стенах каналам. Могущество вливалось в Нагаша, с его помощью он мог дотянуться за сотни миль и поглотить энергию смерти знатных семей Бхагара и их зачарованных коней. Он привлек к себе их замученные души, заставил их войти в черный камень пирамиды и пожертвовал в ритуале, к которому так усердно готовился. Ночное небо над громадой пирамиды затянуло тяжелыми тучами. Молнии цвета индиго отскакивали от черного камня обратно в небо и разжигали нечестивое пламя в клубящемся тумане. Боль, агония и смерть, извлеченные из тысяч страдающих душ, изливались во все усиливающуюся грозу.
Глубоко внутри пирамиды Нагаш поднял над собой Посох Веков и прокричал одно-единственное магическое слово. Вспышка света, хор воющих душ — и в одно мгновение гроза, бушующая наверху, прекратилась, оставив мир безмолвным и оглушенным.
За сотни миль отсюда часовые, охраняющие стены Кватара, заметили, что над городом с запада собираются темные тучи. Многие из них, родом из Разетры, привыкли к внезапным ураганам джунглей и поэтому не обратили особого внимания на приближающуюся грозу.
Медленно и неотвратимо тучи сгущались над городом, затягивали небо, закрывали звезды. Несколько часов спустя упали первые тяжелые капли дождя. Они глухо стучали по камням и шлемам солдат. Некоторые подняли лица к небу, ловя воду губами. Она была теплой и горьковатой, с привкусом меди и пепла. Часовые утерли подбородки, потянулись к угасающим факелам и обнаружили, что их ладони сделались скользкими от крови.
Красный дождь орошал Кватар, окрашивал Белый Дворец в алый цвет, и на улицах собирались лужи крови. Он лил на горожан, спавших у себя на крышах, струился по лицам жрецов, торопившихся домой из храмов и с широко распахнутыми глазами смотревших в небеса.
Жуткий ливень прекратился ровно за минуту до рассвета, и когда он кончился, весь город походил на жертвенный алтарь.
К вечеру начали болеть и умирать первые горожане.
