Фрэнк Герберт - Мессия Дюны
Бойся Гильдии, дары приносящей, — думала Алия.
Похоронный топтер вместе с ее собственным стояли на песке возле скалистого выступа позади гхолы. Мельком глянув на крылатые машины, Алия едва подавила в себе желание скорее взлететь… оказаться подальше от этого места.
Но Пауль решил, что она сумеет увидеть нечто, сокрытое от прочих. Она поежилась в дистикомбе. После проведенных в городе месяцев он казался неудобным. Она посмотрела на гхолу, подумала: что, если он догадался о каких-нибудь обстоятельствах странной смерти? Завиток его курчавых волос выбивался из-под капюшона дистикомба. Рука ее так и тянулась заправить волосы на место.
Словно бы ощутив ее мысль, гхола обратил к ней поблескивавшие металлом глаза. Она затрепетала под пристальным его взором и отвернулась.
Фрименка умерла от яда, называемого «глоткой ада».
Фрименка. Привыкшая к семуте.
Она разделяла беспокойство Пауля, вызванное сочетанием этих фактов.
Похоронная команда терпеливо ждала. В трупе оставалось уже слишком мало воды, сберегать было нечего, можно не торопиться. И еще — они верили, что Алия тайным знанием читает судьбу той, кому принадлежали эти останки.
Но озарения не было.
И в глубине души рос гнев на этих простофиль. Вот они — результат проклятой ложной религиозности. Конечно же, и она сама, и ее брат — не народ. Власть должна пребывать на высотах. Об этом позаботились и Бене Гессерит, потрудившиеся над наследственностью Атрейдесов. Свою лепту добавила и их мать, наставившая своих детей в знании Пути…
И Пауль еще более усугубил этот отрыв от обычных людей.
Преподобные Матери пробудились в памяти Алие, вспышками адаба заговорили: тихо, маленькая! Ты есть ты. Потому тебе и дано кое-что.
Дано!
Она жестом подозвала гхолу.
Он встал перед нею, внимательный и терпеливый.
— И что ты об этом думаешь? — спросила она.
— Скорее всего мы никогда не узнаем, кто она, — отвечал он, — нет ни зубов, ни головы, они исчезли. Разве что руки… но ее генетические характеристики едва ли где-нибудь зарегистрированы.
— А яд тлейлаксу? — продолжала она. — Что из этого следует?
— Подобные яды покупают многие люди.
— Верно. Но от этой почти ничего не осталось, нечего восстанавливать, с тобой было иначе.
— Даже если бы вы решили доверить это тлейлаксу, — ответил он.
Она кивнула, встала:
— Теперь отвези меня в город.
В воздухе, когда нос аппарата уже обратился к северу, она произнесла:
— Ты пилотируешь совершенно как Дункан Айдахо. Он бросил на нее испытующий взгляд:
— Мне уже говорили об этом.
— О чем ты сейчас думаешь? — спросила она.
— О многом.
— Не смей, шайтан побери, уклоняться от вопроса!
— Какого вопроса?
Она яростно посмотрела на него. Встретив ее взгляд, он передернул плечами. «Жест Дункана», — подумала она. И хриплым обвиняющим тоном произнесла:
— Я просто хотела услышать твое мнение, взвесить собственные соображения и сопоставить их. Гибель этой молодой женщины смущает меня.
— Я думал не об этом.
— О чем же?
— О том странном чувстве, которое я испытываю всякий раз, когда слышу разговоры о том, кем я, возможно, был.
— Возможно?
— Тлейлаксу хитры…
— Не настолько. Ты был Дунканом Айдахо.
— Весьма вероятно. Это лежит на поверхности.
— Итак, ты становишься эмоциональным?
— В известной степени. Я чувствую нетерпение. Я волнуюсь. Меня просто трясет, и я едва сдерживаюсь. В голове моей… вспыхивают какие-то картинки.
— И что же?
— Они слишком быстро гаснут. Просто какие-то вспышки… Похожие на память.
— А для тебя они представляют интерес?
— Конечно же. Любопытство подталкивает, но я словно иду против ветра. Я думаю: что, если я не тот, за которого меня принимали? И мне не нравится эта мысль.
— И это все, о чем ты думаешь?
— Вы это лучше знаете, Алия.
Как смеет он обращаться ко мне по имени? Обдумывая его слова, она чувствовала, как вскипает и отступает гнев, — на бьющую из обертонов его голоса возмутительную мужскую самоуверенность. На щеке ее дернулся мускул. Она стиснула зубы.
— Там внизу не Эль-Кудс? — спросил он, коротко качнув крылом и мгновенно вспугнув всю стаю эскорта.
Она поглядела вниз на тени, скользящие по взгорью возле перевала Харг, на скалу и укрывавшую череп ее отца пирамиду на ней… Эль-Кудс — святое место.
— Это святое место, — отвечала она.
— Надо будет когда-нибудь посетить его, — промолвил он, — возле останков твоего отца меня могут посетить воспоминания.
Вдруг она впервые поняла, как сильна в нем потребность узнать, кем он был. Это желание было для гхолы главным. Она поглядела назад, на скалы. Утес обрывался прямо в море песка… коричневым обрывом скала, словно корабль, разрезала дюны.
— Вернись назад, — приказала она.
— А эскорт…
— Развернись и проскользни под ними. Они последуют за нами.
Он повиновался.
— Ты и в самом деле верно служишь моему брату? — спросила она, когда топтер лег на новый курс, а эскорт пристроился следом.
Я служу Атрейдесам, — отвечал он формальным тоном. Рука его поднялась, упала, почти в точности повторяя принятое на Каладане приветствие. Лицо его стало скорбным. Он глядел вниз, на гробницу, высящуюся среди скал.
— Что с тобой? — спросила она. t
Губы его шевельнулись. Ломким, напряженным голосом он произнес:
— Он был… он был, — и слеза скользнула вниз по щеке. Фрименское благоговение заставило Алию примолкнуть. Он отдает воду мертвым! Она с сочувствием тронула его щеку пальцем, ощутив отданную влагу.
— Дункан, — прошептала она.
Руки его словно прилипли к рукояткам управления, взгляд не отрывался от пирамиды. Она повторила громче:
— Дункан!
Он сглотнул, качнул головой, сверкнув на нее металлическими глазами.
— Я… почувствовал… руку… на моих плечах, — выдавил он. — Я чувствовал! Руку! — он справился с горлом. — Это был… друг. Это был… мой друг.
— Кто?
— Не знаю. Я думаю, это был… Не знаю.
Перед Алией замигал огонек вызова, капитан эскорта желал знать, зачем они возвращаются в Пустыню. Взяв микрофон, она пояснила, что они просто поклонились гробнице ее отца. Капитан напомнил ей, что уже поздно.
— Теперь прямиком в Арракин, — сказала она, опуская в гнездо микрофон.
Глубоко вздохнув, Хейт заложил вираж обратно на север.
— Так значит, это была рука отца, не так ли? — спросила она.
— Быть может.
В голосе его слышались интонации ментата, оценившего вероятности, она видела, что он уже взял себя в руки.
— Понимаешь ли ты, насколько я знаю своего отца? — спросила она.
— Только догадываюсь.
— Тогда слушай, — произнесла она. И коротко объяснила, что обрела сознание Преподобной еще до рождения, что воспоминания бесчисленных жизней запечатлены в ее нервных клетках… пусть случилось все это после смерти отца.
— Я знаю его таким, каким его знала моя мать, — проговорила она. — До всех мельчайших подробностей. В какой-то мере я сама — моя мать. Я помню все, что происходило с ней до того момента, когда она выпила воду жизни и вошла в транс переселения душ.
— Ваш брат кое-что уже объяснил мне.
— Он говорил об этом? Почему?
— Я спрашивал его.
— Почему?
— Ментату необходима информация…
— Ох, — она поглядела на зализанные ветром очертания Барьерной Стены, на расщелины и рытвины в истерзанном камне.
Заметив направление ее взгляда, он произнес:
— Очень уж внизу открытое место.
— Зато здесь легко скрываться, — проговорила она и поглядела на него. — Пустыня похожа на человеческий ум… со всеми его укромными закоулками.
— Ах-хх, — отвечал он.
— Ах-хх? И что значит твое «ах-хх»? — она вдруг рассердилась на него по совершенно непонятным причинам.
— Вам хотелось бы знать, что таится в моей голове, — проговорил он без тени сомнения в голосе.
— Почему ты решил, что я еще не разобралась в тебе, прибегнув к предвидению? — требовательно спросила она.
— А вам это удалось? — спросил он с искренним интересом.
— Нет!
— Значит, возможности сивилл не беспредельны.
Он казался довольным и это пригасило гнев Алие.
— Чему ты радуешься? Разве ты не чтишь мою мощь? — спросила она. Но и для собственных ушей словам ее не хватало уверенности.
— Все ваши знамения и предзнаменования я чту гораздо в большей степени, чем вы думаете, — отвечал он. — Я присутствовал на вашей утренней службе.
— И какой смысл ты углядел в ней?
— Вы очень искусно манипулируете символами, — отвечал он, вглядываясь в приборы управления, — фирменный знак сестер Бене Гессерит, я бы сказал. Но как это часто случается с ведьмами… вы стали беспечны в обращении с собственной силой.
