Елизавета Дворецкая - Ведьмина звезда, кн. 2: Дракон Памяти
Гельд… Тюра так ясно видела перед собой его улыбающееся лицо, и в то же время ей казалось, что они встречались много лет назад… Если он вообще не приснился ей. Даже если он не забыл ее, как им теперь встретиться? Как он найдет ее, если она сама не знает, где будет жить? То ли на юге у Вебранда, то ли на востоке у родичей Хагира – все это казалось ей далеко, как в ином мире, куда не дотянутся никакие тропинки из прошлого. От этих мыслей у Тюры опускались руки: судьба с таким злобным упрямством отнимала у нее все надежды на счастье, что порой не хотелось дальше жить. И тогда Тюра оглядывалась в поисках какого-нибудь дела: за делом было некогда думать, в жизни появлялась хоть какая-то маленькая цель, которая позволяла не спрашивать, зачем все это.
Однажды «Змею» пришлось и ночь провести в море: сильные волны не позволяли подойти к берегу, и гребцы измучились так, что весь следующий день, когда при свете удалось пристать, пришлось посвятить отдыху. Остановились в усадьбе Каменистый Пригорок, той самой, где Бьярта познакомилась с Гельдом. Оказалось, что и Вебранду эта усадьба знакома – он ночевал здесь по пути в Березняк. Хозяева тоже его запомнили и были изумлены, увидев Вебранда вместе с домочадцами Стормунда Ершистого. Сам Стейн сын Атли только пошевелил бородой и захлопотал, чтобы всех устроить, но его дочь, уже знакомая Бьярте молодая хозяйка, так и застыла посреди кухни, уперев руки в бока и раскрыв рот.
– Вот это да! – воскликнула она, кое-как справившись с первым приступом изумления. – Да вы живые! И еще едете вместе, как лучшие друзья! А мы-то думали, он едет вас убивать!
– Так оно и было, хе-хе! – Вебранду такая встреча доставила большое удовольствие. – Так и было! И я даже убил кое-кого, так что вы не очень ошиблись, добрые люди! Но обо мне ничего нельзя знать наверняка, такой уж я человек!
– Так вы знали? – Хагир перевел взгляд с женщины на Стейна хёльда. – Знали?
– А что я мог сделать? – обиженно и отчасти враждебно отозвался Стейн. – Поджечь мой дом вместе с ними разве что?
– Вы могли бы нас предупредить.
– Ты думаешь, у меня очень много лишних людей и лошадей? Или есть корабль, который летает по воздуху, как дракон? Или что я очень мечтаю о геройской смерти? Ничего подобного! У меня нет ни малейшего желания ввязываться в чужие распри. Вы нажили себе врагов, вы и разбирайтесь с ними!
Хагир не возразил: все это он уже слышал от Ульвмода Тростинки.
– Да! – прибавил Стейн, подбодренный его молчанием. – Я, конечно, не отступлю от законов гостеприимства, и вы можете побыть у меня, сколько вам нужно, но нельзя сказать, чтобы я был очень рад вашим подвигам! Конечно, это великий подвиг – победить сразу двух фьялльских ярлов, испортить им корабль и разбить дружину! Но ведь десяток тех разбойников остался где-то в ваших краях! Как знать, не дойдут ли они до нас!
– И разбей меня громом, если летом тут не будут плавать новые фьялльские корабли, чтобы отомстить! – подхватила хозяйка, нервно вытирая руки о серый передник. – Если этот Хрейдар Гордый не придет летом с новой дружиной! Он будет мстить всему побережью!
– Даже если он не будет мстить всему побережью, то он уж наверняка постарается взять с нас все то, чего не добрал с вашего Березняка, раз уж вы сами его сожгли! – прибавил Стейн. – И на всем берегу останется еще меньше домов, чем сейчас есть! Вы-то уплывете себе, и да помогут вам боги найти себе местечко получше, но мне сдается, что через год-другой и мне придется снаряжаться в дорогу в один конец! И если я этим буду обязан вашим подвигам, то нельзя сказать, что я буду вам очень благодарен!
Хагир слушал это со стыдом и досадой, но не возражал. По-своему Стейн сын Атли был безусловно прав. Вскоре, правда, хозяин посчитал, что от досады держался с гостями уж чересчур невежливо, и попытался исправиться.
– Я понимаю, неучтиво с моей стороны вас обвинять, когда у вас такое горе! – говорил он Хагиру, в конце ужина подойдя со своим кубком и усевшись рядом. – Вы и сами, конечно, не рады, что все так получилось. Никто по доброй воле не бросит усадьбу, землю, поля, пастбища, скотину и все прочее, чтобы плыть на чужом корабле между небом и морем, сам не зная куда. Это я все понимаю. Но и ты пойми. Я уже стар совершать подвиги и тем более мечтать о них. У меня внуки, и я хочу видеть моих внуков счастливыми. Наверное, я не доживу, пока все это кончится, но, ты знаешь, очень хочется дожить. Хотя бы попробовать. А не ввязываться в чужую драку и не радоваться, что меня придут разорять из-за чужой удали.
– Никто не доживет, пока все это кончится, если все будут только ждать! – вмешалась Бьярта. Страдая из-за невозможности отомстить за мужа, она теперь кидалась на все, в чем видела проявление трусости или уклонения от долга. – Если все будут ждать и прятаться, то это не кончится никогда! Ты так никогда не увидишь своих внуков счастливыми!
– Пожар в моем доме уж точно их счастью не поможет! – ответил Стейн хёльд, с неудовольствием поглядывая из-под кустистых темных бровей на новоявленную валькирию. – Я тебя понимаю, ты лишилась мужа, но неужели ты желаешь того же и моей дочери?
– Но ведь одолеть их можно! – убежденно возразил Хагир. – Можно! Мы потеряли Стормунда и больше двух десятков убитыми, но мы победили фьяллей! Значит, они не бессмертные! Это, кстати, давно известно, это еще мой родич Ингвид Синеглазый, Южный Ярл, доказал, когда разбил войско самого Торбранда конунга в Пестрой долине.
– Ну, разбил! – подхватил зять Стейна, худощавый мужчина с жидкой рыжеватой бородой. Он говорил быстро, с беспокойным оживлением, а жена в это время делала ему знаки, чтобы он, дескать, молчал и не ввязывался не в свое дело. – Разбил, а потом все кончилось разгромом! Потом самого Ингвида Синеглазого разбили в Битве Чудовищ, и все квитты стали платить дань! Чем все кончилось? Какой смысл геройствовать?
– Смысл в том, что Ормкель сын Арне и Хрейдар Гордый потеряли там, где думали взять! – жестко ответил Хагир. Ему противно было видеть это трусливое беспокойство в лице молодого хозяина, заранее и с готовностью проигравшего все свои битвы. – Они потеряли общим счетом две дружины, около сотни человек! Сотня фьяллей больше никогда не придет к нам за данью, понимаешь ты это? Если бы каждая усадьба, и наша, и ваша, и Ульвмод, и все соседи, и все побережье разбили по одному фьялльскому кораблю, разбили тех, кто к ним приходит за данью, вместо того чтобы подносить им медовый рог, то Квиттинг давно забыл бы, что такое дань! А ты живешь как раб и детей своих растишь рабами! Ведь пятнадцать, семнадцать лет назад квитты могли собрать войско!
– Вот тогда-то всех и перебили! – вставил кто-то из Стейновых домочадцев.
– С тех пор выросли новые люди!
– Хотя бы ты.
– Да хотя бы и я! Неужели только у моего отца был сын? А у всех остальных – дочери, только в штанах? И в нашем поколении не найдется людей, которые не хотят быть рабами?
Хагир говорил горячо и даже злобно. Он не боялся оскорбить людей, он даже хотел этого, чтобы гневом расшевелить их души, прогнать трусливую покорность. Но напрасно. На него смотрели с угрюмым недовольством, с обидой, кое-кто даже с насмешкой: ишь, какой герой выискался! Одна женщина средних лет глядела с состраданием. Она понимала его, но знала, что благородные порывы обречены.
– Успокойся, пожалуйста! – К Хагиру подошла Тюра и ласково положила ему руку на плечо. – Не надо обижать добрых людей, которые дали нам приют. Нельзя требовать от простых людей героизма Сигурда Убийцы Дракона. А ты уже победил в своей битве. Теперь можно немного отдохнуть. Хотя бы накопить сил для новой. Ведь так?
Хагир не стал возражать: в самом деле, глупо и неучтиво с его стороны грубить, попрекать и обвинять людей, которые пустили его в дом. Нельзя требовать, чтобы каждый был Сигурдом. Но лицо его не смягчилось. Когда Сигурды нужны, каждый обязан искать героя в самом себе.
– Пусть так, – сказал он чуть погодя. – Каждый вправе выбирать, будет он Сигурдом или не будет. Но я для себя выбрал. Я больше не буду мириться с участью раба. Я знаю, что с фьяллями можно бороться и можно их одолевать. И мне было бы стыдно не стремиться делать это снова и снова. Насколько меня хватит. И если у меня когда-нибудь будут дети и внуки, то они будут жить свободно и счастливо!
Стейн хёльд пожал плечами.
– Ты тоже вправе решать! – спокойно ответил он, и незаметно было, чтобы эта речь произвела на него большое впечатление. – Ты знатного рода, ты из Лейрингов, вы в родстве даже с бывшим родом конунгов. Совершать подвиги вам как-то больше к лицу. Попробуй, может, догонишь своего Ингвида Синеглазого.
Хагир упрямо кивнул. Может быть, Стейн и вкладывает в свои слова скрытую насмешку, но он предпочел понять их всерьез.
– Кто-то же должен это делать, – совсем тихо сказал он. – Так почему не я?
И он опять подумал о Хлейне. Избранная дорога никак не обещала им скорого счастья, но если сейчас он смирится с поражением, то будет недостоин ее.
