Питер Фехервари - Ксеноугроза: Омнибус
— Или прикажешь сжечь меня за ересь, проповедник?
Оба на мгновение умолкли, после чего Шандор сцепил пальцы и пристально взглянул на капитана.
— Как считаешь, Эмброуз, что вы найдёте в аббатстве?
— Честно говоря, не знаю. В архивах Искупления множество противоречивых записей. Есть даже легенда, что за Шпилями когда-то надзирали космодесантники, — Крест устало вздохнул. — Но из найденных мною сведений, хоть и обрывочных, понятно, что Спиральная Заря вознеслась после падения Терния Вечного. Возможно, культ просто заполнил пустоту, оставленную исчезновением Сороритас…
— Но ты думаешь иначе, — закончил Лазаро. — Есть ещё кое-что, о чём я не хотел говорить при Клавеле. Я и сам ему не доверяю, и полковник не хотел, чтобы мы распространялись на эту тему…
Капитан ждал, пока его друг примет решение.
— Все мои запросы главному командованию о доступе к архивам субсектора остались без ответа, — произнёс Шандор, — как и требования полковника о новых распоряжениях. Мы вообще ничего не получали с момента развёртывания на Плите. Иногда спрашиваю себя, доходят ли наши послания до адресатов.
— «Кораблей больше не будет», — нахмурившись, сказал Крест.
— Что?
— Эти слова я услышал от Клавеля в первую ночь здесь. Он заявил, что мы предоставлены сами себе. Не понимаю, к чему это всё.
— Следи за ним, Эмброуз.
— Обязательно.
Капитану меньше всего хотелось, чтобы в запланированной экспедиции его сопровождал комиссар, но тот настоял на посещении аббатства.
— Шандор, перед уходом я хочу кое о чём спросить тебя. Эти нападения на святилища Спирали…
— Я не приказывал совершать их, и не верю, что полковник мог пойти на такое.
— Спасибо тебе, друг, — Крест поднялся. — И, не знаю, стоит ли, но после задания я расскажу тебе о моём прошлом.
«По крайней мере, о том, что помню».
— Значит, буду цепляться за жизнь, пока ты не вернешься, — мрачно ответил проповедник.
Дыхание Жерема превратилось в измученный хрип и бульканье мокроты.
«До утра не доживёт», — печально подумала Арикен, вытирая больному лоб марлевым тампоном. Застенчивый писец был одним из первых паломников, которые вызвались добровольцами в ответ на предложение Омазет. И он станет седьмым из хостаксцев, умерших на Искуплении. Двое рекрутов погибли из-за несчастных случаев ещё в самом начале обучения, но остальных унесла болезнь, таящаяся в воздухе планеты. Иногда заражённые угасали за две-три недели, порой держались месяцами, но лечения от недуга не существовало.
«Вот наш истинный враг», — решила медике, окинув взглядом ряды коек в лазарете. На них лежали семнадцать умирающих солдат, а первые симптомы наблюдались ещё у нескольких десятков. Такими темпами Восьмой за год превратится в полк мертвецов.
— Я ищу военврача, — произнёс кто-то позади неё. Вздрогнув, Арикен обернулась и увидела в нескольких шагах молодого мужчину. Он был одет в полевую форму офицера отряда «Часовых», но взгляд девушки приковало к себе лицо незнакомца. Его приятные, точёные черты светились жизнью, а в глазах мелькали искорки веселья.
— Я не слышала, как вы вошли, — медике надеялась, что в тусклом свете гость не заметит, как она покраснела. Как смутно осознавала Арикен, кроме неё, умирающих и нежданного гостя в лазарете никого не было.
— Простите, не хотел вас напугать, — офицер улыбнулся, отчего девушка покраснела ещё сильнее. — Лейтенант Сенка. Казимир, если угодно.
— Скарт, — сухо представилась медике, обеспокоенная подобным флиртом. — Я и есть военврач, сэр.
— Мне казалось, что этот пост занимает лейтенант Копра?
— Он умер от Дыхалки три недели назад, — ответила Арикен. — На меня возложили его обязанности после прохождения общей боевой подготовки.
— Так вы из паломников! — радостно объявил Сенка, окончательно расплывшись в улыбке. — Арикен! Да, да, слышал о тебе. Ты — та девушка, что не спасовала перед Капитаном Ведьмой!
Медике уже слышала это прозвище раньше, но обычно его произносили вполголоса.
— Не думаю, сэр, что капитан Омазет одобряет подобный титул.
— О, не будь так уверена, Арикен, — заговорщицки произнёс лейтенант. — У тебя весьма необычный командир. Мы, знаешь ли, встретили её на Облазти — последнюю выжившую из своего полка. Адеола, полумертвая от обморожения, в одиночку вела партизанскую войну против мятежников. Они прозвали её Снежной Ведьмой.
Сенка ухмыльнулся.
— Как страшилку из детской сказки, но с настоящими зубами!
— Сэр, вы же искали военврача. Плохо себя чувствуете?
— А я что, плохо выгляжу, капрал? — Казимир подошёл ближе, словно бы заперев девушку между койками и стеной. Медике слышала, как ветер скребётся в окна — что лейтенант делал на улице в разгар помрачения?
— Тогда зачем… — начала она, но Сенка поднял руку, призывая к молчанию.
— Я пришёл с предложением. Поговаривают, что в рядах Спиральной Зари имеются весьма одарённые лекари. Учитывая наше тяжелое положение… — Офицер показал на умирающих. — Мне подумалось, что, возможно, стоит обратиться к ним за советом.
— Развёрнутым запрещён вход в Кладовку, сэр.
— Именно поэтому предложение должно исходить от военврача, согласна? — Он придвинулся к девушке. — Кроме того, ты по-прежнему веришь в Священную Спираль, не так ли, Арикен?
Сенка смотрел на неё пристальным, почти хищным взглядом, но медике чувствовала, что где-то глубоко внутри лейтенант вопит. Ладонь девушки коснулась ножа с костяной рукоятью, который Омазет вручила ей после обучения.
«Если тронешь меня, прирежу на месте, — решила паломница, — и пошло оно всё в варп».
Но Казимир отступил, всё так же сверкая улыбкой.
— Пожалуйста, подумай над этим, Арикен. Уверен, мы ещё поболтаем.
Когда лейтенант ушёл из палаты, медике обнаружила, что до крови распорола себе ногтями кожу на ладонях.
Спящий Ужас пробудился, услышав резкий скрежет. Мгновением позже с его «карцера» сняли крышку, и нутро бочки озарил луч света.
— Как внутри, так и снаружи, — нараспев произнёс грубый голос, перекрывая шум ветра. Человек с косыми глазами, заглянувший в емкость, был посторонним по рождению, но Тижерук учуял в его крови аромат Спирали. Чужака благословили, и теперь он стал родичем.
Незнакомец отступил, позволяя Ужасу выбраться из бочки, которая так долго стесняла его. Тело вырожденца словно бы всколыхнулось, содрогаясь в жестоких спазмах — мышцы сокращались, суставы и кости с хрустом занимали прежние места. Окончательно пробудившись, Тижерук почувствовал грызущий, неотступный голод.
— Мы приготовили для вас убежище, праведник, — почтительно сообщил культист. Лицо другого, стоявшего рядом с ним, исказилось от страха при виде чудесного облика вырожденца. В этом человеке также жило благословение, но слабое из-за его трусости.
Ужас встал на дыбы, и впивающиеся крючья, свёрнутые внутри огромной полости в его грудной клетке, стремительно метнулись вперед. Живые гарпуны пробили нагрудник выкреста, непрочного в вере. Человек не успел даже вскрикнуть, когда крючья резко дернулись обратно к Тижеруку, и ротовые отростки праведника впились солдату в лицо. Щупальца пронзили ему глаза, протиснулись в глотку и дальше, ближе к сердцу. Товарищ убитого в восторженном молчании наблюдал за тем, как насыщается вырожденец. Когда тот закончил, от головы труса ничего не осталось. Утолив на время свои потребности, Ужас закинул мёртвеца себе на плечи и посмотрел на оставшегося сектанта.
— Меня зовут Тразго, — назвался гвардеец со странными глазами. Он откинул голову, подставляя горло. — Я послужу вам моей силой или кровью.
Тижерук не сдвинулся с места, и человек торжественно поклонился ему.
— Это спокойный район форта, но задерживаться тут неразумно. Последуете ли вы за мной, праведник?
Вырожденец не понимал ни единого слова, но осознавал их смысл. С удивительным изяществом подняв когтистую лапу, он начертил спираль.
«Никогда не видел такой жуткой бури», — думал Крест, пока их «Химера» неслась сквозь взбесившуюся тьму. Впрочем, ничто лучше урагана не скрыло бы экспедицию от любопытных глаз. Чёрные Флаги несколько недель ждали помрачения, но оно едва не оказалось слишком сильным.
Бронетранспортёр, выделенный для задания, ожидал их у ворот крепости и урчал мотором. Возле боевой машины стоял гвардеец в респираторе, который стукнул кулаком по люку, увидев подошедшего капитана.
— Опаздываете! — гаркнул он, и Крест узнал под маской Клавеля. Комиссар предусмотрительно сменил шинель и фуражку на стандартное обмундирование.
— Снабжение! — крикнул в ответ капитан, он же начальник службы тыла. Весьма размытый ответ, но Кресту было плевать, как отнесётся к этому политофицер.
