Андрей Валентинов - Нарушители равновесия. Если смерть проснется. Печать на сердце твоём
— Верно! Верно! — завопил кто-то. Площадь откликнулась недовольным гулом.
— Аль забыли, что у соседей сталось, в Зелен-Озере? Вышли таки горлохваты против скандов, и где теперь Зелен-Озеро? Горлохваты под землей лежат, а женки их — под скандами пыхтят. А потому к мадам идти должно да в ноги падать, чтоб город наш под крепку руку взяли! А не к мадам — так к алеманам!..
Его прервал дружный крик:
— Не любо! Не любо! Не предадим кнесну нашу! Нам иных не надобно!
— К мадам не пойдем! — рыкнул Долбило. — И к алеманам идти неча. Не помогут! Их самих сканды, кубыть поросят, потрошат. А что воев нет — не беда. Вот войско прибыло — его и наймем! Чай, найдем серебришко!
Згур наконец понял. Вот почему Ярчук по знакомцам побежал! Но ведь их всего две сотни…
— Видали, людь добра, как они скандов-то в окорот взяли? У них огонь горючий румский есть. А что мало их — не беда. Мы сами в их войско пойдем — научат!
— Любо! Любо! — откликнулась площадь. — К кнесне идтить надобно! К кнесне!
— Очумели, што ль? — воззвала всеми забытая ферязь. — Людь сурьская! Богов побойтесь! Иноземцы они, иноверцы! С иноземцами и хлеб делить неможно, и щи хлебать! А вожак их — скоблено рыло, он город наш в пояс завяжет да женок ваших на потеху возьмет!
Згур провел рукой по подбородку. Побриться он не успел, а посему чувствовал себя неловко. Интересно, сколько «женок» в славном Лучеве? Этак на всю жизнь застрянешь с подобной «потехой»!
— Мы своих женок сами охроним! — Долбило оттолкнул плечом старика, шагнул вперед. — Иноземцы, говоришь? Иноверцы? А мады твои кто? Алеманы? Не скоблены рыла? А вожак ихний из Ории будет, из Коросте ня-города. Там они своих бояр вконец извели…
Площадь вновь зашлась криком, а Згуру стало не по себе. Косматый дернул его брагу пробовать! Уходить надо было вчера, сразу, сегодня бы уже за сто верст коня поил!
— Я решил позвать тебя, компаро комит, — шепнул Чудик. — Думаю, мы сможем уговорить ребят…
— А фрактарии эти, что из румской земли выбегли, — вновь повысил голос кузнец. — Они тож с Катакитом своим тамошних бояр по головке не гладили. Ну, чего, любо?
— Любо! Любо! — эхом прокатилось по площади. — К кнесне пойдем! К кнесне!
— А пущай ен скажет! Комит который ихний! — в последней надежде завопила ферязь. — Може ему нашего серебра и мало будет? На што ему вы, сермяжники?
…Згур не помнил, как очутился на возвышении. Толпа стихла. На него смотрели тысячи глаз. Горло пересохло, и внезапно пришла последняя ясность — он никуда не уедет. Поздно. Он уже здесь…
— Почему я должна верить тебе, комит?
На кнесне вместо черного платья был короткий военный плащ, голову украшала маленькая, шитая серебром шапочка с красным верхом. Может, из-за этого, а может, из-за солнечного света, падавшего из отворенного окна, лицо женщины внезапно помолодело. Згур понял — кнесне нет и двадцати. Другим стал и голос — решительный, резкий.
— Ты обещал людям, что сумеешь защитить город. Кто ты, чтобы говорить такое? Вожак битых наемников?
Беседа велась, как и в прошлый раз, по-румски, и чужая речь в ее устах звучала с особым презрением.
— Люди напуганы, растеряны. Они готовы поверить во что угодно. Испуганный человек страшен. А ты смел еще натравливать толпу на моих слуг!
— На твоих бояр? — сообразил Згур. — Да их и без меня в Лучеве любят. И всех вместе, и порознь. Особенно за храбрость.
— А ты сам кто? Из холопов?
Светлые глаза женщины взглянули в упор. Гнев не мог скрыть растерянности. Згур не обиделся. Здесь не Корос-тень и даже не Валин. Холопы да мужики — не воины, просто стадо.
— Ты угадала, кнесна. Мой отец — бывший холоп. Я и сам коней с детства пас. Ну так как, берешь нас на службу?
Кнесна Горяйна молчала. Згур чуть было не пожалел о своих словах, но тут же вспомнил о «скобленом рыле». Иноверец? Холоп? Ничего, полюби нас черненькими, беленькими всякий полюбит!
— И сколько ты хочешь?
Кнесна отвернулась, и Згур с трудом сдержал усмешку. Сейчас бы поторговаться — то-то б весело было. Но люди на площади ждут помощи.
— Мало не возьмем, кнесна. Но не это главное. У меня есть условия. Пока их три…
Он успел обдумать это по пути в кром. Начинать нужно немедленно. И эта женщина должна помочь. Ведь это ее город!
— Первое. Я буду набирать войско. Это будет мое войско. Пока я на службе, никто не смеет вмешиваться в военные дела. Ни ты, ни твои бояре…
— Не много ли хочешь? — не оборачиваясь, проговорила кнесна.
— В самый раз. Лучше один плохой полководец, чем пять хороших. Второе: город будет тоже под моим управлением. Я поставлю свою стражу…
Он ждал возражений, но кнесна-молчала.
— И третье. Сейчас твои горожане собирают серебро — кто сколько^ может. Заведовать скарбницей станут их выборные, но все расходы будут только с моего дозволения.
—Ясно…
Кнесна медленно обернулась, по бледному лицу скользнула усмешка.
— Ты отбираешь у меня войско, город и серебро. А что останется мне, комит?
Згур не стал отвечать. Если умная — поймет.
— Хорошо. Я согласна. Ты прав, на твоем месте я потребовала бы того же. Но ведь ты неЗнаешь Лучев!
— Людь поможет, — охотно откликнулся Згур. — Во главе стражи я поставлю одного парня — его зовут Щегол. Ну а с остальным…
Он вспомнил храброго десятника. Этот не подкачает!
— Разберемся!
Кнесна подошла к окну, медленно провела рукой по лицу, словно снимая усталость.
— У меня нет выхода, сын холопа. Бояре хотят сдать Лучев мадам, но это не спасет город. Лучше я поверю тебе. Хотя верить такому, как ты, трудно…
Она не скрывала презрения. Но Згуру было все равно. Будь здесь Улада, он бы, может, и возмутился. Но эта чужая женщина его не интересовала. Тут, в Лучеве, он действительно просто наемник.
— Обычно в таких случаях подписывают договор, комит. Чтобы потом не ссориться при оплате… Згур кивнул. Дело есть дело.
— Поговорю с моими людьми. Итак, я на службе? Кнесна пожала плечами:
— Ты на службе, комит. Сейчас я соберу думу и объявлю, что согласна. Как зовут твоего отца? Я не могу брать на службу бродягу без отчества.
— Ивор…
Имя вырвалось само собой. Згур даже растерялся, но пришел в себя и упрямо повторил:
— Ивор. Его зовут Ивор. Стыдиться нечего. Он — сын Ивора.
— Двойную плату против обычной! И тока в серебре! И харчи — от пуза!
— Ну, совершен-понятно! И добычи — третью долю!
— П-почему т-третью? П-половину!
— Твоя сотники забывала! Сотника втройне получала! А комита — вшестеро, однако!
Условия обсуждали шумно, с превеликим азартом. У костра собрались не только сотники, но и многие из простых фрактариев. Згур слушал, но не вмешивался. Этим храбрым людям виднее, сколько стоит их кровь.
— И половину вперед. Знаю я вентов! Потом и прошлогоднего снега не дождешься!
Они были довольны. — На Згура поглядывали с неприкрытым восторгом. Комит нашел им службу. Теперь «ката-киты» — не бездомные бродяги. Они снова — войско.
Чудик был тут же, у костра, но молчал, словно будущая служба его не интересовала. Згуру даже показалось, что бывший наместник вовсе не рад. Подумав, он встал и отозвал Чудика в сторону, к самому берегу, где было тихо и спокойно, только негромко шуршала легкая речная волна.
— Они не понимают. И ты тоже пока не понимаешь, компаро комит…
Згур не удивился. Чудик действительно разбирается лучше его. И лучше всех прочих.
— Тогда объясни!
Бывший наместник задумался, а затем заговорил медленно, словно рассуждал вслух:
— Им кажется, что это — обычная война. Тебе тоже. Но этот не так, компаро! Ты думаешь, что Сурь воюет со скан-дами?
Згур ждал всякого, но не этого. Чудик что, шутит?
— Не удивляйся, компаро комит. Один мудрец как-то сказал, что видимость не есть сущность. Я поговорил кое с кем в городе. Здесь есть очень неглупые люди… Дело не в скандах. На Сури идет борьба за власть, и сканды — только топор в чьих-то руках…
Чудик поглядел на темную реку, над которой стелился белесый вечерний туман. По изуродованному шрамом лицу скользнула невеселая усмешка.
— Это не ново. Боярам и местным кнесам надоела власть великого кнеса. Как видишь, от него уже избавились. Сканды грабят села и города, но не трогают боярских владений. Не слыхал? А дальше скорее всего будет так: на полночи местные кнесы создадут свою державу. А сюда придут мады — бояре уже с ними договорились. А сканды — обычные наемники…
Згур не поверил. Разве так может быть? Но ведь там, на площади, разговор действительно шел о мадах!
— Но ведь это измена, Чудик!
Бывший наместник вновь усмехнулся — на этот раз зло, презрительно.
— Измена? У бояр свое понятие о верности. Бывший великий кнес имел твердую руку. А чужеземцам легче будет править, опираясь на знать. Поговаривают, что на полночи великим кнесом выберут сканда. Есть такой — Халы Олавсон. Его — илиего родича Мислабури. Чужак не будет ссориться с теми, кто его пригласил. А мадский регус давно уже смотрит на Лучев…
