Питер Фехервари - Ксеноугроза: Омнибус
«Хелифос…»
— Апостол Каритаса мертв, — произнес Азайя, склонив голову.
— Весьма прискорбно, — женщина потянулась к забралу шлема.
— Воздух отравлен! — предупредил верующий, но она не стала колебаться.
— Моя кровь не настолько жидкая, избранный коготь.
С шипением разгерметизации забрало откинулось верх. Показалось лицо Этельки, бледное с глубокими морщинами, но высокие скулы и плотные губы справлялись с разрушительным воздействием времени на удивление хорошо. Как и Хелифос, она побывала в объятиях Спирального Отца, и Его благословение ещё имело силу. Остановив на Азайе взгляд фиалковых глаз, женщина глубоко вдохнула сгустившийся дым.
«Она же не спиралерожденная!» — избранный коготь крепче сжал рукоять меча, хотя прекрасно знал, что не сумеет поднять на нее оружие. Только не на неё.
Святая медленно выдохнула струйки дыма и улыбнулась. Эта гримаса, холодная и лукавая, всегда его беспокоила. «Песня Спирали в моей крови громче, чем в твоей», — дразнила она Азайю. Его гнев опять вскипел, к старому примешался новый.
«Предатель…»
— Как ты узнала? — прошипел верующий. Каждый член секты был связан вездесущностью Спирального Отца, но запальщик атаковал всего лишь пару минут назад. Как она могла проделать весь этот путь из Шпиля Каститас и успеть вовремя?
— Я не знала, — ответила Этелька, — но Спираль соединяет.
— Вина лежит на мне…
Женщина оборвала его резким взмахом руки, отмахиваясь и от его возражений, и от мертвого жреца разом.
— Я отправилась в Каститас не из-за этой резни.
— Не понимаю.
— Пришли темные времена, но надежда осталась. — Этелька положила руку Азайе на плечо, и тому пришлось подавить дрожь. — Наконец обнаружен божественный сосуд, способный понести нашего первого магуса.
От чудесной новости избранный коготь прикрыл глаза.
— Плетельщица варпа? Где?
— Вот тут начинаются трудности, — святая ровно взглянула на него. — Я направляюсь к Отсеченному Шпилю.
Этелька улыбнулась снова.
— И ты будешь сопровождать меня, сынок.
Зловещий ветер обрушился на Азайю, когда тот подошел к трейлеру в хвосте конвоя святой: шестиколесной стальной коробке без окон. На герметичной двери в задней части красовалась резная серебряная спираль Каститаса. Со священным трепетом избранный коготь приложил руку к символу и закрыл глаза.
— Давно не виделись, брат, — пробормотал он. Изнутри раздался низкий стон — Цикатрикс ощутил присутствие родного брата. Второй сын святой был благословенным уродом, редким и почитаемым отклонением от формы Четырех парадигм. Такие вырожденцы обладали невероятной силой, но были слишком заметными, поэтому их прятали вдали от посторонних, в самых темных местах, до тех пор, пока их мощь не понадобится культу.
— Будет война? — спросил Азайя, когда Этелька присоединилась к нему.
— Возможно, — ответила святая, положив тонкую ладонь на стенку рядом с его трехпалой лапой. — Кредо серьезно прижало нас, и наша завеса истончилась. Без магуса, способного сплести ее заново, чужаки скоро обратятся на нас.
— Тогда мы раздавим их!
Тут же изнутри трейлера зарычал Цикатрикс, поддерживая гнев младшего брата.
— А затем Империум раздавит нас. — Этелька тряхнула головой. — Нет, пока ещё рано. Наш род еще слишком мал.
— Значит, ты проведешь нас по этой узкой тропе! — яростно произнес Азайя. — Как и всегда.
— Сын мой, я не магус, — в ее голос вплелась частичка горечи. — И я стара.
Этелька отступила от фургона и взглянула на бурлящее, затянутое сажей небо.
— Надвигается буря.
— И жестокая, — согласился Азайя, проследив за ее взглядом. Хотя у планеты было целых два солнца, на Искуплении практически не существовало разницы между ночью и днем. Бури — другое дело, именно они здесь приносили тьму и возвращали свет. — Было бы разумнее дать ей пройти.
— Кредо не станет ждать, — ответила святая.
— Они узнали о плетельщице? Но как?
— Я уже говорила тебе: сам этот мир — предатель. Они знают. — Этелька сплюнула, не заботясь о приличиях. — Нам нельзя терять время.
Цикатрикс снова зарычал и начал царапаться в клетке, когда его мать зашагала к своей машине.
— Успокойся, брат, — попытался усмирить его Азайя. Но, следуя за святой, думал он только о выбранном ею слове: предатель.
Пока конвой пересекал плато, шторм набрал силу, вздымая вихри «сажевых дьяволов» и раскачивая машины, но всю полноту своей ярости он приберегал на потом.
«Выжидает», — рассудила Этелька Арканто, вглядываясь в горизонт. Вдали маячил покосившийся клык Отсеченного Шпиля, черный даже на фоне мрачного неба. Его громаду испещряли алые жилы. В отличие от остальных шпилей, Вигиланс был действующим вулканом, склонным к внезапным вспышкам жестокости.
«Это чистая злоба, получившая форму, — заявила однажды давно покойная канонисса Авелин, матриарх Этельки. — Он похож на отколотый кусок варпа».
«И где бы еще в этом мире укрылась ведьма?» — подумала святая. Ее бывшие сестры управляли Искуплением на протяжении уже почти трех веков, стоя на страже Сожжённого Бога и искореняя тех, кто мог стать для демонов проводником. По странной иронии, это самое очищение стало своеобразным возмездием, постигнувшим скинувшую их секту, поскольку Спиральная Заря не могла породить своего первого магоса без чувствительной к варпу крови.
— А без магуса мы погибнем, — прошептала она.
Этелька стояла в открытом кузове боевого грузовика, ехавшего впереди колонны, и держалась за поручень на его клиновидной носовой площадке. Родство «Серебряного круга» с промышленной техникой скрывалось за элегантными белыми панелями, но шипастые колеса и комплекты циркулярных пил на проходческом щите никто скрыть не пытался. Эти лезвия были созданы преодолевать нагромождения скал под плато, а корпус машины мог выдержать выброс магмы. Добывающая промышленность Искупления была в упадке уже много столетий, но подобные грузовики строили на века, поэтому секта забрала и освятила их.
«Так же, как она забрала и освятила меня».
Последнее время Этельку вновь посещали воспоминания о темных днях, предшествующих Реформации, и с ними вернулось чувство вины. Первые годы после перерождения оно было неизменным спутником женщины, щедрым на угрозы о неизбежном проклятии. Впрочем, со временем и с помощью пророка, святая нашла умиротворение. Она не предала сестер, но освободила их.
— Я дала им покой! — бросила Этелька ветру, но слова ее прозвучали пусто, неуверенно. Так звучало теперь и псионическое бормотание пророка, слабевшее по мере того, как конвой подъезжал к ущелью.
«Опалённый Бог здесь особенно силен», — мрачно решила святая.
— Вижу мост, «Серебряный круг», — раздался голос из вокс — бусины ее шлема.
— Принято, — ответила она и прищурилась, выискивая задние огни мотоциклов в авангарде конвоя. Разведчики были всего в двадцати метрах, но почти терялись в бурлящей впереди темени. Этелька переключилась на командную частоту. — Приготовьтесь пересечь мост, — сообщила она конвою. — Медленно, постепенно и внимательно.
«Здесь мы уязвимее всего».
Почуяв беспокойство хозяйки, Сияющие Когти по сторонам от нее включили плазменные винтовки. Оглянувшись вокруг, она увидела, как завращалась открытая стабберная турель грузовика, из-за которой выглядывали плечи и голова стрелка. Другой боец взял на себя управление сервосистемой машины, массивной многосоставной лапой с установленным на ней тяжелым лазером и прожектором. Оба стрелка были неофитами Третьей парадигмы. Как и у Азиа, их затронутое Спиралью происхождение было заглушено. И хотя безволосая кожа верующих сохранила фиолетовый оттенок, их лобовые гребни сгладились, а рук осталось лишь две, обе вполне обычные. Как и все существа их поколения, они были совсем юны, но лучше управлялись с машинами, чем старшие братья, и, казалось, более походили на людей.
«Но их спокойствие безупречно», — отметила Этелька, размышляя о тьме, угнездившейся в Азайе. Её тьме.
Приблизившись к мосту, конвой замедлился и еле полз. По бокам мощеного булыжником въезда располагались громадные базальтовые пилоны, каждый из которых охранялся каменным великаном. Разрушенные фигуры были слишком абстрактными, поэтому не удавалось понять, кого они изображают, но их батальные позы не оставляли сомнений: кем бы ни были герои, они восхваляли войну. Кроме того, сами пилоны имели форму перевернутых мечей. В рукоять каждой пары были продеты стальные тросы, соединявшие их со следующими столпами. Другая сторона моста, на отдалении примерно в две тысячи метров, скрывалась в дыму и тьме.
— Это дорога воинов, — сказал Азайя Бхарбазу, — и шпиль воинов.
