Раскол Церкви - Дэвид Вебер

- И каковы, по-твоему, шансы на это? - спросил он еще тише.

- Честно? - Она непоколебимо встретила его взгляд. - Не так высоко, - сказала она затем. - Тот факт, что ты и я способны на большее, чем просто терпеть друг друга, потому что мы должны, уже ставит нас впереди игры, Кэйлеб. Тот факт, что Мария выглядит идеальной парой для твоего младшего брата, ставит нас еще дальше вперед. Но ты же знаешь, это должно где-то выровняться.

- Да, знаю, - пробормотал он, и она потянулась, чтобы сжать его руку.

- Как бы это ни получилось в конце концов, нам нет необходимости спешить навстречу этому, - сказала она ему. - Один из самых первых уроков, которые преподал мне Марак, когда я унаследовала корону, заключался в том, что с течением времени много проблем решается само собой. Я не пытаюсь намекнуть тебе, что прямо сию минуту ты должен начать строить козни о том, за кого собираешься выдать Жанейт замуж. Я только предполагаю, что в это время с твоей стороны было бы разумно не поощрять никаких возможных стремлений с ее стороны.

Кэйлеб мгновение смотрел на нее и начал открывать рот. Затем он передумал и поднял ее руку своей, чтобы поцеловать ее еще раз. Она вопросительно посмотрела на него, очевидно, задаваясь вопросом, что он начал говорить, но он только покачал головой с еще одной улыбкой.

Я действительно хотел бы рассказать тебе, как тщательно события доказали, что Мерлин был прав, когда советовал мне сделать тебя своим партнером, а не просто женой, - подумал он.

* * *

- Я думал, что все прошло довольно хорошо, - снова сказал Кэйлеб позже тем же вечером, обращаясь к совершенно другой аудитории.

Шарлиэн отправилась спать и он обнаружил, что после женитьбы у него стало гораздо меньше соблазнов засиживаться допоздна, выпивая слишком много вина или рассказывая слишком много плохих шуток с Мерлином или каким-нибудь другим закадычным другом. Однако в данный момент у него не было особого выбора, и он, архиепископ Мейкел, Ражир Маклин и Мерлин сидели на балконе дворца, потягивая деснейрское виски, и смотрели на звезды. Далекие огоньки - теперь он знал, что каждый из них был солнцем, таким же яростно ярким, как и у Сэйфхолда, - сверкали, как драгоценные камни, на бархатном своде небес, в той прохладной тишине, которая бывает только в часы перед рассветом. Вряд ли у большинства людей это место ассоциировалось бы со встречей императора с тремя его самыми доверенными советниками, но Кэйлеба это вполне устраивало. Если бы ему просто пришлось заниматься государственными делами вместо спальни, он мог бы, по крайней мере, делать это с максимально возможным комфортом.

- На самом деле, я и сам думал, что все прошло довольно хорошо, - согласился Стейнейр.

- И это тоже хорошо, если вы простите меня за такие слова, ваше величество, - сказал Маклин. - Я рад, что это конкретное соглашение было достигнуто и прочно принято задолго до того, как вы отправитесь в плавание, чтобы вторгнуться в Корисанду.

Мерлин кивнул, хотя наблюдение доктора показало его гораздо большую степень прагматизма и политической осведомленности, чем от него когда-либо ожидалось. Он с самого начала знал, что вечно озадаченный вид, который Маклин представлял остальному миру, был обманчив, но он никогда не оценивал, насколько острыми могут оказаться политические прозрения пожилого человека, когда он решит их применить.

И он стал тренировать их гораздо больше с тех пор, как Кэйлеб перенес королевский колледж во дворец, не так ли? - Мерлин задумался. - Ну, это и с тех пор, как Братья допустили его до полной истории святого Жерно.

Судя по следующим словам Кэйлеба, та же мысль вполне могла пронестись в мозгу императора.

- Я согласен с тобой, Ражир, - сказал он. - Но это возвращает меня к моей постоянной озабоченности. Через несколько пятидневок я собираюсь покинуть королевство. И Шарлиэн будет править как мой регент, а Рейджис будет ее первым советником. Тебе не кажется, что Братьям пора принять решение позволить мне рассказать хотя бы одному из них всю историю целиком?

У Маклина хватило здравого смысла держать рот на замке [еще бы, вопрос-то на самом деле должен быть задан Стейнейру!]. Тон Кэйлеба был подчеркнуто приятным, но это только подчеркивало самый настоящий гнев в глубине его карих глаз.

- Кэйлеб, - сказал Стейнейр, взглянув на Мерлина, - я понимаю твое нетерпение. Действительно, понимаю. Но просто неразумно ожидать, что Братья примут это решение так быстро.

- При всем моем уважении, Мейкел, я не согласен, - категорически заявил император. Стейнейр снова открыл рот, но Кэйлеб поднял руку в жесте, который, хотя и был далек от невежливости, был, несомненно, властным, и продолжил говорить.

- Дело в том, что Мерлин был абсолютно прав, когда сказал мне, насколько умна эта женщина, - сказал он. - На самом деле, если уж на то пошло, думаю, что Мерлин недооценил ее. Она не просто "умна"; она намного умнее, и держать ее в неведении относительно чего-то такого фундаментального - значит лишать себя одного из наших самых ценных ресурсов. И не только это, но, как я, кажется, уже упоминал ранее, она моя жена, а также императрица Чариса. Как у императрицы, у нее определенно есть "потребность знать" Мерлина. И как моя жена, она имеет полное право ожидать, что я буду открыт и честен с ней, особенно когда речь идет о чем-то столь фундаментальном, как это!

Несколько секунд никто из троих не произносил ни слова. Затем Мерлин прочистил горло, что, несмотря на напряжение, вызвало невольную усмешку у Кэйлеба. Император, возможно, все еще не до конца понимал все, что связано с концепцией ПИКА, но он знал, что у Мерлина никогда не возникнет физической потребности прочистить горло.

- Во-первых, Кэйлеб, позвольте мне сказать, что я полностью согласен с вами. Но, как бы глубоко я ни был с вами согласен, существуют определенные практические реалии, которые мы просто не можем игнорировать. И одна из них заключается в том, что Братья все еще обеспокоены вашей возможной "юношеской импульсивностью". Давайте посмотрим правде в глаза, вы только что женились на красивой, умной и - простите меня за это - сексуальной молодой женщине. Ничто не может быть более естественным для вас, чем быть одурманенным ею. Или, по крайней мере,