Анатоль Нат - Шишки без ягод
— А кто же, тогда долину вырубил, — спросил Сидор. — Куда лес с вырубки дели, если леса вон, несколько гектар вырублено, а никаких построек я здесь не вижу. Судя по пням, дерева здесь были о-го-го, какие, — указал он на пни, чуть ли не метрового диаметра.
Да был тут деятель один, театральный, — насмешливо ответил староста. — Мне, говорит, эта долина театр напоминать будет. Как выйду в поле, говорит, так сердцу и приятно. Сцену вспоминаю, говорит, да жизнь свою, театральную.
— Ну, и где этот деятель, — враждебно поинтересовалась Маня, как все, уже понимая, что долины сей им не видать, как своих ушей.
— Съели, — равнодушно ответил староста, — а стволы порезали и на гать пустили. Или наоборот? Сначала порезали и на гать пустили, а съели потом? Да какая разница, что только толку то. Летом комар житья не даёт, а зимой, сам не полезешь в ледяную воду. Что тут делать, зимой то?
— Как это съели? — удивлённо уставились на него все, как один.
— А вот так и съели, — продолжил невозмутимо староста.
— Позапрошлым летом ещё дело было. Наскочила на нас банда ящеров. Голов двадцать, тридцать. Все в городке укрыться успели, так как заранее, ящеров тех, от реки заметили. А этот! Деятель! Иначе и не назовёшь. Пока просрался, да прособирался, да хозяйство своё поукрывал, на сбор то и опоздал. Он всё топор берёг свой. Трофейный, говорил всё, по случаю достался. Очень он ему нравился, прям до трясучки.
— Так вот, пока он тут бегал, топор искал, да хозяйство прибирал, да по болоту потом пробирался, ящеры его у ворот, прям под стенами городка и взяли.
— Ему бы бросить всё, так, глядишь, и успел бы. А он…., - махнул рукой староста.
Одним словом, на наших глазах его и съели. Выпотрошили, освежевали, да ловко так. Раз, два и готово. На кусочки порезали, на прутики нанизали, прям как шашлык, пожарили и съели.
— Да хватит те, блевать то, — раздражённо заорал староста на Маню, скрывшуюся в кустах.
— Пока одни, — продолжил он, — у нас под стеной бесились: топоры кидали, да на стены лезли, другие театрала нашего и потребили. Мне тогда тоже впервой это видать было. Такой же зелёный был, как и вы сейчас, разве что, исключая Корнея. А теперь что? Тут с этими ящерами такого насмотреться пришлось, век можно по ночам кричать. Так что, если хотите, берите эту долину в разработку. Сколько тут земли не есть, вся ваша будет, — заметил насмешливо. — Хозяев у неё нет, а участок, практически, готов. Раскорчуете и пахать можно, а то и сажать чего. Под зерно там, под огород. Сразу подымитесь. Ну, вы думайте, а мне пора, вечереет уже.
— Хорошо, — окончил разговор Сидор, — мы подумаем, но, полагаю, что возьмём. А пока надо походить по округе, посмотреть там где, что….
Едва только хвост лошади старосты скрылся в чернолесье перед болотом, как из кустов появилось озверелое лицо Мани.
— Я кормить своим белым телом ни мошку с комаром, ни ящеров, не собираюсь, если ты ещё это не понял.
— Она права, — поддержал её расстроенный Димон. — Хоть долина и райская, да больно от города далека. Где от ящера скрываться будем? Пол дня, почитай, в дороге. Как бы нам самим на шашлык к ящерам не попасть. Хоть и нет там ничего приличного из земель, а придётся брать. И от городка ездить недалеко, и безопаснее.
— Ну, а ты, что скажешь, — обратился Сидор к Корнею.
— Ну а я что, я как все, — расстроено ответил Коней. — Здесь хорошо. Но добираться….
— А вы что скажете, профессор, — обратился Сидор к молчавшему всю дорогу профессору. — Вы то, что скажете?
— Я, батенька, ничего не скажу. Ибо правов таких не имею. У вас тут своя тусовка, а я так, с боку припёка, — закончил он обречённо, поникнув головой и отвернувшись в сторону.
На вырубке повисло напряжённое молчание. То, о чём как-то никто из них не задумывался, привыкнув считать профессора давно уже своим, давно привычным, чем-то таким обыденным, что обычно и не замечается. Но, оказывается, не всегда всё всем понятно. Есть люди, которым требуется прямое объяснение, прямым текстом. Вот и профессор, как, неприятно для всех оказалось, был одним из таких людей.
— Кхм, — смущённо заговорил Сидор. — Видите ли, профессор, — пафосно начал он. — Простите нас, идиотов. Простите за то, что о том не подумали, что вы натура тонкая, трепетная и требующая особого подхода. Вы для нас давно уже свой, и нам просто в голову не приходило, что вас угнетает "неопределённость" своего положения. Простите нас засранцев ещё раз. И давайте присоединяйтесь к нашей компании. У нас нет жилья, практически нет денег. Перспективы самые неопределённые, — продолжил он, насмешливо указывая на вырубку перед ними, — но вас мы с радостью примем в свою компанию и предлагаем вам разделить всё, что мы имеем, и будем иметь. Радости и горе, счастье и трудности, тяжести и проблемы. Вместе мы многое сможем, так что присоединяйтесь профессор.
— Присоединяйтесь, — поддержала его Маня. — Присоединяйтесь.
— Ну что ж, — радостно потёр сухонькие ручки профессор. — Раз такое дело, то я с вами. А на ваш вопрос, Сидор, я вам вот что отвечу. Хватит мне тут мозги крутить! — заорал весело профессор. — Отвечай, что задумал!
Все аж подпрыгнули от неожиданного вопля, но он как-то разом разрядил возникшее напряжение, и все, с заинтересованным видом, уставились на Сидора.
По ухмылке, появившеёся на его лице сразу стало ясно, что профессор оказался гораздо более наблюдательный, в отличие от всех остальных, и Сидор знал что-то такое, что представляло жизненный интерес.
Предлагаю, для начала, разбить лагерь, — начал Сидор. — А потом продолжим, поговорим. Соваться на ночь глядя, в это болото, охоты нет никакой. Здесь переночуем.
В течение последующего часа, уже в вечерних сумерках, весь коллектив весело носился по вырубке, расчищая место для ночёвки, разводя костёр и сооружая какой никакой загон для лошадей и шалаш для людей. Только когда всё в лагере было устроено, Сидор приступил к изложению своей задумки. Начал он издалека.
— Если вы помните, что говорил староста, то получается, что театрал не успел в городок из-за своего разгильдяйства. Мол, пока перебирался, пока собирался, пока топор искал. Бред какой-то. Можно подумать, что он такой незаменимый и без него в крепости, ну никак, не обошлись бы. И он не мог здесь пересидеть набег? Да ни в жизнь не поверю. Если бы не гать, то болото, практически непроходимо. Скалы вы видели. Мельком, правда, подробнее завтра осмотрим, но первое впечатление — ужас. Можно сидеть на краешке и спокойно поплёвывать вниз. Да сюда ни одна собака не доберётся. Не то, что ящеры.
— А теперь давайте посчитаем. Вот пришёл сигнал: дым от костра и набат. Не заметишь одно, услышишь другое. С этим здесь строго. Время подхода орды от реки — полчаса. Подчёркиваю — полчаса. Тридцать минут. Времени мало. Поэтому то нас сразу, ещё по прибытии, предупредили: "Если не успеваете в крепость — прячьтесь", — даже схроны показали, на всякий случай. А теперь прикиньте время пути отсюда и до городка. Пятнадцать минут — чернолесье; час, полтора — это болото; от болота до просеки — минут пятнадцать, двадцать; по просеке, то бишь по дороге, ну-у, галопом, минут десять — пятнадцать. Итого получаем минимум — полтора часа, максимум — два часа с лишним. И это на лошади. А он был, по словам старосты, на лошади. Так что не складывается.
— Ну и что? — задала вопрос Маня. — Может, он был уже за болотом или, вообще, возле городка? Потому и не успел.
— Может быть. Может быть. Но! Болото на лошади он не пересекал, это точно. Вы посмотрите на наших лошадей. Сколько времени прошло после того, как мы пересекли болото, а они до сих пор еле ноги переставляют. Не говоря уж о твоей, Димон, лошадке. Ту, вообще, как завтра в болото гнать, не представляю? Значит, или лошади у него были за болотом и его не пересекали, или он сам был где-то за территорией долины. Но староста сказал, что он работал каждый день здесь, и тот день не был исключением. Не зря же он про топор постоянно упоминал, да что тот по вырубке метался. Знать хорошо с ним был знаком, что видно по его же реакции на воспоминание. А значит, и всё что им сказано, правда. Был он здесь, и отсюда побежал в крепость. А теперь скажите. За сколько времени можно пешком переправиться через болото? Даже при наличии гати. Два часа — минимум. Опять, со временем не выходит.
— Ну ладно, ладно, убедил, — раздражённо встрял Корней. — Дальше то что?
— А дальше, други, мои, есть ход.
— Какой такой ход, — недоумённо уставился на него Димон.
— Где-то здесь есть ход. Причём, тайный ход. Иначе о нём знал бы весь городок, а долина была бы давно освоена.
— Да какой такой ход. Говори яснее, — раздражённо перебила его Маша.
— Подземный ход. Подземный ход к подножию скал. И человек по нему пройдёт. Ходил же по нему театрал. Ну не может нормальный человек дважды в день перебираться через это чёртово болото. А гать строил для отвода глаз, да для тяжёлых грузов и чтобы о ходе никто не догадался. Чёрный ход это, отнорок. Который должен быть у любого, мало мальски соображающего человека.
