Анатоль Нат - Шишки без ягод
— Значит, мы в доле, — довольно улыбнулся Сидор. — Но, опять же возвращаемся к нашей проблеме. Есть ли ещё участки? Всё представленное, как-то не вызывает энтузиазма.
— Тьфу, на вас, — хлопнул прутом по сапогу староста. — Совсем достали. То не так, да это не эдак. Ну, раз такие упёртые, то покажу вам, теперь уж точно последнее. А там уж не обижайтесь, если что не понравится. И развернув свою кобылку, староста, нервно помахивая хлыстом, порысил по просеке, раздвигая крупом лошади невысокий подрост.
— Вся компания, чувствуя внутреннее раздражение старосты, но, понимая, что из того можно ещё что-то выжать, весело зарысила за ним.
Проехав по какой-то боковой просеке несколько вёрст, староста, достигнув тёмного, густого ельника, свернул на малоприметную тропку, ведущую куда-то в сторону видневшихся невдалеке холмов. Тропинка извивалась самым причудливым образом и еле-еле просматривалась среди молодых ёлок. Как находил дорогу староста, было совершено не понятно. Если не знать заранее, что здесь была тропа, то никому и в голову не придёт, о существовавшей ранее дороге.
Болото.*Тропка, начавшаяся довольно весело от границы светлого березняка, постепенно привела в глухое и сырое чернолесье, сплошь перевитое мощными зарослями хмеля. Под ногами явственно захлюпало.
— Куда ты завёл нас, Сусанин-старик, — весело заорал в спину впереди идущего старосты Димон. — Тебе не кажется, что здесь нет пути и некуда езжать?
— Это, по-твоему, нет, — обернулся староста, — а, по-моему, дорога только начинается. Хотели землю посмотреть. Так посмотрите. А зараз не пищать, да след в след ступать. Тут начало болота, и, главное, с гати не сбиться, а то утопните сразу, кто тогда пни корчевать будет. И за лошадями, за лошадями следите. Пугаются они тут невесть чего. А как прыгнет лошак в сторону, так почитай и нет тебя. Никто никого вытаскивать не будет — топь. Одни бульки и останутся. Да вонь болотная.
Притихшая компания молча выстроилась цепочкой и, стараясь не сбиваться со следа старосты, осторожно углубилась в болото.
Где-то через час пути, о тишине никто больше не думал. Над болотом стоял ор, мат и жалобные причитания Маши. Если бы кто-нибудь в этот момент посмотрел издалека, то было бы видно, как через небольшой участок открытой воды на болоте, последний перед видневшейся совсем рядом сухой возвышенностью, пробиралось нечто бесформенное, хаотично шевелящееся и громко матерящееся. Сверху всё это было прикрыто коконом какой-то полупрозрачной шевелящейся дымки. Конечно, если присмотреться, то можно было бы признать в этом нечто небольшую группу людей на лошадях, бредущих по брюхо в воде. Но, боже мой, что у них был за вид. То, что люди не сами шлёпали по воде, уже ничего не значило. Все были не то, что по уши, по самую макушку грязные, покрытые комьями чёрной болотной грязи, зелёной тины и мокрые насквозь.
Аккуратно через болото перебраться оказалось совершено невозможно. Кому повезло окунуться по уши в ямы, скрытые полуразрушенной гатью, кто, вытаскивая своих товарищей, извозился в грязище по уши, а кому достались просто брызги, уже было неважно. Теперь всех, включая лошадей, покрывала плотная корка слипшейся грязи, пополам с тиной и болотной живностью. Но даже не это привело всех в отряде в состояние неконтролируемого, тихого бешенства. Комар. Комар и мошка, или мошка и комар. Они ели их живьём. Редкие по началу, практически не встречаемые на залитой солнцем вырубке, здесь их были миллионы, нет, миллиарды, триллионы, трилиарды.
Они висели вокруг людей и животных даже не облаком, не плотным туманом. Они обхватывали всех живым одеялом и ели, ели, ели. Казалось, что было слышно даже чавканье и довольное похрюкивание. Ни шлепки, ни вопли, ни мат не смолкали, ни на секунду. Только плотная корка грязи, покрывавшая путников, и спасала их ещё от окончательного поедания. Страшно представить, что было бы, если бы не грязь.
Но всё кончается. Кончился и этот кошмар. Стоило только ступить на высокий берег, окружающий болото, как страшную, огромную, невероятную тучу комара, как ножом отрезало.
Видок у людей был страшен, не говоря о лошадях. Если человека ещё спасала одежда, то лошадей только грязь. Там же где куски грязи отваливались или были смыты водой, можно было видеть кровоточащее мясо вживую съеденной плоти. Но ни о каком мытье не могло быть и речи. Стоило сделать только шаг к воде, как незнамо откуда подымались тучи страшного гнуса. Не было сил даже ругаться. Вся группа, понуро и молча, оглянувшись напоследок на страшное болото, двинулась вслед за старостой. Поднявшись на возвышенность, они опять увидели перед собой плотную стену очередного чернолесья и ещё больше приуныли.
— Далеко ещё? — тяжело дыша, спросил Димон. Ему досталось больше всех. По непонятной причине, его лошадь, без всяких видимых причин, регулярно устраивала попытки суицида. Она внезапно, раз за разом, срывалась с гати и бросалась в болотные окна или на "невинные" зелёные лужайки, не желая идти следом за другими лошадьми. И каждый раз её приходилось дружно вытягивать, и так до очередной ямы. Казалось, она их чувствует каким-то необъяснимым, мистическим образом, и радостно стремится утопиться, как бы всем назло. Вот и сейчас, она стояла, мелко дрожа всем телом и тяжело поводя раздутыми боками, но, тем не менее, косясь куда-то в сторону бешеным глазом.
— Уже совсем рядом, — ответил устало староста. — Вот только этот небольшой лесочек пересечём, а там и поле. Там же и отдохнём.
К их радости, лесочек действительно оказался небольшим, не более километра в месте пересечения, и вскоре они выбрались на край небольшой долины.
Райская долина.*Перед усталыми путниками раскрылась небольшая, километров пять-шесть в поперечнике, абсолютно горизонтальное дно небольшой долины, сплошь усеянное ровным слоем пеньков. Только отдельные кучи хвороста, местами виднеющиеся на вырубке, сглаживали впечатление чего-то удивительного и нереального, настолько странно выглядели пеньки, спиленные точно по одной высоте, как будто, по единому уровню. И, несмотря на эту, режущую глаз несуразицу, все с немым восхищением, восторженно замерев, смотрели на зелёные, залесённые пологие склоны, красивым амфитеатром охватывающие вырубку. На небольшой водопадик недалеко, справа от них, радужным каскадным ручейком скачущий по камням и теряющийся в пройденном ими чернолесье и на красновато-бурые скалы, амфитеатром подымающиеся вокруг вырубленной поляны, освещённые последними лучами заходящего солнца.
Сказка! Рай! Ирий! Ни один из восторженных эпитетов, придуманных когда-либо человеком, не передал бы и сотой, тысячной доли тех чувств, что охватила в этот миг нашу компанию. Вздох восхищения разом вырвался прямо из глубины души всех присутствующих.
— Да-а-а! И это ты скрывал, скряга, — заорал вместе со всеми Сидор, — от души пихнув старосту кулаком в бок.
— Вот оно! — радостно кричали все, разом позабыв про тягость дороги.
— Берём! То, что надо, — закончил Сидор, с удивлением посматривая на старосту.
Староста хмуро и равнодушно рассматривал прыгающих и радующихся людей, на удивление, не выразив абсолютно никакой реакции на их внезапное веселье.
Почувствовав неладное, ребята один за другим замолкали и поворачивались к молчаливому старосте.
— Что? Что-то не так? Или место занято? — перебивая друг друга, зачастили Димон с Маней, — Что-то непохоже. Вырубка больно уж заросла, скоро заново рубить придётся.
— Похоже, давненько здесь никого не бывало, хоть и до городка недалёко. Или я ошибаюсь, — продолжил Сидор, внимательно рассматривая молчащего старосту.
— Не ошибаешься, — равнодушно ответил староста. — Вырубка действительно ничья, и до городка недалеко. Если напрямки, то вёрст пять-шесть будет, не более. Вот только, напрямки то, дороги и нет. И не будет! Со всех сторон непроходимые обрывистые скалы. — Дорога только одна, через болото. А этот путь мы только что прошли, ещё, кстати, возвращаться. Коли охота кажен божий день, на болоте том гнуса кормить дважды за день, то вперёд, флаг вам в руки и барабан на шею. А там, — староста ткнул рукой по направлению невысоких холмов, живописно охватывающих долину, — С той стороны, за холмами, там скалы. Высокие, метров двадцать — тридцать и отвесные. И без альпинистского снаряжения, там не пройти. Да и с ним, не всякий пройдёт. Можно было бы, конечно взорвать, да где её взять то столько взрывчатки.
— Оно, конечно. Можно было бы порохом. Его то и из дерьма сделать можно: уголь из берёзы нажечь, селитру — в сортире по стенкам нашкрябать, серу — из ушей повыковырять. Были тут и до вас такие умники, пробовали. Да только ничего у них не получилось. Скалы, даже не гранитные — прочнейший базальт или ещё что. Как стояли, так и стоят. Твёрдости, необычайной. Сколько того пороху извели, жуть. А им как дробинка слону. Даже трещины не образовалось. Одна только щербина, в два вершка глубиной, и осталась. Так все и отступились. Близок локоток, да не укусишь.
