Питер Фехервари - Ксеноугроза: Омнибус
— Я ни к тибе обращался, — прорычал он. — А перетирал с парнями.
Остальные гретчины крепче перехватили автоганы и облегченно заерзали на своих местах. Давным-давно они на собственном горьком опыте уяснили, что бывает, ежели разозлить главаря Гоффов.
Гризнак снова обратил рассерженный взор его красных глаз на Гоффов. Если бы ватага огромных дюжих зеленокожих байцов, вооруженных топорами и болт-пистолетами, могли выглядеть оробело, тогда так все и было. Те настолько пристально изучали стальные носки своих сапог, словно надеялись найти жирного сквига прямо под подошвой.
Ряды рогатых шлемов, вытаращившихся на него, напомнили Гризнаку круг лунных быков, которых он однажды видел на охоте на Джагге. Те также становились кольцом и выставляли вперед свои рога навстречу любой угрозе. Именно тогда они представляли наибольшую опасность. К счастью, то же самое могло относиться и к его парням.
Скорее всего, эта мысль была знамением от Горка и Морка, подумал Гризнак. Быть может, Вааагх! Газкулла снова обретет милость двух братьев-богов. Это было ожидаемо после ее недавнего отсутствия. Может, удача повернется к ним лицом. Боги знали — они в ней нуждаются.
— Гоффами сибя кличите? — гневно спросил Гризнак. — Я видал сквигав покрепче вашаго.
— Это ничесна, босс, — решил ответить Хрюнд. — 'Юдишки на масту крутыя. Агромныя. В красной бране.
— Тады ясна, чо ани такия шустрыя, босс, — встрял Маздек. — Все 'нают, шо чуток краснай краски — и всё гоняит скарее.
— Мы тока вернулись, шоб малесь аддышатца, — добавил Хрюнд.
— Ага, мы аж запарилися, — Маздек нарочито зевнул.
— Пасть завали! — заорал Гризнак. — Нихачу слышать никаких атгаворак! Вы нивзяли переправу — эта фсе, шо я 'наю. Вы даже нисмагли отобрать мост у кучки ванючих 'юдишек! Може, кишка у вас тонка?
Он с досадой покачал головой.
— И вы завёти сибя Гоффами. Низнаю. Как па мне, так вы проста шайка паршивых гретчинав.
— Ничесна, босс. Никакие мы ни гретчины. Просто малька опешили, тока и фсего, — сказал Хрюнд.
— Ага, опешили, — согласился Маздек. — Ат таго, шо те начали па нам палить.
Хрюнд метнул взгляд на собрата-Гоффа: все шло как по маслу до тех пор, пока Маздек на раскрыл свою пасть.
Гризнак стискивал кулак в нетерпении. Он мог расслышать вдалеке рев баивого багги, несущегося на передовую. Даже с такого расстояния доносилась кричалка его пассажиров " эта-мы-идем, эта-мы-идем", разносившаяся эхом по пескам. Воодушевившись ею, некоторые орки палили из болтеров в воздух. Всего лишь на миг, Гризнаку захотелось побыть рядом с ними.
Он не этого ожидал, когда мощь Вааагх! наполнила его, и он встал вместе со своими парнями под знамя Газкулла Траки, великого военачальника. Он предвкушал горы добычи и знатную битву. Он не ожидал как упорного сопротивления защитников, так и ужасающих потерь с обеих сторон.
Гризнак не думал о смерти — он был орком. Его не пугала бессмысленная трата своей жизни — он был к ней готов. Он жил ради битвы. Драться — вот смысл его жизни. А гибель являлась частью сражения, все это понимали — от юного дикого байца до дряхлого старшака. Каждый орк относился к смерти так же, как и к возможности расшибиться на багги. Словно это случалось с кем-то другим. А если произошло с тобой — что с того? Ведь душа отправится к Горку и Морку, дабы затем те изрыгнули ее в другое тело, чтобы ты продолжил воевать.
Нет, не смерти он опасался. Все дело в том, что орк постепенно становился одиноким. Все его закадычные собутыльники уже скончались. Зогу Отгрызу-нос вышибли мозги болтерным снарядом в битве за Хельсрич во время ужасной рукопашной схватки в окрестностях портовых кранов. Это поразило Гризнака, считавшего черепушку Зога достаточно крепкой, чтобы остановить пулю. А Горку было ведомо — мозгов у того кот наплакал.
Стрилялу переехал один из тех больших танков 'юдишек, когда тот пытался забраться по тракам, чтобы забросить гранату в орудийную башню. Вид его раздавленного в лепешку тела со следами гусеничных звеньев вдоль туловища был более чем будоражащим, даже для такого тертого калача, как Гризнак.
Тихозлоб пал в ближнем бою с Мужественными всадниками. Взрывающийся наконечник копья превратил его в груду мяса. Кто ж знал, что те 'юдишки будут рассекать по раскаленным дюнам на своих лошадях? Кто ж знал, что животные выживут в пустошах из пепла и застывшей лавы? Невыносимый жар, по идее, должен был их убить, но нет. Вероятно, они приспособились в результате какой-то мутации. Гризнака интересовало, каковы эти лошадки на вкус. Он долгое время придерживался мнения, что кони годны исключительно как жрачка.
Манурк погиб у стен Гадеса в сражении с самим Ярриком, стариком с дурным глазом. Гризнак вздрогнул — поговаривали, будто Яррик мог прикончить орка одним лишь взглядом. Если все было взаправду, то орка это не удивляло — на войне творилось много чертовщины. А здешний мир был чудовищным.
Целые ватаги байцов сгинули в бурях. Реки едких химикалий разъедали орков до костей. Именно поэтому переправа была настолько важной. Ее необходимо было взять, чтобы орки, в случае провала, могли дать драпака.
А Гризнаку не нравилась думать об отступлении: подразумевалось, если дела будут совсем плохи, то понадобится отвести войска и перегруппироваться, чтобы сразиться в другой раз. Подобное не должно происходить во время Вааагх! такая память была заложена в каждую клетку его организма. Вааагх! — это триумф, когда орды зеленокожих и гретчинов давили в кашу своих врагов и порабощали миры. Газкуллов Вааагх! в частности, не должен потерпеть неудачу, так как Газкулл Трака был величайшим из орочьих военачальников, когда-либо живших на свете.
В то же время, нечто подсказывало Гризнаку, что сейчас все шло именно к тому. Непонятным образом этот бескрайний пустынный мир побеждал их. Тянущиеся ввысь города-улья перестали с легкостью сдаваться наступающим ордам. Людские армии прекратили ломать строй и сбегать пред лицом беспощадной зеленой волны. К ним начали поступать подкрепления извне. Распроклятые космодесантники низвергались с орбиты и оборачивали ход событий не в пользу Вааагх! Фабрики городов-ульев поставили на поток производство танков, оружия и провизии для войск 'юдишек, в то время как оркам недоставало еды и патронов. Некогда раздробленные и деморализованные вооруженные силы людей реорганизовались и перегруппировались, перейдя в наступление на орков.
Гризнак имел низкое положение в иерархии Вааагх! но почему-то он все это понимал, и это терзало его мысли, равно как и мысли остальных орков. Зеленокожего не покидало дурное предчувствие, что его парни проигрывают — и подобная мысль выбешивала.
— Фтыкаем, значицца! — заорал он, и все взгляды обратились на него. — Мы вазьмём эту переправу. Как тока она акажыцца у нас, мы махнем чирез реку и угастим 'юдишек сапожком. На этат раз буит без проколов. Никаких атгаворак! Никаких "если"! Никаких "я очкую, босс"! Сиводня мы захватим мост и удержим его, и знаете, пачиму? Патамушта я павиду вас, а если хто-нить здрейфит — атведаит маиво тапара. Смекаете?
— Так точна, босс! — хором ответили орки и гретчины.
— Добре! Вы — часть Вааагх! Газкулла, и будите вести сибя саатветсно. А щас праверьти пушки и гатофьтесь гнать к пириправе. Гретчины абиспечат нам прикрывающий агонь, а вы, парни, зыркните, шоб тапары были заточены.
Гризнак осмотрел своих ребят. Те выглядели готовыми, как положено.
— Пагнали! — издал он клич.
Парни выскочили из лощины. Почти сразу же вокруг них засвистели болтерные снаряды — Гризнак и бровью не повел. Он рванул вперед, стреляя из болт-пистолета и понимая, что на этот раз мост будет ихним.
Некроны
Лори Голдинг
Повелители Борзиса
К страшному неудовольствию тех, кто называл его своим владыкой, Турахин в первую очередь славился отнюдь не военной смекалкой, а тем, что любил регулярно устраивать пышные и грандиозные банкеты. Любой обитатель семнадцати планет анклава Бор мог только мечтать о том, чтобы побывать на одном из таких мероприятий.
Нарядные слуги подносили блюда, полные пряных фруктов и ароматных ломтиков запечённого мяса. Из кувшинов рекой текли вина Харапти. Перед тем как усадить за стол, дорогих гостей из числа лордов и различных делегатов со всего сектора умастили священными благовониями, а после стали развлекать техномагическими фокусами и восторженными декламациями древних сказаний, исполняемых в безупречной пентатонной гармонии трубадурами и менестрелями Турахина.
Со времён старых богов никому не доводилось познать такие пресыщенные удовольствия. Или, по крайней мере, так говорили. Немногие из присутствующих помнили ту пору, а те, кто ещё не забыл, были слишком обременены другими делами.
