Аарон Дембски-Боуден - Кровавый корсар
— Отсоединить все топливные шланги от станции.
— В процессе, господин.
Смертный офицер мостика. Даллоу? Датоу? Такие незначительные детали всегда ускользали из памяти Вознесенного. Офицер согнулся над своей консолью. С его имперского флотского мундира были содраны все знаки различия. Человек не брился уже несколько дней, и его подбородок украшала седоватая щетина.
«Даллон», — шепнул голос Вандреда в сознании Вознесенного.
— Все системы — в полную боеготовность. Мы немедленно совершаем разворот.
— Есть, милорд.
Существо мысленно потянулось к датчикам корабля, позволив собственному слуху и зрению слиться с дальнодействующими ауспик-сенсорами «Завета». Там, в черной пустоте, горели угольки — двигатели вражеских кораблей. Вознесенный, доверившись чувствам, бесплотными пальцами ощупывал приближающиеся сущности — слепец, пересчитывающий камешки в ладони.
Три. Три меньших по размеру корабля. Сторожевые фрегаты.
Вознесенный открыл глаза.
— Доложить о готовности.
— Все системы к бою готовы.
Даллон все еще работал на своей консоли, когда ауспик-техник отозвался от панели со сканерами.
— Приближаются три корабля, милорд. Фрегаты типа «Нова».
На обзорном экране появились три судна Адептус Астартес, копьями пронзающие беззвездную тьму. Даже на такой скорости им понадобится не меньше двадцати минут, чтобы достичь зоны поражения бортовых орудий. Вполне достаточно времени, чтобы отстыковаться от станции и сбежать.
Тип «Нова». Убийцы кораблей. На них были установлены орудия для дальнего космического боя, в отличие от кораблей имперских космодесантников, предназначенных для абордажа.
Лица всех присутствующих развернулись к Вознесенному — если не считать сервиторов, прикованных к своим рабочим местам. Те бормотали, пуская слюну, и занимались вычислениями, равнодушные ко всему, кроме вложенных в них программ. Смертные молчаливо ждали, готовые выполнить дальнейшие приказы.
Существо знало, чего они ожидают. С неожиданной ясностью Вознесенный осознал, что каждый человек в стратегиуме ждет очередного приказа об отступлении. Бегство представлялось разумным решением: «Завет» все еще оставался тенью своей прежней мощи и не очнулся от тех ран, что получил в Критской мясорубке.
Вознесенный облизнул пасть черным языком. Три фрегата. «Завет» в расцвете сил пронесся бы сквозь них, как копье, с презрительной легкостью расшвыряв их обломки по космосу. Возможно, если судьба будет на их стороне, «Завет» и сейчас…
Нет.
«Завет» едва дышал. Погрузчики боеприпасов пустовали, запасы плазмы в реакторах почти истощились. Они использовали «Вопль» не из пустой прихоти — Вознесенный приказал Делтриану запустить его по необходимости, так же как смертный раб Талоса по необходимости сыграл роль внутреннего агента на станции. Атака на Ганг обычными средствами была невозможна. И пережить этот бой казалось невозможным — пусть противник и представлялся столь ничтожным.
Однако на какой-то миг искушение почти победило. Смогут ли они одержать верх? Вознесенный соединил свое сознание с железными костями корабля. Добыча, захваченная на Ганге, все еще покоилась в трюмах, непригодная к немедленному использованию. Все ресурсы галактики им сейчас не помогут.
Но время обнажить клыки и выпростать когти скоро придет. А пока следовало подчиниться рассудку, а не слепой ярости. Вознесенный сжал зубы и заговорил с деланым спокойствием:
— Выходите на траверз Ганга. Все батареи правого борта — открыть огонь! Если мы не можем выпотрошить станцию до дна, то и никто не сможет.
Корабль дрогнул, подчиняясь приказу. Вознесенный развернул рогатую башку к офицеру мостика.
— Даллон! Подготовься к переходу в варп. Когда Ганг превратится в груду обломков — бежим.
Опять.
— Как прикажете, господин.
— Открой канал связи с навигатором, — прорычал Вознесенный. — Давай поскорее покончим с этим.
Она мчалась сквозь темноту, ведомая памятью и тусклым светом фонаря. Ее шаги звенели в металлических переходах, умножаясь и отдаваясь от стен таким гулким эхом, словно бежала целая толпа перепуганных людей. За спиной слышался суматошный топот пытавшегося не отстать служителя.
— Госпожа! — снова позвал он.
Его вопли затихали по мере того, как девушка удалялась.
Она не замедлила шаг. Палуба грохотала под ногами. Энергия. Жизнь. «Завет» снова запустил двигатели после многодневной спячки в доке.
— Возвращайся в свой отсек! — провыл голос Вознесенного с нескрываемым раздражением.
Но она не нуждалась в дополнительных стимулах и угрозах. Она хотела этого. Она страстно желала вновь вести корабль сквозь Море Душ, и эта страсть придавала ей куда больше резвости, чем зов долга.
Тем не менее, даже подчинившись приказу, она не упустила случая ввернуть шпильку.
— Я думала, что Странствующие Десантники не появятся еще несколько месяцев.
Прежде чем оборвать связь, Вознесенный недовольно проворчал:
— Очевидно, у судьбы есть чувство юмора.
Октавия продолжала бег.
Ее покои были далеко от Черного Рынка. Когда девушка наконец-то ворвалась в свой отсек после десяти минут сумасшедшего бега вниз по лестницам, палубам и прыжков через несколько пролетов, служители Октавии кинулись врассыпную.
— Госпожа, госпожа, госпожа! — приветствовали они ее назойливым хором.
Задыхаясь, она протолкалась сквозь их сонмище и упала на командный трон. При ее появлении вспыхнула стена с экранами. Пиктеры и камеры, установленные на внешней обшивке корабля, одновременно распахнули глаза и уставились в вакуум под сотней разных углов. Переведя дыхание, Октавия увидела космос, космос и снова космос. Картина, ничем не отличавшаяся от той, что была на экранах в течение всех этих дней, пока они торчали в черной пустоте, пристыкованные к станции и полумертвые от полученных повреждений. Но теперь звезды двигались. Девушка улыбнулась, наблюдая начало их медленного танца.
На десятке экранов звезды сдвинулись влево. На десятке других они поплыли вправо, или вверх, или вниз. Она откинулась на железную спинку трона и сделала глубокий вдох. «Завет» разворачивался. В поле зрения появился Ганг — уродливый черно-серый замок. Октавия ощутила дрожь корабля и визг его орудий. Против воли девушка улыбнулась. Трон, это судно могло быть величественным, когда желало того!
Служители собрались вокруг нее, держа в замотанных повязками пальцах кабели интерфейса и ремни.
— Отвалите! — гаркнула она и сорвала со лба повязку.
Это заставило их рассыпаться в стороны.
«Я здесь, — мысленно произнесла она. — Я вернулась».
В ее собственном разуме начала разворачиваться сущность, которая все это время таилась там, нервно подрагивая. Создание развернуло крылья, и ее собственные мысли уступили место потокам чужих, беспокойных эмоций. Потребовалось усилие, чтобы сохранить независимость от темных страстей захватчика.
«Ты», — прошептало существо.
С узнаванием пришло и отвращение, но все еще слабое и отдаленное.
Сердце Октавии застучало как барабан. Это не страх, сказала она себе. Нет, это предвкушение. Предвкушение, возбуждение и… ладно, страх тоже. Но для взаимодействия ей требовался только трон. Октавия презрительно отвергла грубые псай-разъемы, не говоря уже о ремнях. Это были костыли для самых ленивых навигаторов, а, хотя ее генетическая линия не отличалась чистотой, девушка отлично чувствовала корабль и без дополнительных приспособлений.
«Не я. Мы».
Ее внутренний голос окрасило свирепое торжество.
«Мне холодно. Я устал. Я плохо соображаю. — Ответ прозвучал, как рокот подземных глубин. — Я пробудился. Но я скован льдом космической пустоты. Я голоден и измучен жаждой».
Она не знала, что сказать. Девушку удивило, что корабль говорил с ней так мягко, — пусть эта мягкость и была вызвана усталостью.
«Завет» почувствовал ее удивление через командный трон.
«Вскоре в моем сердце запылает огонь. Вскоре мы устремимся сквозь пространство и его изнанку. Вскоре ты будешь кричать и проливать соленую воду. Я помню, навигатор. Я помню твой страх перед бесконечной пустотой, вдали от Маяка Боли».
Она не поддалась на эту примитивную подначку. Машинный дух корабля был злобной и извращенной тварью и в самом благодушном настроении — точнее, в наименее вредном — все равно презирал ее. Обычно даже слиться мыслями с кораблем было весьма непросто.
«Ты слеп без меня, — сказала она. — Когда же тебе надоест эта война между нами?»
«А ты без меня бессильна, — парировал корабль. — Когда тебе надоест уверять себя, что ты главная в нашем союзе?»
Она… она не думала об этом с такой точки зрения. Наверное, ее колебания передались сквозь связующую их нить, потому что черное сердце корабля забилось быстрее, а по корпусу вновь пробежала дрожь. На нескольких экранах перед ней вспыхнули руны, все на нострамском. Она знала уже достаточно, чтобы прочесть новые данные о росте мощности в плазменном генераторе. Септимус обучил ее нострамскому алфавиту и тем пиктографическим символам, что нужно было знать для управления судном.
