Митчел Сканлон. - Сошествие ангелов
Старшие рыцари Ордена сопровождали Льва и Лютера, включая Лорда Сайфера и нескольких высших боевых рыцарей, воинов, умеющих вести армии и командовать большим числом войск. Казалось, что это был не просто молчаливый показ силы, скорее оно походило на довольно реалистичное видение смертельного могущества.
Воин в мерцающем бронзовом пластинчатом доспехе и с длинным плащом из волчьей шкуры стоял рядом с Лютером. Череп и верхняя челюсть волка находились на вершине шлема воина, его передние лапы, были закреплены на его наплечниках.
Это был Лорд Сартана, могущественный человек со старыми, обветренными чертами и ниспадающими, серебряными усами. Его глаза были были серыми и тяжело хмурящимися, они выражали воинственность. Он слишком четко осознавал совершенно-не-тонкий показ силы Ордена. Тройка укрытых волками воинов сопровождала его, каждый с такими же густыми усами, и они были старше, чем многие из старейших рыцарей Ордена.
Воины достигли центра круга, и Лев поднял руки, призывая к тишине, которая должным образом установилась. Захариил бросил взволнованный взгляд на Немиила при виде столь многих старших рыцарей, стоявших так близко.
Лев повернулся к Лорду Сартане и протянул руку:
– Я приветствую вас в Палате Круга, где брат встречает брата без рангов или должностей, где все равны. Приветствую, брат.
Для ушей Захариила эти слова показались плоскими и лишенными смысла, как будто Лев глотал горький пепел, говоря их.
Лорд Сартана явно подумал о том же и посчитал ниже своего достоинства принимать предложенную руку.
– Я просил частной встречи, мой Лорд Джонсон, а не… этого!
– Орден - место честности, Лорд Сартана, - сказал Лютер, его голос был примирительным и успокаивающим. - Мы не имеем никаких тайн, и хотим быть открытыми в наших связях с вами.
– Тогда, к чему это явное позерство? - прервал его Сартана. - Вы думаете, что я - некий простак, который должен быть впечатлен вашим парадом новобранцев и старших рыцарей?
– Они не для позерства, - сказал Лев, - они являются напоминанием статуса вашего братства на Калибане.
– Нашего статуса? - сказал Лорд Сартана. - То есть, вы согласились на эту встречу просто чтобы оскорбить меня, не так ли?
Лютер стал между двумя воинами, желая разрядить враждебную обстановку перед тем, как в ход могло пойти оружие.
– Мои лорды, - сказал Лютер, снова меняя голос, чтобы он звучал полностью разумным и умиротворяющим. - Такой разговор - ниже нас. Мы - здесь для того, чтобы все могли засвидетельствовать честность и справедливость нашего разговора. Все должны увидеть, что между нами нет никакого обмана.
– Тогда давайте поговорим о том, как ваши воины нарушили соглашение между нами, - сказал Сартана.
– Нарушили соглашение? - вскрикнул Лев. - Какое соглашение? Не было никакого соглашения.
– Заверения давались много лет назад, - сказал Сартана, - Вами, Лютер. Когда вы прибыли в нашу крепость, то утверждали, что Джонсон дал железную гарантию того, что он будет держать своих воинов подальше от Нортвайлда. Как мы все знаем, это не имело места быть.
– Нет, - сказал Лев, едва сдерживаемый гнев сквозил в его голосе, - не имело.
Захариил задавался вопросом, каким же должен быть человек, чтобы выдержать такую угрозу. - Ваши люди вырезали группу наших охотников. Мужчины и их семьи были убиты полностью вооруженными рыцарями, которые послали единственного выжившего обратно с телами его товарищей.
– Те люди пришли, чтобы нанести на карту долины на краю Нортвайлда.
– Края ваших территорий являются домом для Зверей! - сказал Лев. - Зверей, которые все еще разоряют наши земли. Один только город Эндриаго имел почти две сотни погибших от рук Зверя! Пришел час, чтобы завершить работу и уничтожить последних из Великих Зверей.
При упоминании об Эндриаго, Захариил почувствовал, что Брат Амадис напрягся, и увидел, как его руки сжались в кулаки.
– Вы можете очистить от Великих Зверей весь Калибан, - сказал Сартана, - но Нортвайлд, и земли Рыцарей Люпуса должны быть неприкосновенными. Нам обещали, что наши земли станут приютом, и что Зверей там оставят в покое. Это соглашение имело силу договора. Посылая своих воинов в наши земли, вы становитесь нарушителем клятвы!
– Скажу по-сути, человек, - сказал Лев. - Никогда не было никакой гарантии, что Нортвайлд будет оставлен в покое. Зачем это нам было нужно? Насколько разумным было бы убить всех Зверей на Калибане, и оставить при этом горстку выживших? Нет, если и было какое-либо нарушение, оно было сделано Рыцарями Люпуса, когда они убили воинов Ордена. Все остальное - неправда и ложь, являющиеся просто необоснованным предлогом, чтобы оправдать ваши действия.
– Тогда вы готовите почву для войны, Лорд Джонсон, - сказал Сартана.
– Если это потребуется для того, чтобы освободить Калибан от Зверей, то я это сделаю, Лорд Сартана, - сказал Лев, и Захариил услышал нотки жестокости в его тоне, как будто все время его намерением и было склонить Сартану к войне.
– Я не остановлюсь в преследовании моей цели избавления Калибана от Зверей, - сказал Лев, - и если ваши воины попробуют остановить меня, это будет очень печально для них. Ваш орден имеет меньше воинов и многие из них не покидали библиотек на протяжении многих лет. Вы действительно думаете, что сможете остановить меня?
– Вероятно, что нет, - предположил Сартана.
– Тогда почему вы противостоите мне?
– Потому, что в вашей маниакальной жажде уничтожения, вы не будете удовлетворены, пока весь Калибан не окажется под вашей пятой, - сказал Лорд Сартана. - Рыцари Люпуса не желают подчинятся вашим указам. Теперь, если этот фарс "обсуждения" является оконченным, то я ухожу, чтобы вернуться к моим братьям.
Не ждущий никаких возражений, Лорд Сартана развернулся на пятках и вышел из Палаты Круга, его покрытые волками помощники последовали за ним.
Грозовая тишина упала на собравшихся рыцарей Ордена от такой наглости, каждый воин смотрел на соседа, будто для подтверждения того, что они правильно поняли разговор между Львом и Лордом Сартаной, что они теперь находились в состоянии войны с Братством Люпуса.
Брат Амадис нарушил тишину, ступив со своего места на краю круга, и обратился ко Льву.
– Мой Лорд Джонсон! - воскликнул Амадис. - Это правда? Эндриаго подверглось нападению Зверя?
Сначала, Захариил задавался вопросом, услышал ли Лев вопрос, поскольку прошло довольно много времени, прежде, чем он повернулся к Амадису. Его лицо было словно из камня, и Захариил чувствовал, как дрожь опасения прошла по его хребту от взгляда воинственной ярости, появившейся в его чертах.
Но через мгновение, будто луч солнечного света прошел по его лицу, мстительный гнев ушел, и глубокая сосредоточенность вернулась обратно в его взгляд.
– Брат Амадис, - сказал Лев, - боюсь, что это правда. Весть достигла нас только вчера. Зверь убил множество людей Эндриаго, хотя никто точно не знает, что за существо скрывается в темном лесу.
– Эндриаго - место моего рождения, Лорд Джонсон, - сказал Амадис. - Я должен отомстить за те смерти, которые существо принесло моим людям.
Лев кивнул и прислушался к шепоту Лютера, когда Амадис встал на колено.
– Мой Лорд Джонсон, - сказал Амадис, - я объявляю поиски Зверя Эндриаго.
Впоследствии захариил всегда будет вспоминать об этом, как об одном из наиприятнейших моментов. Последующие годы не были скупыми на славу, нет. Он получал свою долю сражений. Его приветствовали и восхваляли его товарищи.
Его чтил Лев.
Он знал об этом и даже более того. И все же, почему-то момент, который он лелеял наиболее, произошел на его родном мире Калибан в дни, предшествующие приходу Императора на их планету.
Это было во времена до ангелов, во времена, когда он был юношей на пороге взрослой жизни. Возможно, его возраст сыграл роль в создании воспоминаний о тех днях, ставших еще более яркими в его позднейшей оценке.
Тогда ему оставалось только две недели до пятнадцатилетия. Сам факт его молодости прибавлял дополнительный блеск и очарование его воспоминаниям. Это заставляло его достижение казаться более достойным, более незабываемым. С первым шагом на пороге возмужания, он выдержал ужасы и вынес трудности, которые большинство мужчин никогда не смогло бы пережить.
Одна вещь, без сомнения, ставила этот момент отдельно от его позднейших триумфов. Его еще не сделали ангелом. Он еще не стал Астартес. Это делало произошедшее еще более примечательным. Одним делом было преуспеть в сложившихся обстоятельствах, будучи сверхчеловеком, совершенно же иначе все обстояло для обычного человека, особенно на полпути до окончания своих юношеских лет.
Возможно, дело было в другом.
Возможно, в конце, он дорожил этим моментом просто потому, что он говорил о причинах такого его характера. После его преобразования в ангела, большинство воспоминаний о днях, когда он все еще был человеком, станут унылыми и расплывчатыми.
