Джеймс Барклай - Крик Новорождённых
— Ах, Роберто! — прошептала Эрин. — Что ты будешь делать?
Именно в такие минуты, несмотря на всю уверенность в любимом сыне, Адвокат чувствовала, как трудно ей сохранять настоящую веру. Когда все, на кого она столь бездумно полагалась в мирные дни, превращались в слабых смертных, а мрачные сны и видения преследовали ее днем и ночью.
— Ожидание ослабляет волю сильнее всего, правда? Эрин отвернулась от перил балкона и посмотрела назад, через парадную галерею, украшенную картинами, гобеленами и статуями со всего Конкорда, чтобы увидеть, кто с ней заговорил. Она заставила себя улыбнуться.
— Канцлер Коройен! — сказала Эрин Дел Аглиос. — Ты пришла, чтобы позаботиться о моем смятенном разуме?
— А разве это не самая лучшая помощь, какую я могу оказать Конкорду? — спросила канцлер, грациозно двигаясь к Адвокату.
На ней была парадная тога с полосами зеленого цвета и богатой вышивкой, соответствующей ее должности, — узором из листьев. Сандалии канцлера шуршали по камню, глаза сверкали, подобно драгоценным камням ее тиары. Несмотря на ветер, врывавшийся на открытую галерею, она не надела столы или плаща, чтобы прикрыть обнаженные руки. Внушительная картина, как всегда. Эрин напомнила себе о необходимости сохранять бдительность.
— В городе непривычно тихо, — проговорила Адвокат, снова поворачиваясь к балкону.
Солнце дуса пробивалось сквозь серые облака, утренний холод начинал отступать. В городе царила неуютная атмосфера, беспокойство, охватившее все его районы, усиливалось. Непоколебимая уверенность в силе легионов серьезно пошатнулась. На смену благодушию и чрезмерной гордости пришла тревога.
— Но вас ведь это не удивляет? — спросила канцлер, становясь рядом с ней.
— Нет, конечно. Даже я готова признать, что время от времени испытываю опасения, Фелис.
— Это вполне естественно. Всеведущий разгневан. Его лицо отвратилось от нас, а туманы скрывают от нас наших врагов.
— Ох, Фелис! — фыркнула Эрин. — Я уважала бы тебя намного сильнее, если б ты не была такой высокопарной.
Лицо канцлера стало таким же холодным, как утренний воздух.
— Не напускай на себя этот вид! Прислушайся к своим словам. Ты создаешь страхи там, где их не должно быть.
— Но, мой Адвокат, вы ведь согласитесь, что, если бы Всеведущий был на нашей стороне в битве с Цардом, Он обязательно запретил бы туману упасть. Он помогает им приблизиться к нам. Ускоряет нашу гибель.
— Нет, я не соглашусь. — Эрин покачала головой. — Туманы дуса — это ежегодное погодное явление, которое наши ученые уже очень давно объяснили. Время для войны неподходящее, и цардиты поспешили воспользоваться своими преимуществами. Но все изменится. Окетаны вырвутся. Нератарн продержится до прихода Роберто. Мы победим.
— Бог наказывает вас за то, что вы укрываете мерзости Восходящих, — заявила канцлер. — Конкорд будет спасен, только если вы их отвергнете.
Эрин почувствовала, как в душе нарастает гнев, который переплетался с бессильной досадой и грозил одержать над ней верх.
— Вместо того чтобы проповедовать веру и спокойствие, ты подогреваешь эти страхи и внушаешь беспокойство жителями Эсторра, распространяя его по всей стране. Почему ты действуешь столь неуместно?
— Потому что вера — не то, чем можно пользоваться, когда это удобно. Либо мы верим, либо нет. Возможно, вам следует задать себе вопрос, на чьей стороне находитесь вы, мой Адвокат. Хотя такой вопрос обычно не адресуют живому воплощению Бога на земле, не так ли?
— Ты идешь по самому краю, Фелис. Опусти взгляд, пока не упала. — Эрин указала на лежащий внизу во всем его великолепии город. — Я на стороне спасения жизней как можно большего количества моих подданных. Если я смогу помешать цардитам разрушить то, что мы строили столько веков, я это сделаю. И если Восходящие сыграют в этом какую-то роль, я буду рада ими воспользоваться.
— И, спасая тела своих подданных, вы потеряете их сердца. — Канцлер отступила на шаг. — Я слышу, что они говорят, потому что хожу среди них.
— Ты раздуваешь их страхи в своих целях. И поверь мне, это не пойдет тебе на пользу, когда война закончится и придет время подводить итоги. Не дави на меня, Фелис. Религия тоже развивается. Думаю, тебе пора вернуться в Главный дом и обдумать свое будущее. Кстати, спасибо, что облегчила мое беспокойство.
Взгляд канцлера излучал ненависть. Она хотела повернуться, чтобы уйти, но звук горнов в гавани остановил ее. Канцлер снова встала на балконе рядом с Эрин. Они ожидали звуков, которые предупредят о нападении, но их не последовало. Вместо этого горны просигналили отбой тревоги, и на спокойной воде за молами гавани неспешно появились три корабля. Два двинулись дальше, тогда как у третьего явно были проблемы, он шел на веслах. Корабль лишился мачты, она переломилась пополам, повредив палубу и планшир.
Даже с такого расстояния Эрин смогла разглядеть большой темно-синий флаг, который трепетал на мачте первого корабля, показывая, кто находится у него на борту. Стоявшая рядом с ней Коройен замерла. Эрин увидела, как лицо канцлера превращается в маску злобного презрения.
— Твой обвинитель приплыл в гости, — заметила Эрин. — Удивлена, что его видишь, правда?
— Перемещения Арвана Васселиса меня больше не касаются, — отрезала канцлер. — Вы сказали это совершенно ясно.
— Мне тоже так казалось, — согласилась Эрин. — Но напомни мне. Легион Доспехов Бога под командованием Хорста Веннегура. Их долг заключался в том, чтобы защищать побережье к северу от Карала, я не ошибаюсь?
Канцлер настороженно склонила голову.
— Надо полагать, он потерял карту или перепутал север с югом.
— Мой Адвокат?
— Мне только что сообщили, что он двигался на юг, проходя в день больше двадцати пяти миль, и направлялся в глубь Карадука. К Вестфаллену, возможно.
— Эрин, я могу заверить вас, что…
— И он должен был добраться туда… сейчас прикинем… Дней двенадцать или даже четырнадцать назад, я бы сказала. Как раз столько времени нужно, чтобы проплыть от Вестфаллена до Эсторра, если ты вынужден бежать.
— Мой Адвокат, если вы обвиняете меня в…
— Ах, молчи! Твои протесты так скучны! Возможно, ты слышишь, о чем говорят жители Эсторра, канцлер Коройен. И я уверена, что они подтвердят все, чего ты пожелаешь. Но я вижу и слышу все. И я никогда не забываю неповиновения или предательства. Я пойду встречать маршала-защитника Васселиса и всех тех, кого он взял с собой в столицу. И если я увижу на пристани хотя бы одного из твоих чтецов или легионеров, если я услышу хоть одно замечание насчет его веры, я тебя арестую. — Она махнула Фелис рукой. — Желаю приятно провести день.
* * *— Левые табань, правые — на счет сорок!
Ильев потянул румпель на себя, и капер резко повернул налево. Цардитская трирема вынырнула из дыма, который валил от пылающей биремы Конкорда, направляясь прямо на них. Вражеские стрелы покрывали воду рябью и стучали в планшир.
— Правые табань, левые — на счет тридцать!
Их слаженностью можно было гордиться. Враг решил, что с его судном покончено. Однако им до этого очень и очень далеко. Триарх резко отклонил румпель от себя, поворачивая направо и уходя от триремы под острым углом. Его команда устала, они перешли все мыслимые пределы. И все равно четко исполняли приказы.
Начинался рассвет, вызывая слабое свечение тумана, который клубился над морем и поднимался высоко к небу. Повсюду видны были пожары и дым. Горящие обломки усеивали поверхность океана. Его морская пехота стояла на корме, удерживая поврежденный, погнувшийся таран над водой. Во время трех абордажей Ильев потерял семерых гребцов и двух воинов. Потери пока не стали критическими, но для последней атаки ему понадобится еще один капер.
Было очень трудно оценить успешность прорыва. Капер Ильева оказался в нескольких милях от пристани, следуя за флотилией из двадцати бирем и трирем, пытающейся уйти от осажденного острова и прорваться к эсторрской гавани. До цели под обычными парусами и на веслах можно дойти за десять дней. По мнению Ильева, это на три дня больше, чем необходимо. Окетанам надо найти где-то новые силы. Что до его отряда, то они готовы перейти на любое попутное судно.
Яростное сражение шло всю ночь. Первые стычки были легкими за счет эффекта неожиданности. Цардиты никогда раньше не видели суда окениев, но теперь они знали о них все. Тридцать каперов прошли до северной оконечности острова, нанося сокрушительные удары, пока цардиты — некоторые из них — не извлекли из этого уроков. Камни катапульт стали находить суда, вцепившиеся в цель. На лестницы выливали бочки с горящим маслом. И у каждого вражеского матроса под рукой появились луки со стрелами и меч, которыми они сражались, когда абордажная команда выбиралась на палубу.
