Александр Казанцев - Сильнее времени (Фантастический роман с иллюстрациями)
— Должно быть, и любили же вы ее!
— Еще бы! Мы с Марией Робертовной в ней души не чаяли. Мэри особенно любила с ней беседовать. Да и Лада тоже. Она сама подбегала к прибору, который стоял в моем кабинете, и лаем требовала, чтобы на нее надели шлем. Знала несколько сот слов… и даже по-английски. Это все Мария Робертовна!..
— Я уже полюбила ее, свою предшественницу, — сказала Вилена, разглядывая спящую собаку.
— Ее предок был заслуженным воином. В то далекое для нас время Великой Отечественной войны он обнаружил и помог разминировать десять тысяч фашистских мин. А сколько его собратьев оказывали тогда помощь раненым, проносили сквозь шквальный огонь донесения, задерживали шпионов, преступников!.. И все эти услуги принимались человеком от собак без малейшего признания за ними примитивного мышления. Видно, предостаточно в нас высокомерия «богоподобного существа», каковым издревле в силу своего невежества вообразил себя человек.
— Поговорить бы с ней, когда проснется, — мечтательно сказала Вилена.
— Вот! — обрадовался академик. — В этом вся суть. Ежели удастся вам с ней поговорить по душам, ежели окажется она после анабиоза к этому полностью способной, тогда… — и он выразительно посмотрел на Вилену.
— Я на все согласна, на все…
— Приходите завтра. Попробуем при вас пробудить ее… А там видно будет. С родными поговорите… вот что…
Глава пятая… ХУЖЕ СМЕРТИ
Вилена вернулась домой полная надежд и все без утайки поведала, но… одной только бабушке. Та очень рассердилась, стала упрекать ее в эгоизме и легкомыслии, но тоже никому об этом не сказала.
На следующий день бабушка повела Вилену в Институт жизни за ручку, как когда-то в первый класс школы.
В лабораторию академика Софья Николаевна не пошла. Осталась ждать результатов опыта на улице и все бормотала себе под нос, что вот-де, дожила, что вместо собаки внучку на опыт положат.
А внучка ее, Вилена, вместе с академиком Руденко, добродушным толстым профессором Лебедевым из Института мозга и синеглазой лаборанткой Наташей стояла перед прозрачной камерой.
За ночь куб подняли из подвала в лабораторию с пластиковыми стенами. Наташа испуганно косилась на Вилену. Режим подогрева был задан автоматам еще с вечера.
— Пожалуй, наша спящая из стеклянной стала каменной, — сказал Лебедев и, заметив удивление Вилены, пояснил свою мысль: — Хрупкими, как стекло, мышцы становятся при глубоком замораживании. Сейчас они уже отошли. Лишь бы целы остались нейроны мозга.
— Мы усыпляли до Лады предостаточно мелких животных, — заметил академик.
— По прежним вашим опытам, Владимир Лаврентьевич, нельзя было судить о сохранении сознания у подопытных животных.
— Вот теперь будем судить, — сказал академик и выразительно посмотрел на Вилену.
— Атмосфера, давление внутри камеры нормальные, — доложила Наташа.
— Ну что ж… приступим, — вздохнул Руденко. — Придется мне на старости лет быть бородатым принцем. Сейчас мы разбудим нашу красавицу электрическим поцелуем в сердце. Дадим ему импульс, дабы оно начало сжиматься.
Руденко подошел к пульту.
Вилене кольнуло сердце, словно электрод был введен в ее грудь, а не в грудь собаки еще до усыпления.
Тело Лады дернулось, лапы вытянулись, глаза открылись.
— Владимир Лаврентьевич, да она смотрит, как живая!
— Она и должна жить, Наточка.
— Взгляд мутный, — отметил Лебедев.
— Пульс учащается, — доложила Наташа. — Дыхание двадцать.
Грудь у лаборантки порывисто вздымалась, словно опыт происходил с нею.
— Живет! Живет! — радостно воскликнула она.
— Будто сама просыпаюсь, — как зачарованная произнесла и Вилена.
— Покуда еще мы вас не усыпили, — проворчал академик.
— Проснулась! Как я рада за вас, Владимир Лаврентьевич! И за вас, Вилена Юльевна! Только… — начала было Наташа и замолчала.
— Надобно скорее ее освободить, — распорядился академик. — Эка опутана, бедняжка, ремнями и пошевелиться не может, — и он направился к двери камеры. — Признаться вам, боюсь я первого собачьего вопроса. — Он посмотрел на шлем, который держал в руках. — Непременно спросит о Мэри… Не всех пробудишь, как Ладу.
Академик, вздохнув, вошел в прозрачную камеру. Спирали проводов от шлема тянулись за ним.
Снаружи было видно, как он подошел к постаменту, как стал ослаблять ремни, отключать провода измерительных датчиков, готовясь надеть шлем на голову собаки.
Профессор Лебедев запечатлевал происходящее портативной видеокамерой.
Освобожденная от ремней собака поднялась, потянулась и сладко зевнула, потом оглянулась на академика и зарычала.
Руденко хотел погладить ее, но она спрыгнула с постамента и отскочила в угол.
— Лада, Ладушка! Да что ты? — ласково говорил ее хозяин. — Поди сюда, хорошая моя, поди. Сейчас поболтаем с тобой. Хочешь?
Собака оскалилась. Академик потянулся к ней, а она цапнула его за руку. Он выронил шлем, держась за укушенную кисть.
— Назад! — крикнул Лебедев, бросаясь в прозрачную дверь и размахивая видеокамерой. — Тубо! Фу! Владимир Лаврентьевич, дорогой, скорее выходите. Типичный случай потери памяти. Она вас не узнала.
— Как так не узнала? Это же Лада! — бормотал академик.
Собака рычала, бросаясь на Руденко.
— У вас кровь, — сказал Лебедев, загораживая академика своим крупным телом и защищаясь от собаки видеокамерой.
— Какой ужас! — воскликнула Наташа.
— Нужна перевязка? Где тут у вас аптечка? — спросила Вилена.
Наташа удивленно посмотрела на нее и выбежала из лаборатории.
Тем временем Руденко выбрался из камеры, а за ним и Лебедев. Пиная невменяемую собаку и отбиваясь от нее, он еле протиснулся через дверь камеры наружу и захлопнул ее за собой.
Наташа вернулась с аптечкой. Вилена уверенно достала бинт и раствор мумие, древнего сказочного заживляющего средства, изготовлявшегося теперь синтетически.
— Уколов против бешенства можно не делать, — бодрился академик. — Анализ ее организма известен во всех подробностях. Вирусов бешенства, безусловно, нет. Она просто меня не узнала спросонья. Вот не думал, что забудет.
— Не узнала? Забыла? Самого близкого, самого любимого человека? — причитала Наташа, вопросительно глядя на Вилену.
— Увы… симптомы ясны. Необратимые процессы в мозгу. Ожило не то существо, что уснуло, — заключил профессор Лебедев.
Вилена бинтовала руку. Вертикальная складка залегла у нее между бровями.
— Ожить и не узнать, — сухим, чужим голосом произнесла она. — Это же хуже смерти.
— Хуже смерти, — подтвердил академик.
Собака опрокинулась на спину и стала корчиться в конвульсиях.
— Наташенька, проследите, что с бедняжкой произойдет, — сказал академик. — Пойдемте в мой кабинет. Надобно поразмыслить… о будущем.
— О будущем?! — протестующе воскликнула Наташа. — Разве не ясно? Вы же сами сказали: хуже смерти. Заснуть ради него, а проснувшись — не узнать! Как же можно?
— Наточка, голубушка! Прения сторон еще не начаты.
В кабинете Вилена села на стул, не касаясь его спинки. В висках у нее стучало, мысль лихорадочно работала. Она чувствовала себя так, будто на нее легла вся тяжесть опыта. Крепко сжатые губы, напряженный взгляд говорили об ожесточенном упорстве.
Академик сидел за громоздким письменным столом. А профессор Лебедев грузно шагал по кабинету, разглядывая коллекцию черепов между книжными полками.
Дверь из кабинета вела на веранду, а оттуда в парк.
— Вы же сами все видели. Я готов был помочь вам.
— Бедная Лада, — сказала Вилена и еще плотнее сжала губы.
— Признаться, надеялся я пожить с ней, поговорить у камелька.
— Такая неудача! Такая неудача! — горевал Лебедев.
— Не скажите. Как бы ни было жаль Лады, но отрицательный результат опыта — это тоже результат. И весьма важный, весьма важный. Вот Вилена Юльевна поймет это.
— Прекрасно понимаю, — согласилась Вилена и, пристально глядя на Руденко, спросила: — Но ведь вы не отступите? Будете продолжать опыты?
— Непременно будем.
Вошла печальная Наташа:
— Подопытная собака погибла.
Руденко развел руками, повернулся к Вилене.
— Вы сказали, что продолжите опыты. Я готова.
Академик нахмурился:
— Еще себя я бы мог усыпить после неудачи с Ладой, но вас… Простите, я все-таки врач по специальности, — и отвел глаза.
Вилена не успела ответить. Вошел с веранды Виев:
— Прошу простить. Я хоть и не обещал приехать, но, узнав о вашем решении, не удержался.
— Занавес уже опущен, — горестно усмехнулся Руденко.
