Стив Лайонс - Имперская гвардия: Омнибус

— Продолжайте, полковник.

— Комиссар, мне жаль, но у нас вышла небольшая задержка.

Эти слова будут сниться мне до конца моей жизни. Они предвещали потерю целой планеты.

— Если не можешь его починить, то убери с дороги, — сказал Рогге капитану Янну Керенцу. — Взорви, если потребуется.

Керенц захлопал глазами, услышав предложение умышленно уничтожить «Леман Русс».

— Это всего лишь гусеницы… — начал он.

— На разбирательство с которыми мы вряд ли можем тратить время в данный момент. И уж точно не в этом месте.

Этот человек что, не понимает, что значит слово "неотложность"? Ауметский бронетанковый имел задание, и его выполнению не воспрепятствует дурацкая механическая неисправность одного-единственного танка. Его гусеницы развалились в самый неподходящий момент. Этот танк был головной машиной ведущей колонны, а дорога уводила в теснину, прежде чем раздаться снова. Там едва хватало места, чтобы машины могли идти по двое, а эта не только остановилась прямо в сужении, так ещё и перекосилась вбок.

— Катки вообще не могут найти сцепление с дорогой?

Керенц отрицательно потряс головой:

— Нет, сэр. Возможно, нам удастся протолкнуть его бульдозерным отвалом…

— Через всю длину прохода? — издевательски спросил Рогге. Ущелье имело в длину два километра. — И что тогда? Нам в любом случае придётся его бросить. Нет уж. Уничтожь его сейчас. Я желаю, чтобы через пять минут мы были в движении.

Рогге следил за тем, как Керенц идёт обратно к началу колонны машин, с башни "Обрекающего Гласа" — своего «Лемана Русса» модели «Покоритель». В напряжённой походке капитана просто-таки читалось неудовольствие. Рогге скривился. Принимать тяжёлые решения было его обязанностью. Он принял правильное. С каждой секундой основная масса войска Яррика увеличивала расстояние между ними. Комиссар выразился ясно: наступление не прекратится, не приостановится, даже не замедлится. На стороне людей была скорость, впереди уже маячила победа, но орки воспользуются малейшей заминкой. У Рогге было задание. Обязанностью полковника было его выполнить.

Так он и сделает.

Керенц выполнил приказ. В отдалении бухнул уничтоженный танк. Но прежде чем машины двинулись вперёд, прошло десять минут, а не пять. Рогге чертыхнулся себе под нос. Он не стал спрыгивать внутрь башни. Он таращился в ночь перед собой, на свет фар, превращённый клубящейся пылью в грязные мазки, и пытался справиться с нарастающим раздражением. Ему не хотелось, чтобы экипаж видел его выбитым из колеи. Он не мог думать ни о чём, кроме потерянного времени. Чтобы его наверстать, их полку придётся основательно прибавить скорость. Его изводила мысль о том, что его сочтут непригодным.

Ещё он страшно боялся прибыть на место и обнаружить, что война закончена. "Сын, — спросит его повелитель и отец, — какую роль ты сыграл в Голгофском крестовом походе?" А он в ответ: "Отец, я славно покатался на своём танке".

Его лицо пылало в предчувствии позора. Ему хотелось, чтобы полк нёсся вперёд. Вперёд к Яррику, вперёд к триумфу и славе Аумета и Империума. Вперёд к доказательству того, что он сам чего-то стоит.

"Обрекающий Глас" вышел из прохода. Как и все полковые командные машины, он располагался в середине наступающего войска, так что связь со всем полком была если и не гарантирована, то по крайней мере, работала настолько устойчиво, насколько это вообще было возможно. Половина полка всё ещё оставалась в проходе позади, а ведущие подразделения снова снижали темп. Рогге грохнул кулаком по крыше башни, сморщился от боли, затем спустился вниз. Внутри танка было шумно от рёва двигателей и вибрирующего металла, но здесь было проще, чем снаружи, расслышать звуки в ушной вокс-бусине. Он уже приготовился рявкнуть, чтобы на линию позвали Керенца, но тут капитан сам обратился к нему.

— Полковник, — сказал Керенц, — мы только что наткнулись на ответвляющуюся дорогу, уходящую глубже в горы.

— Насколько широкую?

— Достаточно для трёх машин, может быть, четырёх.

— Признаки активности?

— Нет, сэр. Но проход делает резкий поворот. Мы не можем видеть очень далеко по его ходу.

Рогге заколебался, разрываясь между двумя необходимостями. Он не сможет защищать тыл армейской группировки, если её не нагонит, но он также не выполнит свой долг, если проигнорирует проход. Задержаться, чтобы проследовать тем путём, и Император знает, насколько долго…

— Заглушить все двигатели, — приказал он. — Мне нужна полная тишина.

Танковая колонна встала, двигатели выключились, выкашляв дым. Менее чем через минуту весь полк погрузился в неподвижность, и единственным звуком было пощёлкивание остывающего металла.

— Керенц, — передал Рогге по воксу, — мне нужен полный скан ауспиком, и я хочу, чтобы ты слушал. Если на той дороге есть зеленокожие, мы должны их услышать.

— Сэр, при всём уважении, ветер и атмосферные условия…

— Это мои приказы, капитан. Выполнять.

Рогге ждал, рисуя в воображении войну, которую он пропускал, и желая, чтобы орки обладали благоразумием и оказались не здесь, а вместе с остальными своими товарищами. Чем больше он об этом думал, тем сильнее сознавал, что понапрасну теряет время. Даже если там и сидело в засаде несколько этих зверюг, чего они могут надеяться достичь? Подавляющая масса их армии драпала сломя голову.

— Никаких показаний, никаких звуков, полковник. Но… — доложил назад Керенц.

— Хорошо.

Никаких орков. А даже если они там и были, то у них хватало мозгов не двигаться с места. И даже если, если они окажутся идиотами и нападут, они не смогут составить угрозу. Такое было просто-напросто невозможно. Решение было лёгким. Единственным, которое можно было принять.

— Двигаться дальше, — сказал он. — Полная скорость.

Рискованно в ночное время, но путь был чист, скалистые лощины беспрепятственно выводили их прямо к остальной войне.

Жуткая тишина остановленного полка взорвалась жаждущим битвы рёвом сотни танков. Звук отражался эхом от окружающих скальных стен, перерастая в могучую какофонию. Сыны Аумета устремились вперёд. Рогге снова выбрался наверх через люк. Он сел позади тяжёлого стаббера, который был установлен на башне, и начал смотреть на проплывающий мимо скалистый пейзаж. Он увидел тот прогал — справа, в северном утёсе. Когда он проезжал мимо, то почувствовал, как у него засосало под ложечкой, совсем чуть-чуть. Этот проход уводил в безжизненную багряную ночь Голгофы, и после первых нескольких сотен метров он погружался во мрак. Рогге таращился в него с ощущением праведной уверенности. Он сделал правильный и единственно возможный выбор.

И всё же, когда прогал остался позади, он обернулся и продолжал наблюдать за ним, пока тот не исчез из виду. Он так и ехал лицом назад, пока не рассудил, что последние машины полка прошли ущелье. Тогда он снова развернулся, чтобы с надеждой смотреть вперёд и желать, чтобы движение бронированных машин можно было ускорить силой одних лишь ожиданий. Мне следует связаться с Ярриком, подумал он. Надо дать ему знать, что мы подходим.

Вокс взорвался. Доклады и проклятия хлынули по вокс-бусине таким потоком, что смысл потерялся, рассыпавшись на осколки паники. Рогге стремительно развернулся. В первый момент он не мог увидеть ничего неправильного. За его спиной тянулась колонна танков, уходящая в ночь. Но затем он услышал. Он услышал всю чудовищность своей ошибки. Она звучала как моторизованная лавина, перекрывая ветер и грохот двигателей, стискивая в своей хватке весь полк. Она захлестнула уши Рогге и его рассудок. Она захлестнула его душу. И, колотясь о его грудную клетку, становясь всё ближе и ближе, она предстала перед его глазами. Он увидел лавину металла и зверья, прогрызающую себе путь к голове полковой колонны.

Когда этот кошмар приблизился, весь этот шум обрёл смысл. Неистовство ксеносов, оружия и машин звучало ужасающе похоже на хохот.

ГЛАВА II

Растоптанные

Войско, которое вынеслось из прохода на Ауметский полк, не было простым засадным отрядом. Эта было полчище, о котором Рогге прежде не мог бы и помыслить. Он не имел понятия о его общем размере, но возглавлявшие его боевые машины могли состоять на службе только у полноценной армии. Распихивая в стороны своих меньших сородичей, давя любого из своей собственной пехоты, кто не проявлял достаточно проворства, шли сверхтяжёлые танки. Боевые крепости. Они не уступали размерами «Гибельным Клинкам», но были извращёнными, вульгарными монстрами. Они щетинились вспомогательными орудиями и к тому же были украшены вереницами труб, изрыгающих жирный чёрный дым, словно мануфакторумы, превратившиеся в катящихся вперёд предвестников гибели.