Ник Кайм - Саламандры: Омнибус
— Наковальня! — произнес Кадай остальную часть пароля, и опустил пистолет.
В двадцати метрах впереди опиравшийся о переборку раненый воин Саламандр медленно опустил вытянутую руку с болт-пистолетом.
Облегчение в голосе Кадая было ощутимым.
— Спокойно. Это Фугис. Мы нашли его.
Бенен вышел из теней вместе с маленькой группкой выживших. Низкий и невзыскательный, он носил кожаный передник и грязный комбинезон, выпиравший из-за его тучной фигуры. Его измазанную смазкой макушку обрамляла пара очков.
Он не походил на человека, способного уничтожить целый город.
От Кадая не скрылось многозначительность стоявшего перед ним решения, пока он разглядывал человеческого инженера.
— Ты можешь провентилировать атмосферу Кирриона и очистить город от газа?
— Д-да, мой повелитель, — из-за заикания человек казался еще более безобидным.
Целясь болтерами наружу, Саламандры сформировали защитный кордон вокруг переборки, где скрывались Фугис и оставшиеся в живых. У апотекария была сломана нога, но, по крайней мере, он все еще находился в сознании, хотя и не в том состоянии, чтобы сражаться. После обнаружения апотекария на туннельный комплекс опустилась жуткая тишина, будто сам воздух затаил дыхание.
Кадай уставился на Банена.
Я подпишу смертный приговор тысячам…
— Сопроводите их обратно на площадь Аереона, — сказал он брату Ба’кену. — Начните очищение города так скоро, как это будет возможно.
Ба’кен отдал честь. Саламандры расформировали оборонительное построение, когда столь долго сдерживаемый воздух хлынул обратно.
В нескольких метрах далее по коридору, из люка в крыше выпрыгнул одинокий повстанец, сжимая в тонких пальцах гранату.
В коридоре громко и хрипло взревели болтеры, разорвав культиста на куски. Взорвавшаяся граната разлетелась в огненной буре. Саламандры встретили ее без колебания, прикрывая бронированными телами напуганных людей.
Из темноты впереди них раздались звуки сотен бегущих ног.
— Боевое построение! — выкрикнул Кадай.
Из-за угла появилась толпа хищных повстанцев. Встроенные в стены и крышу люки внезапно открылись, и оттуда потекли культисты, подобно толстым вшам, вылезающим из трещин.
Кадай взвел пистолет.
— Саламандры! Принесите им смерть!
Расчет культистов подтягивал автопушку. Дак’ир расстрелял их из болтера, прежде чем они успели установить орудие.
— Ягон… — Цу’ган попытался перекричать бурлящий шум боя.
— Атмосфера в норме, сэр, — ответил воин Саламандр, точно зная, что было на уме у сержанта.
Цу’ган оскалил зубы в дикой улыбке.
— Очищай и сжигай, — прорычал он, и прикрепленный к его комби-болтеру огнемет взревел.
Жидкий прометий воспламенился от контакта с воздухом, извергая в коридор всепожирающую волну огня.
Шен’кар усилил пожарище собственным огнеметом. Пламя испепеляло культистов, превращая их тела в медленно рассыпающиеся тени за отсвечивающим маревом.
Все это длилось едва ли несколько секунд. После того, как пламя, наконец, утихло, на его месте остался лишь дым и обугленные остатки. Были уничтожены десятки повстанцев — от некоторых не осталось ничего, кроме пепла и костей.
— Ярость огня принесет Саламандрам победу в этой войне, — сказал Фугис, когда Астартес вновь готовились разделить силы. Апотекария поддерживал Ба’кен, стоявший среди тех, кому предстояло вернуться на площадь Аереона.
Кадай был непреклонен насчет того, что Фугису и людям следовало предоставить всю возможную защиту. Если это означало сильное дробление сил Саламандр, тогда так тому и быть. Капитан будет прокладывать себе дальнейший путь лишь с Цу’ганом, Дак’иром, чемпионом роты Век’шеном и почетным братом Шен'каром в качестве свиты. Остальные возвращались обратно.
— Я уверен в этом, — ответил Кадай, став напротив него. — Но ценой тысяч жизней. Я надеюсь лишь на то, что цена будет достойной этого, старый друг.
— Достойна ли этого любая цена? — спросил Фугис.
Апотекарий больше не говорил о Киррионе. В уме Кадая вспыхнуло горькое воспоминание, но он тут же подавил его.
— Пришлете весть, что когда достигнете площади Аереона и удалите газ. До тех пор мы будем ждать здесь.
Фугис кивнул, хотя это принесло апотекарию еще немного боли.
— Во имя Вулкана, — сказал он, отдавая воинское приветствие.
Кадай повторил слова, ударив кулаком о нагрудную пластину. Апотекарий бросил на него прощальный утешительный взгляд, прежде чем дать Ба'кену увести себя. Кадаю едва ли было легко от мысли о тысячах безвинных, которые все еще находились в городе, и их незнании того, что с ними скоро должно было произойти — судьба, которую он создал собственными руками.
— Император, прости меня… — тихо прошептал он, смотря вслед уходящим Саламандрам.
Над площадью возвышался остов Ауры Иерона. Когда-то, как и большая часть Кирриона, он был прекрасным в своей строгости — белое серебро, сплавленное с холодным мрамором. Теперь он был храмом бойни. Его стены были покрыты кровью, просачивающейся в трещины искусно созданного мозаичного пола. Бежавшую вокруг обширных границ храма высокую внешнюю стену прерывали упавшие колонны. Установленные в затемненных альковах статуи были обезглавлены или испачканы грязью, портя их бледное бессмертие.
Каменная кладка была измазана грубыми символами, восхваляющими темную славу «Культа Правды». Над растрескавшимся помостом в задней части зала доминировал темный алтарь, преображенный зазубренными клинками и запятнанный кровью. Вырванные из структуры подбрюшья Кирриона металлические перекладины были целиком притащены в храм, оставив на тусклом мраморе рваные следы. С них, в качестве подношений богам Хаоса, свисали почерневшие трупы, останки верных стратосцев. Оскверненная святыня Императора Человечества, Аура Иерон стала теперь приютом разложения, куда поклоняться приходили лишь проклятые.
Нигилан получал удовольствие в унижении храма, рассматривая издалека инструменты своей темной воли.
— Нам не стоит оставаться здесь, колдун. Мы получили то, зачем пришли, — из теней проскрежетал голос, отдающий дымом и пеплом.
— У нас здесь двойная цель, Рамлек, — раздражающим мерным тоном ответил Нигилан. — Мы достигли лишь первой части.
Отступник Воин Дракона оглядел окровавленную площадь Ауры Иерона из почерневшей приемной над единственным алтарем. Он с интересом наблюдал за Говорящим, обманывающим и убеждающим массы культистов, греющихся в неестественной ауре его змеиной риторики.
Клеймо, которое Нигилан выжег на плоти верховного жреца более трех месяцев назад, когда Воины Дракона впервые пришли на Стратос, хорошо распространилось. Оно почти заразило все его лицо. Посаженное колдуном семя скоро должно было созреть.
— Жизнь за жизнь, Рамлек — тебе это известно. Горган готов?
— Да, — проскрежетал рогатый воин.
Нигилан тонко улыбнулся. Рубцы на его лице растянулись от редкого использования этих мышц.
— Наши враги скоро придут, — прошипел он, и по его кулаку затрещала психическая сила, — и тогда мы отомстим.
Глаза, подобные зеркальному стеклу, смотрели из-под сводчатого прохода мавзолея, более слепые, немигающие в своей смерти. На губах и веках мертвеца скопились крошечные кристаллы льда, заставляя их отвисать будто бы в летаргии. Несчастный бедняга был наполовину вытащен из каменной могилы, его ослабевшая безжизненная голова свисала над краем.
Он был не один. По всему храмовому району лежали мертвые горожане и повстанцы, погибшие от удушья, когда началась вентиляция атмосферных процессоров. Некоторые сжимали друг друга в последних отчаянных объятиях, смирившись со своей участью; другие боролись, уцепились в собственное горло в тщетной попытке наполнить воздухом легкие.
Руины храмового района были тревожно тихими. Это казалось странно уместным: тишина опустилась подобно савану на расколотые монолиты и мрачные молельни; акры кладбищ, посреди которых возвышались усыпальницы и склепы; закутанные в мантии статуи, согбенные от темного воспоминания.
— Так много смерти… — произнес Дак'ир, вспомнив об еще одном месте, в котором он был десятилетия назад, и взглянул на капитана. Кадай, казалось, переносил все это стоически, но Дак'ир мог сказать, что это не оставляло его безучастным.
Саламандры прошли через город, не встретив сопротивления, крадясь подземными дорогами частного тоннельного комплекса. Хотя у него и не было карты подземного лабиринта, технодесантник Аргос определил маршрут, основываясь на расположении скрытого входа и визуальных докладах его боевых братьев, которые они передавали по мере продвижения через тусклые туннели. После часа блужданий узкими темными коридорами, Саламандры, наконец, выбрались наружу, чтобы столкнутся с торжественностью храмового района.
