Стивен Эриксон - Буря Жнеца
Темные глаза Орбина блеснули на него из складок жира. – Я наслышан об эффективности Эдур.
– Да.
Прозванный Правдоискателем мужчина продолжал: – У Истых Патриотов есть вопросы относительно белокожего Эдур, так называемого Белого Ворона. Из какого племени он происходит?
– Ни из какого. Он не Тисте Эдур.
– Ага. Я удивлен. Описание…
Брол Хандар молчал.
– Смотритель, мы можем помочь?
– Пока что это не нужно, – отозвался Эдур.
– Меня очень удивляет, что вы все еще не сомкнули кольцо вокруг группы, не пленили их. Мои информаторы утверждают, что Эдур – никто иной, как Фир Сенгар, брат Императора.
– Я же сказал: проходы блокированы.
– Ах, тогда вы сжимаете сеть даже сейчас, пока мы беседуем.
Брол Хандар улыбнулся: – Орбин, вы недавно упоминали, что Болкандийский Сговор – изобретение Совета Вольности. Тем самым вы подтвердили, что истопатов с ним ничто не связывает?
– Вовсе нет. Совет использует нашу сеть весьма регулярно.
– Нет сомнения, вас за это вознаграждают.
– Разумеется.
– Я нахожу, что…
Орбин поднял руку, склонив голову набок: – Прошу извинить, Смотритель. Я слышу звуки тревоги. – Он с ворчанием встал, толкнул дверь кареты.
Удивленный Брол молчал, глядя в спину летерийца. Едва закрылась дверь, он потянулся к потайному отделению и достал плетеный шарик, пропитанный ароматами трав. Прижал к лицу. Потянул за шнурок, заставляя возчика схватить поводья. Карета накренилась и покатилась. Брол уже и сам слышал звуки тревоги, настоящую какофонию. Он склонился, заговорив в трубку: – Правь на те звуки, возчик. – Он помешкал и добавил: – Не спеша.
***У гарнизона Дрены есть не менее дюжины каменных зданий к северу от городского центра. Арсеналы, конюшни, казармы и штаб, все приспособленные для обороны. Хотя сам комплекс не окружен стенами. Некогда, столетия назад, Дрена была столичным городом; после продолжительной войны с Овл’даном осажденный король призвал отряды летерийцев для победы над номадами. Несколько десятилетий спустя всплыли доказательства, что весь военный конфликт был результатом манипуляций Летера. Так или иначе, но армия Летера не ушла, король принял титул визиря, а впоследствии он сам и все наследники погибли в результате череды случайных происшествий. Сейчас это история, давняя, а такую встречают равнодушно.
От плац-парада при гарнизоне расходятся четыре авеню: одна ведет на север, сходясь с Воротной дорогой, выходящей из города и становящейся Северным трактом. Это самая малопосещаемая из выводящих за стены дорог.
В тенях, простершихся под крытым балконом дворца, стоявшего сразу за арсеналом, на северном проспекте, можно было мельком заметить тщедушную фигурку. Кто-то стоял в прохладном сумраке. Грубый капюшон скрывал черты… но если бы прохожий захотел остановиться, напрягая взор, он вздрогнул бы, осознав: на месте лица блестят алые чешуйки, глаза скрыты за щелками прорезей маски. Однако что-то в стоящем заставляло смотрящих на него терять внимание. Взоры скользили, и мало кто вообще помнил, что только что увидел кого-то в тенях.
Он встал там еще до зари, а сейчас было далеко за полдень. Его взор следил за гарнизоном: снующие вестовые, полудюжина посетителей – богатых купцов, продававших лошадей, металлические детали, седла и прочие нужные вещи. Он изучал кожаные доспехи и круглые щиты уланов, их плоские лица, кожу, сожженную до цвета то охры, то пурпура, отчего татуировки становились странно красивыми и тонкими.
Пополудни, едва тени начали удлиняться, человек заметил, что двое летерийцев появились во второй раз. Отсутствие внимания к нему казалось… слишком уж явным. Некий инстинкт посоветовал человеку под капюшоном, что пора уходить.
Едва двое прошли мимо на западную улицу, он выступил из теней, быстро и неслышно последовав за ними. Человек ощущал внезапно проснувшийся азарт – наверное, и что-то вроде тревоги. Почти встав за их спинами, он повернулся направо, уйдя на северную улочку.
Пятнадцать шагов… он нашел темную нишу, в которой можно затаиться. Человек сбросил плащ, освободив руки.
Несколько ударов сердца – и он услышал шаги тех двоих.
Они прошли мимо, настороженные, держащие в руках ножи. Один что-то шепнул. Похоже, они были в замешательстве.
Человек шагнул вперед, намеренно шаркнув правой ногой.
Двое вихрем развернулись.
Овлийский кнут – кадаран шепнул, метнувшись змеей; усеянная острыми словно ножи полукруглыми пластинами размером с монетку кожа мелькнула блестящей дугой, лизнув обоих мужчин по горлу. Брызнула кровь.
На его глазах оба сложились; кровь текла потоком, особенно у человека слева; грязные плиты мостовой покрылись красным. Он подошел к другой жертве, вынимая нож… Острие вонзилось в горло. Затем он с привычной небрежностью срезал лицо противника – кожу, мускулы и волосы. Та же зловещая процедура произошла и со вторым мужчиной.
Двоих ретивых агентов – истопатов постигла заслуженная участь.
Но они всегда работают тройками – один идет в отдалении, следя за первыми двумя.
Со стороны гарнизона раздался тревожный звон – пестрая коллекция колоколов сотрясала пыльный воздух над зданиями.
Скатав мрачные трофеи и запихав их под просторную рубаху из шерсти родара (под ней обнаружился чешуйчатый доспех), мужчина побежал по улице, направляясь к северным воротам.
В дальнем конце улицы появился взвод городской стражи – пятеро в доспехах и шлемах, все с короткими мечами и щитами.
Завидев их, пришелец ускорил бег, опуская левую руку (в ней был кадаран), а правой вынимая из приделанного к поясу сыромятного кожуха топор – рюгту. Толстое древко длиной в бедренную кость, на каждом конце лезвия в форме ущербной луны, расположенные перпендикулярно друг другу. Кадаран и рюгта – древнее оружие Овл’дана; мастерство обращения с ними утеряно более ста лет назад.
Разумеется, городские стражники не имели никакого опыта сражения против такого оружия.
В десяти шагах от первых троих стражников кнут свистнул, размылся, сложившись в «восьмерку». Почти черные в темноте улочки брызги крови полетели в стороны. Двое летерийцев зашатались.
Тощий жилистый чужак бросился к третьему. Ладонь правой руки скользнула по древку, остановившись у кромки левого лезвия, запястье изогнулось – чужак отразил отчаянный замах короткого меча стражника. Затем овл выбросил плечо вперед, правое лезвие вырвалось к лицу противника, угодив прямо под край шлема – лобная и носовая кости хрустнули, железо вошло в мякоть мозга. Остро заточенный край легко выскользнул назад; овл пронесся мимо падающего стражника, взмахнул кнутом над головой; тот обернулся вокруг шеи четвертого летерийца. Он схватился руками за режущие шипы… овл присел на корточки, перехватил топор ближе к правому лезвию… выбросил руку… Пятый блюститель закона выставил щит, пытаясь блокировать удар, но слишком поздно – «месяц» топора вошел ему между глаз.
Кнут натянулся, лишая четвертого стражника головы.
Овл отпустил рукоять кнута, схватился за рюгту обеими руками, у обеих лезвий… и подошел ближе к последнему стражнику, попросту сокрушив ему горло топорищем.
Затем он подобрал кнут и двинулся дальше.
Другая улица. Справа стук копий. Ворота были в пятидесяти шагах слева, в них столпились стражники. Все повернули головы.
Чужак устремился прямо на них.
***Атрипреда Биветт собрала отряд уланов. Сзади нее были двадцать всадников; она послала коня в галоп, направляясь по следу кровавой бойни.
Два истопата посреди улицы. Пять стражников в дальнем конце.
Не рискуя выезжать с улицы, она подала коня влево, одновременно вынимая длинный меч и, наконец, приблизилась к воротам.
Тела повсюду, двадцать или еще больше; лишь двое казались подающими признаки жизни. Биветт щурилась из-под края шлема, холодный пот щекотал кожу под доспехами. Кровь повсюду: пятна на камнях мостовой, брызги на стенах, на самих воротах. Отрубленные руки и ноги. Вонь опорожнившихся, а иногда и выпущенных наружу кишок. Один из уцелевших стонал, мотая головой из стороны в сторону. Кисти обеих рук были отсечены.
Биветт миновала ворота и увидела: четыре павшие лошади, простертые на дороге наездники. Оседающая пыль подсказала, что остальные солдаты прибывшего отряда рванулись преследовать врага.
К ней подошел второй уцелевший. Лицо его было искажено, шлем перекосило на сторону, по шее стекала кровь. В выпученных на командира глазах – пустота ужаса. Он открыл рот, но не смог издать ни слова.
Биветт снова осмотрела поле битвы, повернулась к помощнику – финеду: – Возьми всех солдат, иди за ним. Оружие наизготовку, черти тебя дери! – Она снова бросила взгляд на раненого стражника. – Сколько их тут было?
