Джеймс Клеменс - Звезда ведьмы

— Звезда Ведьмы, — проговорил Мерик. Это имя словно эхо повторили остальные — некоторые с изумлением, некоторые с благоговейным страхом.

— Что это значит? — спросила Нилан.

Елена вздохнула, еще не готовая говорить об этом. Кроме того, у нее оставался последний долг. Она поцеловала Эррила — легкое касание, обещающее продолжение длиною в жизнь, — и поднялась. Она подошла к одинокой фигуре в тени у стены. Елена стояла в солнечном свете, а Джоах прятался во тьме. Он не мог заставить себя посмотреть на нее.

— Джоах, — прошептала она. — Все в порядке.

В глубине сердца она прикоснулась к магии, которая все еще была заперта там. Звезда Ведьмы в конце концов уравновесит и выровняет магию в мире и сделает всех равными. Но будет одно исключение. Елена открыла свое сердце и передала этот дар своему брату. Она чувствовала, что он нужен ему — возможно, не для того, чтобы использовать его так, как он намеревался изначально, но, тем не менее, необходимость была.

Она передала ему дар бессмертия. Его тело вздрогнуло от прикосновения. Он поднял лицо, одновременно с удивлением и ужасом. Она привязала эту магию к его серебристой жизненной силе. И, когда связь была создана, две их энергии смешались, распространяясь по паутине дальше. На какой-то ослепительный миг они были связаны со всеми в пещере. История каждого, его мысли, чувства хлынули в них.

Джоах задохнулся, попятившись, закрывая лицо.

Затем все было кончено. Дар был передан.

Джоах опустил руки и посмотрел на нее из своего темного угла.

— Ч-что ты сделала?

«То, что было нужно…» — подумала она, затем тихо прошептала:

— Проклятье или благословение, делай с ним что хочешь. Но когда череда лет станет слишком тяжкой, расскажи мою историю — расскажи мою историю правдиво — и ты встретишь свой конец.

Он смотрел на нее с ужасом и недоверием. Болезненный смех слетел с его губ. Он отвернулся.

Елена смотрела на него. Как же ей хотелось дотронуться до него! Но вместо этого она сделала более трудную вещь: она шагнула назад. Только что ее заставили искать собственный, путь из тьмы, путь, который никто, кроме нее не мог увидеть. Теперь пришел черед Джоаха. Никто не сможет пройти по его пути, кроме него.

Она повернулась и оказалась лицом к лицу с новым миром. Она подняла свои бледные руки к солнечному свету. Они остались чистыми и белыми, руками женщины.

Эррил пристально смотрел на нее. Елена улыбнулась ему.

Здесь было достаточно магии для каждого.

Итак, история заканчивается…

С этого момента все изменилось. Мы все покинули вершины Зимнего Эйри и вошли в новый мир, выкованный рубиновым кулаком. Но что стало со всеми нами? Я не знаю точно. Я могу рассказать только свою собственную историю.

Стыд гнал меня на запад, мимо гор, мимо Западных Пределов, за границы земель, где садится солнце. На этом пути я узнал, что последний дар Елены — ее бессмертие — и вправду стал моим. Я не старел. Я прожил бессчетные жизни, но только первая имеет значение для меня. И, хотя у меня было достаточно жизненной энергии, чтобы воскресить Кеслу, я обнаружил, что больше не хочу этого. Я даже не пытался. Я не стоил ее любви. Лучше ей быть там, где она спит сейчас, где бы это ни было — в песках ее родной пустыни или в нежных руках Матери.

Однако по прошествии времени даже этого выбора не осталось у меня. Мои способности к магии сна истаивали, как и вся сильная магия в этом мире. За это время сменилось несколько поколений, и постепенно мир стал более простым и, возможно, более скучным местом. Под светом Звезды Ведьмы огры отступили в горы, мираи — в свои моря, а эльфийские кланы рассеялись по миру, и никто не знал, где они.

Возможно, однажды, когда Звезда Ведьмы погаснет, магия вернется, хлынув в горы и долины, но сейчас — эпоха человечества во всем ее блеске и нищете. Я видел золотой век и темные времена, что проходили мимо меня, и я по-прежнему странствую по дорогам, ища ответы, которые всегда были внутри меня.

Сейчас, вспоминая слова, которые я написал в начале этой долгой истории, я вижу гнев в моем сердце. Елена не проклинала меня, только дала мне возможность идти по тому темному пути, на который я сам ступил. Это слишком долгий путь, чтобы пройти его за одну жизнь. Нужны многие жизни, чтобы выжить, несмотря на чувство вины, горечь и даже безумие.

Я и выжил, в конце концов, придя на острова Келла, что у западного побережья. Это было настолько близко к Аласии, насколько я мог позволить себе. Мне не хватило смелости ступить на ее земли снова, но и далеко от нее я не мог быть. Поэтому я прожил эти последние века на Келле, среди островов, безымянным: так никто не мог заметить, что я не старею.

Я смотрю сейчас на мои морщинистые руки, передвигающие перо, — слабое царапанье по пергаменту, на седые волосы, которые падают, словно снег поздней зимы, на высыхающие чернила. Последнее обещание Елены, данное мне, выполнено. В тот миг единения с ней, когда я прикоснулся к серебряной паутине, истории всех остальных хлынули в меня. Я убрал их в сундуки и шкафы. Я не хотел вспоминать их.

Только спустя все эти века я осмелился открыть тайники в своем сердце и встретиться с этими воспоминаниями, со всеми этими жизнями. Я понимаю теперь, почему Елена поставила такую задачу передо мной: написав все эти страницы, изложив эти истории, я нашел самого себя. Я увидел свой путь не только через горечь моего сердца, но и глазами многих других. И сейчас, заканчивая эту историю, я наконец могу сделать то, что ускользало от меня в течение стольких столетий.

Я могу простить себя.

Узнав все эти истории, я наконец понял, что был не лучше и не хуже, чем мои спутники. У всех у нас были тайны, мгновения позора и чести, трусости и храбрости — даже у Елены.

И это знание разрушило чары бессмертия. Елена привязала магию к чувству вины в моей душе. И, как только я освободился от него, чары спали.

Наконец-то я могу уйти к Матери, как и все хорошие люди.

Даже сейчас я ощущаю присутствие рядом. Не Матери, но кого-то более близкого. Хотя и нет здесь вихря призраков или танца лунного камня, я знаю того, кто стоит рядом со мной. Я почти ощущаю ее дыхание на своей щеке.

— Елена, — шепчу я в пустую комнату.

И хотя в ответ я не слышу ни слова, я все равно ощущаю ее признательность, теплоту в моем сердце. В начале этой истории я рассказал, как описал ведьму бесчисленным количеством способов: как шута, как пророка, как деревенщину, как спасительницу, как героя и как злодея. Но за все эти столетия я ни разу не описал ее так, как мое сердце знало ее лучше всего, — как мою сестру.

— Что стало с тобой и с Эррилом? — спрашиваю я… потому что никогда не спрашивал прежде. — Жили ли вы долго и счастливо?

И сквозь века до меня доносится едва различимый шепот, грустный и веселый одновременно: «Мы жили… Это все, что можно сказать».

Я больше не могу вынести это. Я плачу. Слезы падают на пергамент. Мое сердце разбивается и становится чем-то новым — незапятнанным и полным любви.

И хотя ни одна тень не двигается, я чувствую, как ко мне протягивается рука. Я не могу ждать дольше. Это конец всего — моей жизни, моей истории, моего пребывания в мире и прежней Аласии.

Так позвольте мне отложить перо. Есть рука, которую я должен взять.

— Письменно ответьте на этот вопрос ниже и поставьте отпечаток пальца.

— Не вскрывайте печать на последующих страницах, пока не предъявите ответ назначенному вам надзирателю.

Послесловие

Джир'роб Сордун, доктор наук, магистр, руководитель университетских исследований

Приветствую вас, новые ученики Державы!

С превеликим удовольствием я поздравляю тех, кто читает сейчас эти строки. Вы прошли последнее испытание, и вам будет вручена малиновая лента выпускника. Как вы хорошо понимаете, не все ваши друзья из числа учащихся присутствуют среди вас. Многие прошли долгий путь только для того, чтобы оступиться в самом конце. Они не смогли правильно ответить на последний вопрос.

Почему же тексты были запрещены?

Конечно, судя по лентам, которые вы носите, вы знаете правду из своих собственных ответов, но не менее важно знать, что написали остальные. Это последний урок, который еще предстоит выучить на примере тех, кто был послан на виселицы Золотого Древа.

Посмотрите, самое распространенное заблуждение среди ваших не выдержавших испытание собратьев — то, что они слишком доверились автору Свитков, который являлся братом Елены Моринсталь. Они отвечали на последний вопрос, полагая, что слова, написанные им в конце, правдивы, что магия вернется в мир, когда погаснет Звезда Ведьмы. Это просто абсурд, верный признак неспособного к обучению разума. Они позволили себя одурачить и попали под влияние коварной отравы, которую автор вложит в свои тексты.