Анатоль Нат - Бабье царство.

— Да они даже в дырку выгребной ямы заглядывают и ворошат там палкой, — с тихим ужасом в голосе, проговорила баронесса, глядя на Маню широко открытыми глазами. — Где такое видано?

— Привыкайте, баронесса, — улыбнулась Маня. — Теперь так будет всегда. Я поначалу тоже никак не могла к подобному привыкнуть, а потом, ничего, приспособилась. Вот и вы приспособитесь.

— Так это что, — с тихим ужасом в голосе спросила её баронесса, — на всю жизнь?

— Нет, — покачала головой Маня. — Только на время вашего замужества с господином Сидором. Поскольку вы теперь будущая мать его детей и вынашиваете его ребёнка, то охранять вас будут, как зеницу ока. Привыкайте.

— Надеюсь, Советник теперь доволен, — насмешливо заметила она, глядя на разгневанную баронессу. — А то он в последнее время ходил какой-то сам не свой, всё опасался за вас и ваше драгоценное здоровье. Теперь то он может быть спокоен, — хмыкнула насмешливо Маня.

— Не упоминайте про этого мерзавца в моём присутствии, — гневно уставилась на неё баронесса. — Вы бы только видели его гнусную рожу, когда ко мне в землянку ввалилась дюжина ящеров и заявила, что они теперь являются постоянными телохранителями ребёнка своего господина. Сидора то есть.

— Баронесса злыми глазами глядела на Маню и нервно теребила тонкий, кожаный поясок на своём платье.

— Так этот мерзавец прямо расцвёл улыбкой, словно цветок на помойке, — гневно топнула она ногой. — И тут же начал перед ними услужливо прыгать, советуя, где и как им лучше расположиться в моей землянке, чтобы перекрыть все опасные, как он выразился направления. А надо мной буквально т рясётся. Белочка то, Белочка сё, — передразнила она Советника, безобразно скривив личико.

— А тут ещё и этот ваш профессор, вражина, заявился с другой партией ящеров. Ваших ящеров, между прочим, — ядовито уточнила баронесса.

— Так они ещё и поспорили. Кто из них имеет больше прав на охрану. Ваш клан, госпожа банкирша, — баронесса ещё раз бросила ядовитый взгляд на Маню, — или клан господина Вехтора.

— Победил, конечно, клан Вехторов, — неожиданно довольно заметила баронесса. — Как имеющий больше прав на моё тело.

— Да, да, — покивала она головой. — Так вот прямо один из них нагло и заявил, — разгневанная баронесса стояла прямо перед коляской Мани и, уперев руки в бока, сердито смотрела на неё снизу вверх. — У них, мол, больше прав на моё тело. Как будто меня это тело не касается, меня там не было и моё мнение ничего больше не значит.

— Ну это всё? — устало спросила Маня, жалостливо глядя на баронессу. — Если всё, то поехали. Солнце уже высоко, а без ящеров нам теперь из города не выбраться. А они, сама знаешь, какие бегунцы. Только пешком и только неторопясь. Так что только к полудню будем на месте, хоть ехать не так уж и далеко.

— Возмущённо фыркнув и так ничего больше не добавив, баронесса забралась в Манину открытую коляску и с удобством устроилась напротив. Проехав совсем немного и только, только покинув город, она наконец-то не выдержала затянувшегося, на её взгляд, молчания и затараторила снова:

— Что мне здесь нравится, — тут же заявила она, как только они проехали городские ворота, — так это то, что не надо везде ездить верхом. Боже, — схватилась она за голову, — как мне это всё у нас надоело. Стоило только куда собраться, так обязательно закладывай парадный выезд и обязательно верхом на лошади, да ещё в этом дурацком женском седле. Как будто не существует никаких других способов передвижения. Хотя бы даже пешком.

— А их надолго хватит? — тут же переключила она своё внимание на трусивших по обоим краям дороги ящеров.

— Надолго, — мрачно ответила ей Маня, начиная уже уставать от постоянной трескотни баронессы. — Считайте, что на весь день. А если вам здесь так нравится, то и оставайтесь. Вам здесь будут только рады. Тот же господин Сидор, — насмешливо заметила она, бросив искоса взгляд на баронессу.

— А, — отмахнулась от неё баронесса. — Нужна я ему. Да здесь у него бабёнок незамужних, сотни. Так и бегают за ним, так и бегают. Сидор то, Сидор сё, — грустно заметила она. — Даже то, что он уехал, их не останавливает. Постоянно в дом приходят, спрашивают господина Сидора.

— Вот и отлично, — насмешливо заметила Маня. — Вот тебе и ещё одно маленькое дельце, требующее твоего постоянного внимания. Так называемые сидоровы вдовы. Он со всеми так и не успел разобраться, так что ты ими и займёшься.

— И не спорь со мной, — резко перебила она попытавшуюся что-то возмущённо воскликнуть баронессу. — Кроме тебя всё равно некому этим заниматься.

Добившись, таким образом, молчания баронессы, от возмущения потерявшей даже речь, Маня, наконец-то, смогла сосредоточиться на своих мыслях и ощущениях.

Вслушиваясь внутрь себя, Маня с удивлением обнаружила, что неясное чувство тревоги и беспокойства, угнетавшее её последнее время, куда-то пропало и ничем больше себя не проявляло. Даже, как ни странно, у неё улучшилось настроение, несмотря на то, что баронесса изрядно её утомила своей пустой болтовнёй.

— "Ба-а! — мысленно протянула Маня. — Да у девочки же элементарная нехватка общения. Сенсорный голод. Боже, страшно даже представить, что она пережила за последние полгода одинокого сидения в землянке".

— "Хм, — мысленно одёрнула она себя, глядя из-под прищуренных глаз на глазеющую по сторонам баронессу, уже всю извертевшуюся на диване коляски, — ну, допустим и не пол года, а всего только…. М-да, — мысленно почесала она затылок, бегло пересчитав прошедшие месяцы. — Считай, что это и есть пол года. Даже поболе будет пожалуй, — вдруг всерьёз задумалась она, в памяти восстанавливая прошедшее время. — Ну да, май, когда её Сидор привёз, — мысленно стала она загибать пальцы, — июнь, июль. В конце августа, кажись, Сидор с Димоном вышли в поход. Если вообще не в сентябре".

Маша чуть вслух не зашипела в сильнейшем раздражении на саму себя. В памяти ничего не складывалось. Один, два месяца куда-то постоянно проваливались и ни за что зацепиться было невозможно, слишком прошедшее после пригона табунов время было какое-то безликое, незапоминающееся. Из него помнилось лишь одно — работа, работа, работа.

— "Плюс ещё пара, тройка месяцев после их ухода, — упорно пыталась она хоть за что-то зацепиться в своих подсчётах. — Сейчас же у нас ноябрь или уже декабрь? — с тоской посмотрела она на голые, окружающиех дорогу деревья. — Бли-и-ин. Не поймёшь. То ли осень ещё, то ли уже зима. Как время летит. Всего ничего времени прошло, — грустно подумала она, — а как всё изменилось. Уже зима. Куда мы катимся?"

— "Бедная девочка, — мыслями вернулась она снова к баронессе. — Ведь за всё это время ей и поговорить то было не с кем. Друзей нет, подруг нет, мужа, хоть липового, и того уже нет. Из всех людей, с кем можно пообщаться, один только Советник. Да и тот старый козёл, — сердито обругала она про себя старого барона. — Озабочен каким-то бредом: "Великим Делом Возрождения Погибшего Баронства", а чтоб побольше внимания девочке уделить, так его нету. Совсем старый пердун последних мозгов лишился. А несчастной девочке элементарно не с кем было поговорить", — сочувственно подумала Маня, глядя на надувшуюся и расстроенную баронессу.

— "У неё банальный сенсорный голод", — наконец-то поняла на проблемы баронессы. — "Хотя, — мысленно усмехнулась она. У нас, девочек, это называется недотрах. Ну, да ничего, — вдруг сразу повеселела она. — Вот это-то как раз лечится на счёт раз. Сидор вернётся — враз вылечится".

Исчерпав все возникшие вопросы, они обе надолго замолчали и весь оставшийся до завода путь провели молча, хотя у каждой нашлось бы, по крайней мере, с десяток интересующих обеих тем.

Но ни та, ни дугая не были достаточно близкими подругами и только сложившиеся обстоятельства временно свели их на какое-то время. Пока — вместе. Потом — вряд ли.

Как Маша и рассчитала, на место они прибыли точно в полдень. Солнце как раз стояло высоко в зените, когда они наконец-то выехали из-под тёмного полога ещё по осеннему сумрачного леса на слегка припорошенную снегом белую, ярко освещённую полуденным солнцем, просторную, не до конца расчищенную вырубку левого пологого склона широкой речной долины. На противоположном, высоком обрывистом берегу небольшой речушки, разделяющей вырубку на две неравные части виднелся обширный комплекс каких-то деревяных построек, обнесённых даже на вид высокой и мощной оградой.

— Вот полюбуйтесь, — тут же ткнула в ту сторону своим пальчиком Маша.

— Речка Рожайка. А за ней, собственно, и есть наш винокуренный заводик.

Маша, гордо подбоченясь, довольно смотрела на Изабеллу, удивлённо рассматривающую открывшуюся перед ними обширную, плоскую вырубку, сияющую голой плешью на месте бывшего здесь ещё недавно густого лиственного леса. Следы былого лесного величия гордо высились сложенными по краю вырубки высокими штабелями аккуратно раскряжёванной и тщательно рассортированной древесины.