Ник Перумов - Война мага. Том 1. Дебют

– Я полагаю, – лицо Баламута сделалось холодным и непроницаемым, – мы сделаем исключение. Для такого случая.

Уже откланявшись и идя к двери, гном вдруг обернулся.

– Да простит мне мой Император давешнее непонимание.

– Ты о чём, Баламут? – прищурился правитель Мельина.

– Тогда, на совете… я не сразу понял, как мы можем помочь тем пяти легионам, которые повелел срочно создать мой Император…

– А, – в голосе Императора сейчас слышался один только лёд. – Ты понял. Ну что ж, хорошо. Ты прав, мой добрый гном. Если хирд поможет задержать врага на Суолле, я на самом деле смогу вывести весной в поле не разномастную толпу, смазку для семандрийских клинков, а пять настоящих легионов…

– Но для этого мы должны остановить их сейчас, – медленно проговорил Баламут.

– Ты совершенно прав. Мы должны остановить их сейчас. А теперь разрешаю идти, Баламут. Тебе, мне кажется, есть над чем подумать. А именно – как преподнести мои слова твоим сородичам.

Гном ничего не ответил. Поклонился и молча вышел.

…Сородичи Баламута побросали работу. Разнёсся невероятный слух – слух, сперва дикий и безумный, тем не менее обрастал подробностями, деталями, которые, всё больше и больше согласуясь между собой, говорили лишь об одном – что весть правдива.

…Гномам вернут отобранное при сдаче оружие. Гномы вновь построят хирд на поле боя. Они вновь станут сражаться с хумансами – с теми, кто вторгся в Империю. И за это они получат назад свою Царь-Гору.

Царь-Гора – и гномы разом умолкали, их рты раскрывались, и пальцы сами вцеплялись в бороды или лезли чесать затылки. Владыка людей добровольно отдаёт такое сокровище! Откуда вышел сам Драгнир, Алмазный Меч! Место, полное Силы, олицетворение магии гномов!

За это стоит сразиться. Тем более – не с Дану и не со своими же сородичами. С людьми…

Хищно щурились глаза, сжимались кулаки, деревенели скулы, и на них вспухали желваки.

Приняв решение, Император не любил мешкать.

Правитель Мельина держал слово. Арсеналы столицы открылись. Гномы получали назад оружие – шум, гомон, ругань, свалка, каждый из воителей Подгорного Племени искали именно свои доспехи, свой топор или пристрелянный арбалет. Император мог бы приказать навести порядок, однако вместо этого распорядился вообще отвести от оружейных всех до единого легионеров. Пусть гномы разбираются сами.

И они действительно разобрались. На это ушёл весь день, и вся ночь, и весь следующий день, однако к вечеру Баламут потребовал срочной аудиенции; получив же её, отрапортовал, что хирд полностью вооружён, снабжён припасами, тёплой походной одеждой, повозками, тяжеловозными лошадьми, пивом и готов выступить немедленно.

Обычно гномы всегда шли в бой под клановыми знамёнами – когда армия Каменного Престола только начинала свой поход, над её рядами плыли штандарты таких славных родов, как Эдсе-Убийцы Людей, Тхарна-Камнекрушителя, Мгара-Победителя Эльфов и других; эти знамёна оставили по себе долгую память в имперских пределах. Однако эти стяги после Мельинской битвы окружённые, потерявшие надежду на прорыв гномы вручили победителям – в знак своих мирных намерений; не желая прибавлять гномам унижения, Император не принял знамён, штандарты остались у старших родовичей; однако сейчас ни одного из некогда гордых стягов не развевалось над рогатыми гномьими шлемами. Вместо них гномы подняли одно для всех, новое знамя – в красном круге силуэт Царь-Горы, над ней – имперский василиск, а ниже – скрещенные молоты, кузнечный и боевой.

Никогда не случалось такого, чтобы на штандарте Подгорного Племени появлялись бы символы человеческой Империи. Гномы и Люди порой выступали как союзники – против тех же Дану, – однако чтобы гномы шли в бой под знаком василиска – такого не случалось с момента сотворения мира.

Хирд маршировал через Мельин. И нельзя сказать, что на своём пути гномы слышали лишь приветственные клики. Память, оставленная вторжением воинства Алмазного Меча, была более чем свежа.

А теперь гномы получили обратно свои топоры, мечи и клинки, вдосталь напившиеся человеческой крови. И не слишком многочисленные свидетели марша хирда через отстраиваемую имперскую столицу в большинстве своём сумрачно молчали, провожая прищуренными взглядами закованные в сталь шеренги.

Гномы уходили – на поддержку графу Тарвусу. Император пока оставался в столице. Пять свежих легионов формировались медленно. Народ под имперские штандарты собирался плохо, даже звонкие марки, щедро рассыпаемые вербовщиками, действовали не так, как ожидалось. Цены на всё возросли вдвое, если не втрое, золотом в тяжелые времена не наешься и дом зимой не обогреешь.

Тем не менее из потребных пятидесяти когорт половину удалось набрать, и ветераны Первого легиона не жалели ни глоток, ни кулаков, чтобы успеть вбить в зелёных рекрутов хоть чуть-чуть соображения, которое впоследствии поможет новичкам пережить их первую битву.

И за всё это время Император не получил ни слова, ни полслова о том, что творится с чародеями. Могущественная некогда Радуга растаяла бесследно, испарилась, словно роса под жарким солнцем; посланные к башням Орденов отряды вернулись ни с чем. Циклопические крепости стояли покинутыми, имущество большей частью было вывезено, но немало и просто брошено. Окрестные землепашцы, конечно, войти в твердыни волшебников не рискнули, да и сами поисковые партии, как понял Император, не горели рвением довести своё дело до конца. Против обыкновения, правитель Мельина не стал карать за это упущение.

…Обычным порядком жила только одна башня (на самом деле – громадная крепость с высокими стенами и рвами, а именно башня Всебесцветного Нерга. Восьмой Орден, только формально входивший в Радугу (он не имел ни своего глашатая в Совете, ни подворья вблизи от императорского дворца), озабоченный своими таинственными изысканиями, что называется, «не от мира сего», продолжал жить как ни в чём не бывало и не выражал никакого желания хоть как-то вмешаться в бурный поток событий, захлестнувший Мельинскую Империю.

Посланцев Императора приняли (у ворот) вежливо, но равнодушно. И так же вежливо и равнодушно сообщили, что мирские события Всебесцветный Орден не интересовали, не интересуют и интересовать не будут, у Нерга свои дела и задачи, не доступные для понимания непосвящёнными. Нерг не вмешивается в войны. Даже если эта война ведётся против их же собратьев-магов. Собственно говоря, никакие они не собратья. Всебесцветный Нерг никогда не считал себя входящим в Радугу. Нергу нет никакого касательства до того, что думают и делают остальные чародеи семи Орденов. Во всяком случае, здесь никого из них нет. Орден всегда оставался лоялен по отношению к Империи и царствующей семье, но покорнейше просит не вмешиваться в его, Ордена, дела. Так было, есть и будет. Войны начинаются и оканчиваются, а Нерг стоит.