Ник Перумов - Война мага. Том 1. Дебют

– Верно, – кивнул Император. – Верность Престолу как идее… хотел бы я, чтобы мои подданные обладали хоть малой толикой такой же верности… И всё-таки, Баламут, друг мой, я скажу тебе так: есть нечто, что вы очень-очень хотите получить назад.

– Это что же? – хрипло спросил гном, подаваясь вперёд.

– Нет, нет, не Драгнир, – покачал головой Император. – Алмазного Меча у меня, к сожалению, нет. Но я могу предложить вам обратно ваши исконние владения под Хребтом Скелетов и Царь-Горой. Я хотел бы, чтобы между гномами и людьми был союз. Чтобы мы торговали, а не проливали бессмысленно кровь друг друга. Я был в другом мире, Баламут, в очень далёком мире… и видел, что случается, когда это простое и, казалось бы, очевидное правило не соблюдается. – Он наклонился, глаза смотрели прямо в лицо Баламуту. – Я хочу предложить вам вернуться в ваши древние подземные храмы и мастерские. Я, как ты знаешь, уже отменил дурацкие бирки. Враг, что идёт на нас, слишком силён, чтобы мы продолжали бы играть в дурацкие игры взаимной вражды.

– Это Семандра-то? – всхорохорился гном. – Это она-то слишком сильная?

– Семандра – тьфу, ерунда, ничто по сравнению с тем, что может двинуться на нас, – негромко произнёс Император. – Я уверен, что это вторжение задумали не за Селиновым Валом.

– А где же? И кто? – ехидно поинтересовался гном.

Император молча взглянул на него – и ухмылка Баламута живо исчезла.

– Враг из Бездны, мой добрый гном. Из Бездны, что не имеет ни дна, ни прозвания. Там, где засели похитившие мою Императрицу. Я видел многое в том мире, куда меня провела дорога Разлома, Баламут. И не хочу, чтобы это повторилось у нас дома. Хватит с нас пиратов и конников Семандры. У меня нет доказательств, Баламут, но ты знаешь, что я не имею привычки лгать даже во спасение.

– Крепость Императорского Слова известна народу Гномов, – несколько напыщенно провозгласил Баламут. Подгорное Племя отличалось-таки известной любовью к помпезным и торжественным формулировкам.

– Я вновь хочу отправить послов к Каменному Престолу. Но даже если он вновь ответит презрительным молчанием или, что хуже, отошлёт мне обратно головы послов со ртами, набитыми помётом летучих мышей, я не собираюсь отступать. Я предлагал и предлагаю вам, трудящимся над восстановлением моей столицы гномам, взять во владение Хребет Скелетов.

– Став, разумеется, твоими подданными?

– Став моими союзниками. Управлять вашими подземными делами я всё равно не смог бы при всём желании.

– Но мог бы раздать нас во владение твоим баронам…

– Баронам! В уме ли ты, почтенный гном?! У меня в разгаре не только вторжение Семандры, но и открытый баронский мятеж. А ты говоришь – раздать баронам… Я предлагаю вам создать своё царство под Царь-Горой, а уж потом самим решать, пойдёте вы под тяжёлую руку Каменного Престола или станете жить своим умом.

– Но до этого хирд должен встать рядом с легионами, – уточнил Баламут, яростно теребя бороду.

– Да, мой добрый гном. Для этого хирд, столь блистательно показавший себя на поле брани, должен встать рядом с моими легионами, что из последних сил удерживают сейчас врага на востоке. Ничего не даётся бесплатно в этом жестоком мире.

Баламут тяжело вздохнул.

– Получить обратно Царь-Гору – извечная мечта каждого гнома с той самой минуты, как мы её покинули, – признался он наконец. – Но цена… предать Каменный Престол… И… стать наёмниками… по доброй воле… мы восстанавливаем твой город по закону войны. Мы всегда можем оправдаться, что пребывали в твоей воле…

– А разве получить обратно вашу священную гору – требует каких-то оправданий? – резко сказал Император. – Тебя заботит, что скажет Каменный Престол. А что скажут ваши дети, которые будут знать, что Царь-Гора вернулась к ним потому, что их отцы не пожалели себя, встали вместе с людьми на пути хаоса и распада, вместе держались за меч и потому победили? Разве ты не хочешь этого? Разве это было б несправедливо? Разве не пожертвовали бы вы все с готовностью жизнями – чтобы только вырвать Царь-Гору из рук ненавистных хумансов? Молчи, гном, я достаточно слушал тебя! – теперь Император казался по-настоящему грозным. – А теперь, когда у тебя такая возможность, ты мнёшься и торгуешься, словно на рынке! Императорское слово или принимается, или отвергается, гном. Третьего не дано.

Баламут сперва порывался что-то ответить, чуть ли не прервать правителя Мельина, но потом притих, опустил голову и долго сидел так, пялясь в пол – полы в императорском дворце, как и сам дворец, были единственным, что уцелело в Мельине после той страшной ночи, первой ночи войны с Радугой.

– Ну так что, Баламут? – наконец прервал его Император. – Молчать в присутствии коронованной особы в ответ на её, особы, прямые вопросы – этой привилегией в Мельине пользовались считанные единицы.

– Мой Император… – гном остановился, прочистил горло. – Мы будем сражаться. За Империю и за Царь-Гору.

Император медленно откинулся на резную спинку трона. Он не собирался играть с Баламутом – прикидываться, что ему всё равно.

– Я знал, что ты можешь говорить за всех, Баламут, – медленно сказал Император. – Как ты предпочтёшь, чтобы тебя называли? Не этим же прозвищем, да не прогневаются на меня за его использование все боги, если они только есть.

– Я предпочту, чтобы меня называли Баламутом, с разрешения моего Императора, – слегка поклонился гном. – И да, я могу говорить за всех. Мой Император прав – у какого гнома сердце не дрогнет, когда он услышит слова «получить обратно Царь-Гору». Уходя, наши предки обрушили коридоры, так что даже самые отчаянные охотники за самоцветами не проникли вглубь… к самым главным залам. Мы разберём завалы… восстановим своды… и пригласим Императора Людей в Сердце Горы.

– Смелое приглашение, – с соответствующей моменту торжественностью ответил Император. – Я принимаю его с радостью и признательностью, но… разве не есть Сердце Горы нечто священное, лицезрение коего недопустимо ни для кого, кроме одного лишь Подгорного Племени?

– Я полагаю, – лицо Баламута сделалось холодным и непроницаемым, – мы сделаем исключение. Для такого случая.

Уже откланявшись и идя к двери, гном вдруг обернулся.

– Да простит мне мой Император давешнее непонимание.

– Ты о чём, Баламут? – прищурился правитель Мельина.

– Тогда, на совете… я не сразу понял, как мы можем помочь тем пяти легионам, которые повелел срочно создать мой Император…

– А, – в голосе Императора сейчас слышался один только лёд. – Ты понял. Ну что ж, хорошо. Ты прав, мой добрый гном. Если хирд поможет задержать врага на Суолле, я на самом деле смогу вывести весной в поле не разномастную толпу, смазку для семандрийских клинков, а пять настоящих легионов…