Джордж Мартин - Игра престолов (Книга I)

Небольшая армия рабов отправилась вперед, чтобы подготовиться к прибытию кхала Дрого. Каждый всадник, выпрыгивая из седла, снимал с пояса свой аракх и вручал его ожидавшему рабу вместе со всем прочим оружием. Кхал Дрого не был здесь исключением. Сир Джорах объяснил ей, что в Вейес Дотрак запрещается носить оружие и проливать кровь свободного человека. Даже ссорящиеся кхаласары забывали здесь про вражду и делились мясом и медом. Пред ликом Матери гор все дотракийцы были родней, одним кхаласаром, одним стадом.

Кохояло явился к Дени, когда Ирри и Чхику помогали ей спуститься с Серебрянки. Старейший из троих кровных всадников Дрого, коренастый, лысый и кривоносый, потерял зубы лет двадцать назад, когда получил удар булавой, спасая молодого кхалакку от наемников, надеявшихся продать его врагам отца. Кохояло связал свою жизнь с Дрого в тот самый день, когда благородный муж Дени появился на свет.

У каждого кхала были свои кровные всадники. Поначалу Дени видела в них нечто вроде королевских гвардейцев, поклявшихся защищать своего господина, но здесь связь уходила глубже. Чхику объяснила ей, что кровный всадник — это не просто телохранитель, что все они братья кхала, его тени, самые преданные друзья.

Кровь моей крови, как звал их Дрого, так оно и было. Они жили единой жизнью. Древние традиции табунщиков требовали, чтобы в день смерти кхала вместе с ним умерли бы и его кровные всадники, готовые сопровождать его в Сумеречных землях. Если кхал погибал от руки врага, они жили, пока не свершали месть за убитого, а потом с радостью следовали за ним в могилу. В некоторых кхаласарах, говорила Чхику, кровные всадники разделяли с кхалом и вино, и даже жен, но только не лошадей. Конь мужчины принадлежит лишь ему самому…

Дейенерис была рада, что кхал Дрого не придерживался этих древних обычаев. Ей бы не понравилось принадлежать кому-то еще. Но если старый Кохолло обращался с ней достаточно ласково, остальные пугали ее; Хагго, огромный и молчаливый, часто смотрел на нее с яростью, словно бы забывая о том, кто она, а Квото, обладатель жестоких глаз и быстрых рук, любил причинять ей боль. Его прикосновения оставляли синяки на ее мягкой белой коже, Дореа и Ирри иногда рыдали из-за него по ночам. Даже лошади как будто боялись Квото.

И все же они были связаны с кхалом Дрого и в жизни, и в смерти, поэтому Дейенерис оставалось только смириться и принять их. Иногда она даже жалела, что у ее отца не было таких защитников. В песнях белые рыцари Королевской гвардии всегда были благородными, доблестными и верными, и тем не менее король Эйерис погиб от рук одного из них, красивого юноши, которого теперь все звали Цареубийцей, а второй, сир Барристан Отважный, перешел на службу к узурпатору. Дени уже начала было подумывать о том, что Семь Королевств населяют лживые люди. Вот когда ее сын сядет на Железный трон, она позаботится о том, чтобы у него были свои собственные кровные всадники, готовые защитить его от любого посягательства Королевской гвардии.

— Кхалиси, — сказал Кохолло по-дотракийски, — Дрого, кровь моей крови, приказал мне сказать тебе, что этой ночью он должен подняться на Матерь-гору, чтобы принести жертву богам в честь благополучного возвращения.

Лишь мужчины могли ступить на Матерь, Дени знала это. Кровные всадники кхала отправятся вместе с ним и возвратятся на рассвете.

— Скажи моему солнцу и звездам, что я мечтаю о нем и буду с нетерпением ждать его возвращения, — отвечала она с благодарностью. Дитя внутри ее подросло, теперь Дени легко уставала, а потому бывала рада отдыху. Беременность словно бы заново воспламенила страсть Дрого, и его объятия оставляли Дени в изнеможении.

Дореа повела её к пологому холму, приготовленному для них с кхалом. Внутри было холодно и сумрачно, словно в шатре, сделанном из земли.

— Чхику, пожалуйста, ванну, — приказала она, желая смыть дорожную пыль со своей кожи и прогреть усталые кости. Было приятно сознавать, что они задержатся на какое-то время на месте и ей не придется завтра подниматься на Серебрянку.

Вода оказалась обжигающей, как она и любила.

— Сегодня я сделаю подарки своему брату, — рассудила она, пока Чхику мыла ее волосы. — В священном городе он должен выглядеть королем. Дореа, сбегай отыщи его и пригласи поужинать со мной. — Визерис лучше относился к лисенийке, чем к ее дотракийским служанкам, быть может, потому, что магистр Иллирио позволил ему переспать с ней в Пентосе.

— Ирри, сходи на базар и купи фруктов и мяса. Чего угодно, кроме конины.

— Лошадь лучше всего, — заметила Ирри. — Лошадь делает мужчину сильным.

— Визерис не любит конины.

— Сделаю, как ты хочешь, кхалиси.

Она вернулась назад с козьей ногой и корзиной фруктов и овощей. Чхику зажарила мясо со сладкими травами и огненными стручками, облила его медом; кроме того, были дыни, гранаты, сливы и какие-то странные восточные фрукты, названий которых Дени не знала. Пока служанки готовили еду, Дени разложила одежду, которую приготовила для брата. Тунику и штаны из хрустящего белого полотна, кожаные сандалии, шнуровавшиеся до колена, бронзовый пояс из медальонов, кожаный жилет, расшитый огнедышащими драконами, — все она проверила своими руками.

Дотракийцы начнут уважать его, если Визерис перестанет быть похожим на бродягу, думала она. Быть может, теперь он простит ее за позор, случившийся посреди степи. Все-таки Визерис еще оставался ее королем и братом. Оба они от крови дракона.

Дени как раз разглаживала последний из подарков, плащ из песчаного шелка, зеленый словно трава, с бледно-серой каймой, которая подчеркнет серебро его волос, когда появился Визерис, увлекая за собой Дореа. Подбитый глаз ее покраснел от удара.

— Как ты смеешь присылать ко мне эту шлюху со своими приказами! — начал он, грубо бросив служанку на ковер. Гнев его застал Дени врасплох.

— Я лишь хотела… Дореа, что ты сказала ему?

— Кхалиси, прости меня. Я отправилась к нему, как ты сказала, и передала, что ты велишь ему присоединиться к тебе за ужином.

— Никто не приказывает дракону, — огрызнулся Визерис. — Я твой король! Мне следовало прислать тебе назад ее голову!

Лисенийка застонала, но Дени успокоила ее прикосновением.

— Не бойся, он тебя не ударит. Милый брат, прошу, прости ее, девушка ошиблась; я велела ей попросить тебя отужинать со мной, если так будет приятно твоей светлости. — Она взяла его за руку и повела через комнату. — Погляди, это я приготовила для тебя.

Визерис подозрительно нахмурился:

— Что это такое?

— Новое одеяние, я приказала сделать его специально для тебя, — застенчиво улыбнулась Дени.